На пути Орды - Горюнов Андрей - Страница 90
- Предыдущая
- 90/93
- Следующая
– Ну как я их могу разместить в этой кабине… В ангаре? В телепортационной капсуле, вы имеете в виду?
– Ну, разумеется!
– Я не имею права это сделать. Телепортатор вверенной мне войсковой части не принадлежит! Как я могу занять его своими людьми?
– Я приказываю сделать вам это!
– Вы тоже этого сделать не в состоянии. Телепорт не принадлежит вам точно так же, как и мне!
– Здравствуйте!
– До свидания! Деньгами вы здесь при комплектовке группы сыпали, это мы видали. Но главные суммы-то оказались вашим управлением не проплаченными. На бензинчик, так сказать, вы нашли, а на саму технику – нет. Так, например, ваше Управление – Телепортационных войск – не расплатилось с производителем – ОКБ «Хронотоп», ни за прошлый, разбитый комплект стартового комплекса телепортатора, ни за комплектующие, ни за этот экземпляр, имеющийся в наличии.
– Ну, может, и не расплатилось.
– Вот позавчерашняя телеграмма ОКБ «Хронотоп», запрещающая любую эксплуатацию до официальной сдачи изделия, полной его оплаты, оформление акта о сдаче-приемке.
– Это филькина грамота, ваша телеграмма от ОКБ.
– Да как же! В момент посылки телеграммы они являлись единственными и законными собственниками устройства и оборудования.
– Ответьте им, что как только Министерство обороны выделит средства, мы сразу с ними расплатимся.
– Да почему я-то должен отвечать им, если руки тянете к технике вы?! Странно. Да и признаюсь: я боюсь, уже поздно телеграммы давать-то…
– Что значит, – поздно?
– А то и значит. Телепортатор продан. Его час назад купило одно недавно образованное общество с ограниченной ответственностью, принадлежащее Екатерине Михайловне Боковой, моей дочери, Дороне Вячеславне Лукониной, пенсионерке, и Аверьянову Алексею Николаевичу, небезызвестному вам… Оплатили все долги ваши, рассчитались сполна, специалистам – премии в размере годового, штат доукомплектовали… Без малого три лимона зеленых отстегнули черным налом. Петра Самохина взяли себе заведующим по снабжению и хозяйству, – мужик куркулистый до ужаса. И все рады. Вот!
– С ума сойти! Зачем им это?
– Интересно жить хотят. Да и богато, вдобавок! Странно, да?
– Странно?.. Мягко сказано… Так. Мне нужно немедленно позвонить…
– Погоди минуточку, – остановил его жестом Михалыч и, выглянув из окна во двор, позвал: – Дороня Вячеславна! Можно вас? А то здесь господин Медведев звонить куда-то собрался…
Войдя, Луконина адекватно оценила обстановку. Посмотрев в глаза Медведеву, Дороня слегка взмахнула левой рукой:
– Хватит-хватит! – остановил ее Медведев. – Один инсульт у меня уже был. Пусть они сами в Москве разбираются… Достаточно!
– Ну что за красотища! – ахнула Олена, увидев блеснувшие на солнце ожерелье самоцветное, серьги чернь-золота, кольцо женское изумительное и браслет красоты-богатства, ценности неописуемой.
– Давай. Полюбуйся, Оленушка, да и скажи «прощай»… Купцы персидские у речки ждут…
Продавать драгоценности было не по душе Аверьянову, но воля погибших – Жбана и Шила – должна была быть исполнена, несмотря ни на что.
– Они когда первый раз осмотрели, персы-то, чудную историю поведали мне… Эти украшения купил один из них, купец Дарий, лет восемь тому назад, – у нас, в Новгороде. Увез к себе в Персию. А три года назад татары прокатились по их краю… Сокровища оказались у Чунгулая… Тот их послал в дар Берке, но гонцы повстречались с ребятами… И вот снова судьба им такая досталась, – назад, в Персию, в Исфаган, кажется…
– Ух ты! – ахнул подошедший Афанасич. – Пришел к вам, думал посмотреть… А я ведь это чудо уже видел…
– Не может быть, ну где ты видел это, дедушка?
– А-а-а… – многозначительно поднял палец старик. – Это же тот самый клад! Что наш Перхач на холме Придатель выкопал! Тебе, Олена, тогда не показывали, – восемь лет назад ты ребенком была… А старики видели… Перхач вот с этим в Новгород двинул и там все продал… Персам продал, сказывали… Еще только тут перстень должен был быть. Большой. Мужской…
– А ты не помнишь разве, Чунгулай-то? Бобер ему мину отнес? С перстнем как раз с этим… Светлая память… А ты забыл, Афанасич.
