Выбери любимый жанр

Внеклассное чтение. Том 2 - Акунин Борис - Страница 41


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

41

– Согласен. – Куценко нервным жестом сдёрнул очки, потёр переносицу. – Предложение отличное, Ястыкову нечего будет возразить. Я буду с вами на постоянной мобильной связи, а Ястыков – на связи со своими гориллами. Ну, то есть сам я с вами говорить не смогу, на контакте будет Игорек. Как только аукцион закончится и вас с Мирочкой отпустят, немедленно отправляйтесь… ну, скажем, на ближайшую станцию метро и ждите, пока за вами приедут.

– А если нас не захотят отпустить, поднимем крик на весь квартал. Уж можете мне поверить – шито-крыто у них не получится.

– В ту же самую секунду, как это произойдёт, я прямо там, в Госкомимуществе, схвачу Яся за горло и сделаю вот так.

Куценко взял с блюдца чашку, сдавил её своими тонкими пальцами, и фарфор лопнул. Горячий кофе полился по запястью Мирата Виленовича, по белому манжету, но на лице доктора не дрогнул ни единый мускул.

Конечно, в исполнении женщины трюк с раздавленной ёмкостью смотрелся гораздо эффектней, да и стакан толще, чем фарфоровая чашка, и всё же Николас был впечатлен демонстрацией брутальности и самим сходством ситуаций. Все хищники похожи друг на друга, пронеслось в голове у магистра. Вне зависимости от породы и размера, инструментарий у них один и тот же: клыки, когти, стальные мышцы.

Вытирая руку салфеткой, Куценко сказал:

– Я не благодарю вас, потому что словами моих чувств все равно не выразить. Вы и так понимаете, вы тоже отец…

Он повернулся к секретарю, подал ему какой-то знак.

Игорек подошёл, подал пластиковую сумочку.

Николас изумлённо захлопал глазами. Это ещё что такое? Подарок в знак благодарности?

Конфузясь, Мират Виленович попросил:

– Вот, передайте, пожалуйста, Мирочке. Это её любимая пижама. И ещё шоколад «Вдохновение». Для неё это главное лакомство, ещё с детдомовских времён…

И отцы разом, как по команде, нахмурились, чтоб не дай Бог не прослезиться.

* * *

В «Пушкине» уже кушали десерт: Ястыков – миланез с апельсиновым кремом, Жанна – антреме из тропических фруктов.

Новое явление парламентёра было встречено дружным, заливистым смехом.

Вытирая слезы, Олег Станиславович выдавил из себя:

– Ой, не могу… «Что если он с Мирой поступит, как с фонариком?» У… у… умора!

А идея хороша! Как мне самому в голову не пришло! Сдуть пыльцу невинности! А всё Ку… Куцему спасибо!

Остолбенев, Фандорин смотрел на веселящуюся парочку, и его ошарашенный вид вызвал новый приступ истерического хохота.

– Три раза! – Жанна, давясь, показала три пальца. – На те же грабли! Ничему не научился!

Она приподнялась со стула, сунула Николасу руку в нагрудный карман пиджака – того самого, из магазина «Патрик Хеллман» – и вынула какой-то маленький шарик.

Микрофон!

Всё это время они подслушивали!

В самом деле, он неисправимый идиот: ни история с Гленом, ни история с капитаном Волковым не научили его элементарной осторожности.

Сделав невозмутимое лицо (а что ещё оставалось?), Ника холодно сказал:

– Делаю вывод, что условия, выдвинутые господином Куценко, вам известны.

– Известны-известны. – Жанна показала ему большой палец. – Классные условия. Ты, Ника, показал себя молодцом.

Олег Станиславович кивнул.

– Да. Подите, скажите Куцему, что всё нормально. А про пыльцу невинности это я пошутил. Цыплячья грудка и сиротские хрящики мадемуазель Миранды меня нисколько не привлекают. Вперёд! Фигаро здесь – Фигаро там. А мы пока ударим по дижестивчику. Верно, золотко?

* * *

Он думал, что ночью не сомкнёт глаз. Прилёг на кровать больше для порядка. Закинул руку за голову, стал представлять себе, как всё завтра произойдёт. Что если в Ястыкове подлость окажется сильнее прагматизма?

Зажмурился, представил.

Два приглушённых щелчка. Высокий мужчина и худенькая девушка ни с того ни с сего падают на асфальт. К ним подходят, наклоняются, не могут понять, в чем дело. А тем временем двое или трое парней как ни в чем не бывало уходят прочь, растворяются в толпе…

Просто поразительно, что с такими видениями Фандорин все-таки уснул. Единственным объяснением могла быть усталость. Как-никак вторая бессонная ночь подряд.

