Никто не выйдет отсюда живым - Шугермэн Дэнни - Страница 44

Всю неделю у Билла Сиддонза шли деловые встречи. Сначала он попытался организовать бесплатный концерт в парке, но ему резко отказали, потому что правительство не решалось позволить столь большому количеству молодёжи собраться в одном месте (годом раньше прошли студенческие волнения и массовые забастовки). После этого Сиддонз попытался организовать телевизионное шоу, и в конце концов был подписан контракт на двухчасовой спецвыпуск для “Doors”, их музыки и их идей. Но и из этого ничего не вышло.

“Doors” возвращались к себе в мотель с последнего из пяти выступлений. Водитель кадиллака Джима ехал по широкому трёхрядному бульвару со скоростью 130 км/ч, замедляя её до 80 на поворотах. Скорость заставляла всех нервно смеяться.

Джим сложил “ружьё” из большого и среднего пальцев рук и издал хриплые звуки револьверного выстрела.

– Andele! Andele! кричал он (“Иди! Иди!”). “Doors” громыхали сквозь мексиканскую ночь.

Группе всё ещё трудно было найти работу. Перед отъездом в Мексику были отменены ещё два концерта, в Сент-Луисе и Гонолулу, и на весь июль у них остался всего один твёрдый контракт на концерты в Лос -Анджелесском театре, который был арендован для серии концертов по понедельникам собственной компанией звукозаписи “Doors”. Билеты были проданы мгновенно, едва поступив в продажу.

Было два концерта, и перед каждым из них Джим распространял среди публики экземпляры своей импрессионистской поэмы, написанной по поводу недавней смерти гитариста “Rolling Stones” Брайана Джонса – “Оды Лос-Анджелесу, думая о Брайане Джонсе, умершем”. Как и в “Американской молитве”, здесь была “Джойшенская” игра слов и всестороннее исследование смерти.

Штормовая волна в прессе, которая шла от инцидента в Майами, наконец, стала спадать. В июне, июле и августе, когда “Doors” фактически сидели без работы, было опубликовано несколько важных для “Doors” хвалебных статей.

Один из лос-анджелесских журналистов назвал концерт в “Aquarius” “одним из самых запоминающихся концертов года ”, а другой придумал такой заголовок: “Аудитория слушает Нового Джима Моррисона”. “Rolling Stone”, журнал, который, кажется, сразу после Майами выставил Джима полным идиотом, напечатал благоприятную рецензию на “Праздник друзей ”, затем – фотографию на обложке и интервью Джерри (объёмом более 8 тысяч слов) и отчёт из Мексики (4 тысячи слов). В июле издание Пэт Кеннели “Jazz amp; Pop” напечатало положительный отзыв о выступлении “Doors” по 13 каналу Нью-Йоркского телевидения. Наконец, на первой неделе августа в “Los Angeles Free Press” появилась длинная хорошая рецензия на “Doors”, написанная молодым драматургом Харвеем Перром. Со временем Харвей станет другом Джима, и эта статья будет включена в ““Doors” Полностью” компиляцию всех музыкальных статей о “Doors”.

Я не вполне уверен, что моё собственное восхищение “Doors” имеет какое-то отношение к их песням [писал он]. Некоторые из них, по общему мнению, слабые, но я нахожу в них тот уровень, ради которого они стремятся к простоте, поразительно более впечатляющий, чем уровень, ради которого меньшие художники простоты сознательно избегают. Мне кажется, что, если бы группа действительно достигла поэтических высот, она получала бы огромное удовольствие, совершая большие ошибки; очень немногие делают либо одно, либо другое. Это похоже на поэзию Моррисона; большая её часть – творение гениального поэта, Уитмана революции 60-х, но какая-то её часть довольно второсортна. Нет криминала в движении от одной художественной крайности к другой; есть, кроме всего прочего, человеческие потоки, и нет искусства, если в нём нет гуманности. Но, опять-таки, это не совсем их музыка, и, может быть, даже не совсем стихи, сочинение музыки или харизма, как и альбомы, как и концерт в “Aquarius” – всё это так странно, прекрасно и волнующе, что действительно заставляет меня восхищаться “Doors”. То ощущение, которое я испытываю благодаря им – из-за того, что, я чувствую, они пытаются войти сами и ввести нас в мир, который переходит границы рока и вторгается на территорию кино, театра иреволюции. Посмотрите на Моррисона не на сцене, а в жизни, в более спокойных ситуациях: в постановке “Оленьего Парка” Нормана Мейера, на любом спектакле “Living Theatre”, на открытии “James Joyce Memorial Liquid Theatre” (Мемориальный Прозрачный Театр Джеймса Джойса), всегда в нужном месте в нужное время, напрасно загнанного в рамки какого-то вида искусства, которое гораздо более уместно, чем склонность к жизни. Этот тип личности не должен носить в себе поэзию, а если она в нём есть – когда она есть – вы стремитесь подойти к ней поближе, понять её глубже. В случае с Джимом Моррисоном и “Doors” это оправдывает и искупает ваши волнения. Они приблизились к Искусству, и неважно, как много они при этом нагрешили, как сильно они насмешили или даже возбудили рок -критиков. Мерки, по которым нужно мерить их искусство, – старше и глубже.

