Вторая жизнь - Марченко Ростислав Александрович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/76
• Следующая

Поднявшись по склону, я был слегка озадачен полным отсутствием движения внутри забора, как на самой заимке, так и возле пожог-ям, что мне совсем не понравилось. Будучи левшой, положил малхус обухом на сгиб руки правой и двинул на осмотр.

Перескочив жерди и подойдя к дому, прислушался. В доме кто-то бормотал и бессвязно матерился. Обрадовавшись отсутствию хруста и чавканья, обошел чурбак с торчащим топором, открыл дверь и вошел внутрь.

Фан ядреной, можно сказать, ядерной браги подсказал причины отсутствия движения. Четверо трупами лежали на полатях. Один сидел на полу и что-то бормоча, пытался налить в глиняную кружку из бочонка, судя по всему, бражки.

Старший углежог, рыжий Эдгар, сидел за заваленным объедками столом и икал. Я начал орать и материться.

Эдгар подскочил вверх, приземлившись в полусогнутом состоянии, подрулил ко мне.

— Простите, господин. Мы виноваты. Больше не будет такого. Все готово, мешки с углем в сарае. Выпили немножко. Больше не будем.

Трупы начали воскресать и подниматься. Я остановил поток речей:

— Бегом все из дома! Мешки схватили и вперед, таскать.

Тот согнулся еще больше:

— Господин, конечно! Сейчас ребята проснуться. Не хотите взвару? Или брагу попробуйте? Пили когда? Забирает! Конечно, перетаскаем. Пусть пока гребцы начинают, парни отойдут, присоединятся. Попробуйте! — после чего нахально схватил меня за рукав и попытался подвести к столу, одновременно корча рожи за мою спину.

Как миры похожи, резюмировал я, и здесь доброту не ценят. Край вот чересчур добр для этого мира, а не одно доброе дело, оно не остается безнаказанным. Вот и пример. Что-то не так.

После чего ударил Эдгара кулаком в чешуйчатой боевой перчатке в лицо. Он упал, кожа на скуле лопнула.

— Тебе кто разрешал меня хватать, козел?

После чего развернулся, ища адрес рож. Адрес обнаружился сразу, лихорадочно запихивающий что-то ногой под полати.

— Все вон.

— А тебя я попрошу остаться! — остановил тоже ломанувшегося на выход секретчика. Тот переглянулся с двумя выходившими, остался стоять, ощутимо побледнев.

— Что прячем?

— Ничего.

— Да ну?

Тут я сделал серьезную ошибку. Не обращая внимания на севшего и начавшего вставать Эдгара, присел на колено и заглянул под полати, приподняв свисающую шкуру рукоятью малхуса, так и лежавшего на предплечье.

Мне повезло. Увидев перья стрел, я немедленно начал вставать, разворачиваясь к виновному за моей спиной. Поэтому, когда он, крикнув Эдгару:

— Нож!!! — бросился на меня, я не оказался сбит с ног и схвачен за руки, ожидая ножа в глаз.

Осознав, что ударить клинком прыгнувшего раба не успеваю, я встретил его ударом навершия рукояти в лицо прямо с предплечья, перехватив рукоять левой рукой.

Под набалдашником хрустнуло. Тяжелый клинок мотнуло вперед. Одновременно я отшагнул левой ногой назад, разворачивая корпус. Удар прошел, будто сам по себе. Сложение инерции клинка и уходящая назад-влево рукоять практически самостоятельно развернули меч, нужно было только не мешать. Ну и слегка подправить удар.

Меч, хрупнув, секанул по шее, играючи разрезав более чем наполовину и окатив фонтаном горячей крови, хлестанувшим из огромной щели в горле. Раб завалился назад, открыв Эдгара с ножом в руке.

Мешкать не следовало. Два шага. Удар. Он увернулся, отпрыгнув назад. Мгновенно контратаковал, целясь в лицо. Блок перчаткой. Вскрик. Удар мечом под ребра. Эдгар сложился пополам, падая на колени.

Прыгнул к дверям, вовремя. В них вломился один из рабов с топором. Сделать ничего он не сумел. Малхус отрубил ему руку. Второй рукой ударил в лицо, он выронил топор. Отшагнул, закрывшись его телом от потенциально опасности из дверного проема. На секунду задумался и вместо того чтобы добить, схватил за горло под бородой и, выходя, выбросил из дверей направо, чтобы меня не отоварили топором. Если потенциальный бунтовщик поумнее, стоит за стеной. Подозрения оправдались.

Правда, раб прятался за дверью с другой стороны. Не сработало. Но она же помешала ударить меня при выходе из проема. Пришлось ему прыгать и догонять, держа дубину двумя руками. Неудачно. Я шагнул вперед и вбок, убрал корпус, пропустил дубину и, разворачиваясь, снизу секанул малхусом повыше локтя. Рука повисла. Хлестанула кровь. Раб попытался отскочить, но недостаточно быстро. Шаг вперед и конец меча распорол грудь от ключицы до диафрагмы.

Оценив обстановку в виде замерших как изваяния рабов, подошел к сидевшему на земле и смотревшему на мой меч первому. Удар.

Эдгар, свернувшийся в клубок на куче вылезших кишок, тоже был еще жив.

Присев на чурбак, откуда мой несостоявшийся убийца вытащил топор, учинил допрос по очереди оставшимся двоим.

Дело было просто, как мычание. Отец совершил ошибку, не тасуя чересчур долго углежогов. Эдгар скорешился с упомянутыми троими. Все четверо были пленными воинами. Что они там загадывали и планировали, неизвестно. Но сделали лук, прятали в дуплах, охотились. Оставшиеся двое — бывшие крепостные крестьяне, их в тайны не посвящали. Якобы. Хотя по пьяни бормотали что-то про свободу. Поставили брагу, все напились. Забыли даже спрятать лук, коим добывали закусь. Меня просто сегодня не ждали. В общем, все.

Пуганув пейзан, что мне, залитому кровью, не составляло большого труда. Выяснил направление тайника и примерное место. После чего заставил поселковых рабов прибраться.

Сам, взяв местных, отправился искать тайник, предварительно обыскав залитый кровью дом. Найти труда не составило. В плюсе — четыре копья с каменными наконечниками, стальной кинжал, зубило, три лука и несколько десятков стрел. И четвертый лук в балке.

Трофеи отнес на корабль, рабов загрузил погрузкой. Выживших углежогов оставил под своим присмотром на корабле. Пока они грузили уголь в мешках, занялся морализаторством. По поводу зарубленных четырех человек. Сюжет как раз для Голливуда.

Кто я? Зеленомордый клыкастый рабовладелец. Изрубивший четырех человек желающих выбрать свободу. Перед этим бивший им морды. Осталось подождать, когда из кустов вылезет полуголый мускулистый мэн с огромным мечом, весом на глаз килограмм шестнадцать. И мужественно-смазливой физиономией. После чего, задвинув речь про свободу и демократию, мне отомстит.

Жизнь, она сложнее. Феодальный строй. Рабовладельческое общество. Есть род, клан и племя. Есть родственные племена. Для всех остальных мы враги. Как и они для нас. Они не жалеют нас, мы их. Стать больным на голову толстовцем в этом мире? Ненадолго, пока не зарежут свои же. Или чужие. Просто оттого, что я чужой. Диалог ведут с сильными, мнение слабых никого не интересует. Их грабят. Всегда и везде, и будут грабить всегда. Как те же Штаты под демагогию о Свободе и Демократии. Которая у них есть, но для своих. Все остальные должны ее обслуживать. А тут с этим честнее, не скрывается. Все, кто достаточно силен — грабят и убивают. Сегодня ты — завтра они.

Парни собрались в побег. Либо на лошадях, либо водой. И ради побега они бы не пощадили никого. Вполне вероятно, даже своих коллег, не участвующих в подготовке, дабы те не предупредили поселок, чтобы снять с себя ответственность. В это пока можно было поверить, лишних копий в тайнике не было. Правда, не исключалось наличие второго. Жалко? Конечно. Это были храбрые, решительные люди. Но они собирались меня убить. Умерли сами. Достойно. Как воины, а не рабы, обретя свободу. Не худший вариант, если бы, перенесись я сам в тело раба, неудачно ушел в побег.

Я бросил закончившим погрузку рабам.

— Трупы сюда. На берег. Лопаты и заступы тоже.

Подойдя к телам, велел оттащить их ближе к лесу, выбрал место. Двум рабам вручили заступы и еще двоим лопаты. Через полтора часа могила была готова.

Тяжесть на сердце немного рассеялась.

Перед отплытием оставил двоих самых невезучих на заимке.

• Предыдущая
• 12/76
• Следующая