На рассвете он проснулся оттого, что скрипнула дверь и по полу прошелестели невесомые шаги.

Спросонья сказал себе: это Алтын вставала в туалет. Собирался упасть обратно в сон, и вдруг вспомнил, где он. Рванулся с подушки.

У приоткрытой двери стояла Мира. Она была в розовой пижаме с жирафами – очень похожей на ту, в которой спала четырехлетняя Геля.

– Тс-с-с, – приложила палец к губам ночная гостья.

Прикрыла дверь, бесшумно пробежала по паркету и села на кровать.

– Ты что? – прошептал он. – Как ты вышла из комнаты?

– Стояла у двери, слушала. Ждала, пока этот в сортир уйдёт или ещё куда. Вот, дождалась.

– Но в кухне же ещё один! Мог услышать. Мира усмехнулась, её глаза блеснули мерцающими огоньками.

– Как же, услышит он. Я умею ходить вообще без звука. Мы ночью всегда из палаты в палату шастали. Смотри, смотри, что я нашла! В пижаме было.

Он наклонился к маленькому бумажному квадратику. Напрягая глаза, прочёл: «Не бойся, доченька. Папа тебя спасёт».

– Видал? – возбуждённо спросила она. – Я всю ночь не спала, хотела тебе показать! Подвинься, я замёрзла.

Залезла к нему под одеяло, прижалась ледяными ногами.

Спокойно, приказал себе запаниковавший Николас. Это невинная детдомовская привычка. Осторожно, чтоб не обидеть, отодвинулся, но Мира немедленно придвинулась вновь.

– Ты такой тёплый! И длинный, как удав из «Тридцать восемь попугаев». – Она прыснула. Опёрлась на локоть, мечтательно сказала. – Он вообще застенчивый. Вроде как стесняется меня. А тут «доченька». Никогда так меня не называл. Значит, не сердится.

Николас уже взял себя в руки, запретил организму поддаваться ненужным реакциям. Ну и что с того, что девушка положила тебе руку на плечо, а коленку пристроила на бедра? Пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает.

– Что ж ему на тебя сердиться? – сказал Фандорин. Хотел погладить девочку по трогательно белеющей в полумраке головке, но не стал – немного подержал руку в воздухе и осторожно опустил. – Разве ты в чем-нибудь перед ним виновата? Ничего, завтра всё кончится. Нас отпустят, мы доберёмся до метро, и за нами приедет твой папа.

– В метро? Ой, я там ещё ни разу не была. Говорят, жутко красиво. Знаешь, меня же всё на машине возят, с тёмными стёклами. Только что глаза не завязывают, как эти.

Мира заёрзала, устраиваясь поудобней, и Николас почувствовал, что проклятый организм, раб первобытности, начинает выходить из-под контроля.

– Ты лежи, грейся, – пробормотал магистр, выбираясь из кровати. – А я все-таки попытаюсь сориентироваться, в какой части Москвы мы находимся.

У окна перевёл дух. Стал всматриваться в белую от свежевыпавшего снега улицу, в дома, где уже загорались огни – восьмой час, скоро начало рабочего дня.

Подошла закутанная в одеяло Мира, встала рядом. Её затылок белел на уровне Никиного локтя.

– Вон, смотри, какой домина. Раз, два, три, десять, шестнадцать, целых двадцать два этажа! И ещё вон четыре трубы. Ты же москвич. Может, узнаешь?

– Нет, в Москве таких мест много.

– Гляди, гляди! – Она встала на батарею и обхватила его за шею – теперь их щеки были на одном уровне. – Вон на небе светлая полоска!

– Ну и что?

– Как «что»! Ещё учитель! Откуда солнце-то восходит?

А ведь действительно! Восток справа, примерно под углом сорок пять градусов. И там, кажется, кольцевая дорога, дома кончаются. Значит, какой это край Москвы? Юго-восток?

Нет, северо-восток.

Глава двадцатая.

ОПАСНЫЕ СВЯЗИ

– Северо-запад – вот в какой стороне света сияет солнце нашей империи, что бы там ни утверждала географическая наука. Именно туда, к балтийским водам, мы с господином конногвардейским вахмистром завтра поутру и устремимся – обогреться лучами милости матушки-государыни. Я, конечно, не «херувимчик» и не «жемчужинка», как называет вашего сынка её царское величество, но, глядишь, и мне на радостях какая-никакая награда достанется. – Прохор Иванович смиренно улыбнулся. – Кресточек ли, звёздочка, а дороже бы всего ласковое от матушки слово.

41
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело