Избранник Пентакля - Вильгоцкий Антон Викторович - Страница 30

— Конечно, дружище, ты у нас ни в чем не виноват, — горячо поддержал его Борланд. — Мы-то с тобой знаем, что это так, но вот судья, боюсь, может заупрямиться. Ты не хотел бы смягчить грозящее тебе наказание? Для этого достаточно рассказать все, что тебе известно о людях, которые, как ты утверждаешь, обманом втянули тебя в это мерзкое преступление.

— Я почти ничего о них не знаю, — начал Филгор. — Мы только вчера познакомились в таверне «Кирка и кувалда».

«Постой-ка, да я же видел вас там! — подумал Борланд. — Ну, точно, теперь понятно, что он врет. Все четверо были одеты одинаково, и перстни… Да, волчьи перстни были у всех». Но придворный маг пока что не стал прерывать рассказа Филгора.

— Мы выпивали, разговаривали о политике, о ценах на мясо. Потом эльф начал петь песню. Один из моих новых знакомых сказал, что это тот самый эльф, что когда-то убил его брата, и теперь ему нужно отомстить. Вот мы и… Я извиняюсь перед вами, господин эльф… — Филгор поднял взгляд на Индалинэ. — Я поучаствовал, потому что был пьян.

Но Итрандил не поверил ни единому слову бледного человека — тот прямо-таки смердел низкопробной ложью.

И Борланд не замедлил вывести преступника на чистую воду:

— Отрадно, что тебе не чужда элементарная вежливость, — сказал он, усмехнувшись. — Но, к сожалению, чужда честность. Эльф убил чьего-то брата? Разве только твой друг имел в братьях тролля! Эльф может лишить человека жизни, только если будет защищать свою собственную. Да и в этом случае он не станет скрываться, а обо всем расскажет властям и эльфийским старейшинам. Не так ли, сударь Индалинэ?

— Да, мастер, — кивнул Итрандил. — Именно так предписывает поступать наш кодекс чести. Должен добавить, что следовать этому правилу никому еще не приходилось.

— Иными словами, эльфы никогда не убивали людей, — резюмировал Борланд. — Это во-первых. А во-вторых, дружище Филгор, с подельниками своими ты знаком никак не с минувшей ночи. Я ведь тоже был вчера в Кирке и кувалде». Я видел вас. Твои друзья носят точно такие же перстни. Их будто один мастер отливал. Это ты как объяснишь?

— Так уж и быть, расскажу всю правду, — буркнул Филгор. — Я действительно давно знаю этих людей. У нас своя банда. Она называется «Клан Волка», — оттуда и кольца. Мы промышляли в пригородах Биланы, а в здешних тавернах спускали награбленное. Вот вчера увидели остроухого у Хенгрида, узнали, как его зовут, да и решили похитить ради выкупа: он же сын главного эльфа, деньжат бы за него не пожалели.

— Скорее, Эрталион стер бы вас в порошок, — произнес Заффа.

— Что ж, Филгор, теперь твои слова больше похожи на правду, — сказал Весельчак. — Но все же остался один нюанс. Как, ты сказал, зовется ваша бригада?

— «Клан Волка».

— И потому вы носите эти перстни?

— Ну да.

— Тогда может быть, вам лучше сменить название на «Уши дохлого дзерга»?

Филгор вздрогнул. Он ничего не сказал, но по лицу его Борланд понял, что последний вопрос попал в точку.

— Что мне на самом деле интересно, — вкрадчиво сказал Весельчак, — так это природа твоей одержимости. Точнее — вашей. Я-то думал, что по Билане разгуливает один каннибал, а вас, оказывается, целых четверо.

— Нас больше… — сказал Филгор и тут же осекся.

— Каннибализма ты, стало быть, не отрицаешь? — Борланд негромко рассмеялся. — Признайся, вы ведь не выкуп хотели получить за эльфа, а съесть его собирались, как съели всех тех людей, что пропали в городе за последнее время.

У Итрандила дрогнули уши. Вот, значит, от какой участи спас его придворный маг…

Филгор молчал. Еще бы — ведь сказать правду означало для него подписать себе смертный приговор. А больше сказать было нечего.

— Ну что вы, какой же я каннибал? — сказал он через несколько долгих минут, облизнув пересохшие губы и нервно улыбаясь. — Честно сказать, я вообще плохо помню, что вчера было. Напился, как свинья…

— А вот свиней, дружок, обычно режут. — Борланд помрачнел и подался вперед, нависая над Филгором грозной тенью. — Не можешь чего-то вспомнить, так я тебе помогу. Тихо взвизгнул выпорхнувший из ножен кинжал. Поигрывая острием перед лицом человека в черном, Борланд принялся за психологическую обработку: — С чего бы мне начать? Пожалуй, с пальцев. — Схватив Филгора за запястье, Борланд стал медленно приближать острие кинжала к грязному ногтю на указательном пальце. К его удивлению, эффекта это не дало никакого.

— Ты этого не сделаешь, — сказал Филгор.

— Да, мастер, я тоже не назвал бы это хорошей идеей, — кашлянув, произнес начальник полиции. — К тому же я не думаю, что герцог Фирен дал вам столь широкие полномочия.

— Под пыткой он признается даже в том, что сам является дзергом, — подал голос Заффа. — Или в том, что этой же ночью, не выходя из тюрьмы, умыкнул корону у короля.

Борланд понял, что маневр не удался. Он, конечно, не собирался пытать Филгора — хотел лишь надавить на него и вынудить его сознаться. Весельчак стремился как можно скорее покончить с этим делом, получить от герцога награду и, с легким сердцем покинув город, отправиться в родную деревню.

— Ну вот, сорвали мой спектакль, — посетовал Борланд, вставая. — Нет бы подыграть, глядишь, и раскололи бы негодяя. Заффа, давай-ка выйдем на минутку в коридор. Обсудим, что делать дальше с этим хлыщом.

Заффа пожал плечами и вышел. Борланд последовал за ним. Выйдя в коридор, он отвел торговца в сторону от камеры Филгора, чтобы те, кто остался в ней, не могли слышать их разговора.

— Мне нужна твоя помощь, — вполголоса сказал он. — Какое-нибудь заклинание, что помогло бы вытянуть из него правду. Мне кажется, мы на верном пути. И если Филгор признается, сможем расковырять эту историю с Кладбищем криков всего за несколько дней.

— Что ж, такое заклинание есть, — кивнул Заффа. — Оно называется Занзара Вопрошающая. Сейчас скажу.

— Постой! — Борланд инстинктивно вскинул руки к груди, отгородившись от Заффы ладонями. — Ты ведь, в отличие от меня, настоящий маг. Если ты сейчас произнесешь заклинание, не буду ли я вынужден открыть тебе все свои секреты?

— Нет, — улыбнулся Заффа. — Даже в устах архимага волшебные слова могут остаться пустым звуком, если он не приложит волевого усилия, чтобы задействовать Силу. Пентакль Света как раз избавляет тебя от надобности в таком усилии, которое в твоем случае все равно осталось бы бесполезным. Слушай, в общем… — Заффа произнес нужные слова.

Борланд несколько раз беззвучно повторил их про себя и пошел обратно в камеру Филгора. Заффа — за ним.

— Ну что ж, дружище Филгор, сейчас мы узнаем, кто ты таков на самом деле, — сказал Весельчак, усаживаясь на прежнее место. Филгор напрягся. — Не бойся, ты при этом не пострадаешь. — Борланд направил на узника указательный палец правой руки и нараспев произнес:

— Занзара Шарк-Лаар!

Кисть Борланда начала светиться фиолетовым. Яркий магический луч вырвался из вытянутого пальца и ударил в грудь Филгора, рассыпавшись фонтаном серебряных искр. Узника отбросило к стене. Закрыв глаза, он уронил голову на грудь. Но уже через мгновение Филгор снова смотрел на Борланда.

— О! — весело воскликнул он. — Да это же мой друг, придворный маг! Знаешь, дружище, ты в этом мире единственный, кому я могу доверять. Я непременно должен поведать тебе о том, что гнетет мою душу!

— Я весь внимание, друг. — Борланд подмигнул ошалевшему от происходящего Эйнарсу и снова вперил пристальный взгляд в лицо Филгора.

— Полгода назад мой приятель Хагнир открыл мне страшную тайну, — начал рассказывать тот. — Он сказал, что Владыки, похороненные на нашем Кладбище криков, могу быть разбужены. А потом они поведут тех, кто поможет им воскреснуть, к славе и процветанию.

— Владыками вы называете дзергов?

— Да, именно их. Мы носим эти перстни, — приподнял Филгор левую руку, — в память о древних Владыках, которым служим.

— Перстни вы откопали на кладбище?

— Нет, их сделал какой-то знакомый Хагнира. Хагнир раздал нам перстни перед тем, как мы начали… — Филгор, и без того не отличавшийся здоровым цветом лица, стал вдруг белым, как мертвая кость, и осекся.