Через несколько дней после концерта в “Aquarius”, в четверг, в конце дня, Джим вошёл в ванную комнату в офисе. За столом Джима в это время сидел Денни, перед ним была разложена почта.

О чёрт, – воскликнул Денни.

Снова стихи, да? – заметил кто-то.

Что там? – спросил Джим, возвращаясь в офисную комнату.

Ничего, – пробормотал Денни, делая вид, что читает почту.

– Что ты имеешь в виду под “ничего”? Не говори мне “ничего”, – пристал Джим. – Я выкроил время в своём деловом расписании, чтобы узнать и, может быть, помочь молодым талантам, пока не слишком удачливым, – жест, который ты беззаботно отвергаешь. – Джим был явно в хорошем настроении.

Денни отчаянно пытался достать билеты на предстоящие здесь концерты “Rolling Stones”, всего за несколько дней до них. Они были проданы давным-давно, и с последним своим телефонным звонком он не только исчерпал все свои возможности, но и понял окончательно, что билетов нет.

Ты можешь достать мне билеты на “Stones”? – нерешительно спросил Денни.

Зачем тебе Мик Джеггер, если у тебя есть я? – спросил Джим со смесью бравады и обиды.

Денни не мог ответить. Он совсем не собирался обижать Джима, но ему хотелось достать билеты, и он был уверен, что Джим мог бы раздобыть их простым телефонным звонком. Джим подыгрывал Денни.

А когда этот концерт? В эту пятницу, да? По-моему, мы что-то собирались делать все вместе в тот вечер, – сказал Джим, потом ещё что-то сымпровизировал, прежде чем его позвали для разговора в другую комнату.

На другой день, в день концерта, Джим пришёл в офис. Денни снова сидел за столом Джима, сосредоточенно изучая почту. Оба они вели себя, как будто вчерашнего разговора не было. Джим вытащил из кармана пиджака пару билетов на концерт.

Посмотрите, что кто-то дал мне вчера вечером. Просто так. Этот человек просто сказал: “ Смотри, Джим, у меня вот есть пара билетов на “Rolling Stones”, и я хочу, чтобы они были у тебя”. И отдал их мне. Вы можете себе такое представить? – Джим взглянул набилеты. – Чёрт возьми, смотрите, что здесь написано: третий ряд! Но, чёрт, я не хочу, чтобы они пропали. Я не смогу их использовать. Они нужны ещё кому-нибудь?

В комнате было три человека, кроме Джима, из тех, кто был там и вчера.

Конечно, Джим, я их возьму, если ты не собираешься их использовать, – сказала секретарь.

Джим сел на стол перед Денни и положил правую руку на письмо, которое тот читал.

Сегодня тебе везёт, мой мальчик. Я хочу предложить тебе одно дело.

Денни поднял глаза.

Я не хочу иметь с тобой дела! – сказал он.

Ты даже не хочешь узнать, насчёт чего? – утешающе сказал Джим.

Денни кивнул.

О’кей, – продолжил Джим, – всё дело в том, что ты возвращаешь мне мой затраханный стол, а я отдаю тебе эти билеты. – Джим положил билеты на стол.

Денни подпрыгнул, обежал вокруг стола, сжал Джима в медвежьих обьятиях, схватил два билета и побежал к двери.

– Эй! – рявкнул Джим.

Что? – остановился Денни.

Ты мог бы хотя бы сказать “спасибо”.

Вернувшись из офиса в квартиру на Нортон Авеню в Западном Голливуде, Памела была под действием транквилизатора и раздражительна, а Джим сидел на телефоне и пытался разговаривать с Бэйбом Хиллом. Памела перебивала его, создавая на заднем фоне постоянное ворчащее жужжание.