Вторая жизнь - Марченко Ростислав Александрович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/76
• Следующая

Потом загрузил его изготовлением чешуек на перчатки согласно эскиза. Когда Ингвар с Авеном закончили с пластиной, Авен присоединился к Эдгару. Ингвар начал на пару со мной работать молотобойцем.

Подмастерья молча качали меха, смотря на процесс.

Когда брусок превратился в полосу, по мнению Ансгара, соответствующую будущему клинку, расковали хвостовик и лезвия, грубо придав мечу форму. После чего оставили его остывать для обдирки, занявшись после короткого обеда и отдыха малхусом-дао.

Гидравлических или пневмомолотов тут не придумали, поэтому обходились кувалдой и тонкими листами железа. Да и махать кувалдой было далеко не просто, хотя по выносливости Ингвар от меня заметно отставал. Пока прогревали клинок, оба отдыхали.

Добившись от меча нужной формы и сформировав из наваренного металла рукоять, сочли, что на сегодня достаточно.

Следующие дни были заняты обдиркой мечей. Караулами. Заигрыванием с Эрикой. Закалкой мечей, для чего пришлось добывать даже кровь. Отпуском. Многодневной чистовой обработкой. Задачами матери.

Собраться молодежи или послушать рассказы старших по вечерам часто не удавалось. Все-таки в борге не было больше половины мужчин и было очень много рабов, упускать контроля над коими совсем не стоило. Хотя Эрикой не пренебрегал. Вместе с ней в большинстве ходили на верфь, послушать старого Кнубу. Тот любил под вечер поговорить о жизни с молодежью, рассказывая о былом.

После закрытия ворот молодым оставалась только стена. И то, караульные мешали. Да площадь возле колодца. В любом случае, на виду всего поселка.

Ансгар был в ударе. По-моему, он решил, что именно сейчас готовит шедевры своей жизни. И болел работой еще больше меня, как это не удивительно, заодно успевая гонять своих подчиненных, между делом сделавших треугольный, обтянутый кожей и обитый по краям железом щит со стальным умбоном. А Эдгар доделал навершие и крестовину цзяня. Шлифовать и полировать цзянь Ансгар мне не дал. Загадочно ухмыльнулся и заявил, что я потом пойму. Я не спорил. Чтобы не испортить клинок, не принципиально. Вручил малхус, когда я был занят, его шлифовал Эдгар.

Значимый день, в который мама загрузила меня задачей смотаться завтра на нашем семейном кораблике к угольщикам за древесным углем, оказался еще более значимым, поскольку я первый раз взял в руки свои мечи в готовом к применению виде. Точнее, Ансгар вручил их мне под вечер, с поклоном а-ля Япония и невероятным самодовольством, оправданным на все сто.

Комплект получился весьма симпатичным. Обоюдоострый клинок длиной за девяносто сантиметров, около четырех сантиметров шириной. Симпатичная бронзовая перекладина-гарда, не выбивающееся из стиля навершие без всякой резьбы и украшений. Рукоять длиной сантиметров восемнадцать, меж перекладиной и навершием наклепаны на хвостовик деревянные щечки. Дерево обтянуто кожей. Удивление вызвала полированная сталь клинка своим красноватым оттенком.

Заметив моё удивление, Ансгар хмыкнул:

— Я это еще когда ковать готовились, заметил. Когда шлифовал, уже был уверен. Настоящая «кровавая» сталь. Первый раз самому перековывать пришлось. У сэра Рональда был кинжал этой стали, довелось повидать и даже в руках подержать, кроме слухов и рассказов о ней.

— А что за сталь? Я что-то слышал, но ничего конкретного.

— Весьма дорогая штука. Секрет утерян, Империи работа. Ватаги, что по Оркланду доспехи и оружие из земли вырывают, за ней в первую очередь охотятся. Такой вот меч один затраты на рейд вернет. Все, и на лодки, корабли, лошадей и жратву. Да и большинство доспехов и оружия ватажников тоже. Один металл дешевле, конечно, но пара таких, как мы перековали, обломков вполне рейд окупит.

— Так хороша?

— Хороша. В меру гибка, прочна, заточку держит исключительно. Почти не щербится. Чтобы сломать такой меч, уж очень много усилий приложить надо. Я о таком и не слышал. Ее еще королевской сталью именуют. Говорят, сталь тем хороша, что от нечисти и колдовства защищает. Сколько в этом правды, не знаю, во всяком случае, владельца не защитила. Редкостная у вас ценность, молодой господин, этот меч. Не надо им светить часто. А второй ублюдок. — Вручил малхус. — Нисколько не хуже. А вот выглядит не в пример проще.

Малхус представлял собой почти полную копию модели. С отличием в небольшой стальной гарде в виде выпуклого овала. Двуручная деревянная рукоять, слегка расширяющаяся к навершию, обтянутая кожей, клинок с косым, слегка вогнутым, тоже заточенным срезом на конце, длиной сантиметров пятьдесят пять. С весом заметно за два килограмма.

— Страшная вещь в битве, если рубить. Краснота на лезвии не заметна почти. Издали не увидят, а потом поздно будет. Но как вот хорошие ножны для нее сделать, я не знаю. На первого-то красавца лучше тоже самому показать. Какие нужны.

Ножны решил делать из кожи, на бронзовых заклепках по краям. А так же бронзовым устьем и наконечником. Я сразу озадачил Ансгара требованием вшить шесть колец по два параллельно, четыре вверху и пару внизу ножен. Для ремня.

— Зачем?

— Увидишь…

На следующий день я, как полноценный капитан, восседал у рулевого весла семейного кораблика, уменьшенной копии драккара. Именуемого в боевом варианте, конечно, шнеккаром. В гражданском обороте он именовался бюрдингер — судно. Я даже приоделся в кольчугу с наручами, надевать шлем было лень, ограничился капюшоном. Рядом пристроился новенький малхус, на ремне кинжал. На руках новенькие боевые перчатки. Отлучатся далеко от поселка без доспехов и оружия было, в общем, опрометчиво. Места не такие уж и безопасные.

Появление звериной головы на форштевне, помимо перевода судна в военные корабли и смены названия, несло ряд юридических последствий.

Раб, усаженный за весло боевого корабля, автоматом получал свободу. А в довесок ворох как прав, так и обязанностей полноправного воина, а не лойсинга — освобожденного раба, как в других случаях. При несоответствии общество воинов, скажем, элиминировало паршивую овцу, не оправдавшую доверия.

Освобождение рабов в Оркланде представляло собой довольно простую процедуру. Достаточно было лишь официально вручить или подарить ему оружие. Или признать оружием, к примеру, обычный топор, поставив раба с ним на стену при отражении нападения на поселок. Топор тоже становился его первым имуществом. Все, он признавался равным. Относительно, конечно. Лойсинг — зависимый свободный. Должник тоже мог перекочевать в эту категорию, пока не расплатится.

Прикосновение к оружию хозяев для раба влекло наказание. Одно — смерть. Как и попытка сделать оружие самостоятельно. Даже в оружейных комнатах прибирались только дочери или сама хозяйка дома. Для рабов на выселках, поодаль от поселка, разрешались небольшие ножи, топоры, дубины и колья с обожженными концами, для самообороны от зверья и нечисти. Одновременно убийство нападавшего в целях защиты жизни хозяев или их имущества поощрялось либо свободой, либо смертью. Раб не мог безнаказанно убивать свободных. Свободного мог убить только равный или заслуживший равенство.

Ансгар с его кузнечной братией был на особом положении, куя оружие. В целом если кто в поселке и имел очень серьезные шансы на освобождение, так это он, в меньшей степени другие кузнецы. Впрочем, это касалось рабов-кузнецов везде в Оркланде, и вообще дефицитных специалистов. Отдача от лойсингов куда выше. Чистая экономика. Хотя и рабам разрешалось иметь деньги и небольшое имущество, особенно посаженных на землю в качестве крепостных крестьян, что обрабатывали земли хозяев, на хуторах неподалеку от борга.

Пока же рабы в числе двенадцати человек гребли шестью парами весел вполне мирного судна. Направляясь к нашим семейным углежогам, что вшестером жили километрах в десяти вверх по течению Одры, на другом берегу, производя древесный уголь для семейного предприятия. С целью забрать очередную партию.

Для проживания там был построен дом-балок. Для трелевки лесин присутствовали лошади, под них конюшня и сарай. Полноценная заимка.

• Предыдущая
• 11/76
• Следующая