– Я не забыл. Я в это время ранен был. Я спал. Ты же сам меня уколол, Коля.
– Верно, извини, Афанасич!
– Бог простит. Н-да… Здесь раскопано, в Персию ушло, оттуда – снова сюда, – на татарах, – и теперь опять назад, – в Персию. Ох, закрутила-то жизнь! Вот, внучка, полюбуйся, Оленушка, – это приданое твоей прародительницы, сладкоголосой Рагнеды… Могло бы, иначе сложись, твоим стать…
– Что душу-то теребить, дедушка! Воля погибших – закон!
– А знаешь, Николай, как Олена поет… Послушать – и умирать не надо.
– Еще послушаем…
– Нет, – печально качнул головой Афанасич. – Ничего уже не успеть…
Снизу, с реки, донесся свист.
– Ну все! – сказал Николай, заворачивая драгоценности в тряпицу. – Персы деньги сполна собрали… Пойду!
Афанасич и Олена долго смотрели ему вслед, – он спускался к реке…
Им совершенно не было жаль украшений. Жаль было нескладной жизни, которая, казалось бы, должна была стать вдруг прекрасной, но оставалась все такой же, как и была, за мигом миг, за часом час, за годом год.
В глазах обоих стояли слезы.
Игнач и Коля сидели на берегу тихой речки у костерка.
– Не понимаю тебя, – пожал плечами Игнач. – В чем печаль?
– Давно уж за мной прилететь должны были…
– С чего бы? – удивился Игнач.
– Да радиомаяк в контейнере непрерывно сигнал бедствия шлет, который уж день!
– Ну и что? – опять удивился Игнач.
– Как что? – удивился Коля.
– Давай рассуждать по-твоему. Послали мы с тобой с Земли сигнал. Куда он полетел?
– Во все стороны. Удаляясь от передатчика на триста тысяч километров за каждую секунду.
– Ну, значит, удаляясь и от Земли? Ведь передатчик-то твой, радиомаяк тут, на Земле… А Земля за ним по следу гнаться не стала?
– Да что ты глупости говоришь? Земля и не может лететь со скоростью света, со скоростью радиоволны. Захочет даже если – не догонит!
– Ну так, значит, твой сигнал все дальше и дальше…
– Конечно! Летит он все глубже в Космос, постоянно удаляясь от Земли.
– И где же он будет через семьсот лет?
– Там где-то… – Коля посмотрел на звездное небо, – в других Галактиках летит… Очень далеко!
– Ага! – поднял палец Игнач. – Так вот, значит, только там, очень далеко, в других Галактиках его поймать смогут. А от Земли он очень сильно убежал, за семьсот-то лет!
– Я понял! – ахнул Коля. – Ну ты и академик, а, Игнач?!
– Тем и живем… – кивнул Игнач.
– А это значит – труба мне. Меня никогда не найдут.
– И ладно! Чем тебе здесь-то не жизнь? Воздух, вода, леса! У вас-то, небось…
– И не говори!
– Олену вон взять… Корова, дом, пять коз, козел и пять покосов… И тещи, прости Господи, нет и не предвидится! Зачем князю теща? У князя и так все, что хочешь!
– Эх, Игнач! Все верно… Но сын у меня там, сын! …А-а-а, да ты ведь не слышал, что выдал Глухарь на прощание Берке…
– Я слышал. Я тут под стеною стоял…
– Сын, Игнач, сын! Остался бы, но – сын…
– Тогда езжай к Антипихе… Там, – день езды, – на Сивкином ручье живет колдунья…
– А кто ты, кстати? Бушер сказал Батыю, что тут присутствуют три колдуна… Один – это, безусловно, я. А второй, – как ты думаешь, кто это?
Игнач пожал плечами.
– Причем не два колдуна, а целых три! …Три колдуна защищают дорогу на Новгород, так сказал Бушер Батыю… – повторил Николай.
– Откуда тебе знать, что сказал Бушер Батыю? – чуть насмешливо хмыкнул Игнач.
– Я успел поставить по два жучка, – для надежности, – в халаты как Бушера, так и Берке…
– Лихо!
– Согласен. Ну, значит, второй колдун – это ты! – уверенно кивнул Аверьянов.
- Предыдущая
- 90/93
- Следующая
