Грешная жизнь герцога - Гурк Лаура Ли - Страница 15

– Это мне было приятно, мисс Босуорт. – Рис поклонился. – Леди Огилви, мистер Федергилл, сэр Роберт. Всего хорошего.

Сент-Сайрес повернулся и отошел, а Пруденс некоторое время смотрела ему вслед, после чего с неохотой позволила тете Эдит увести себя.

– Видишь, Пруденс? Как раз об этом я предупреждала тебя на днях, – говорила Эдит, когда они поднимались по лестнице. – Стоило нам оставить тебя одну на минутку, как тут же налетели искатели богатых невест.

– Едва ли так, – решительно возразила Пруденс. – Я знаю герцога как идеального джентльмена.

– Разумеется, ты и должна так думать, дорогая. Ты так невинна. Но я замужняя женщина, и я знаю этот тип мужчин. Высматривает, чем можно поживиться.

– Тетя права, – вторил ей Роберт за спиной Пруденс. – Он самый настоящий распутник. Мы с мамой встречали его в Италии несколько лет назад. Вы помните, мама?

– О да, – отвечала Миллисент, несколько задыхаясь от усилий переместить свое тучное тело на три лестничных пролета вверх. – Вы не поверите, каких только историй мы не наслушались о нем. На его вилле пьянствовали, голыми купались в фонтане вместе с русскими графинями, сплошное бесстыдство.

Пруденс подумала, что, если бы она была хорошей девушкой, ей следовало бы порицать такое ужасное поведение, но на самом деле она бы тоже искупалась голой в фонтане, будь у нее такая возможность. Это казалось таким заманчивым.

– И он весь в долгах, – продолжал Роберт. – Тысячи и тысячи фунтов, как я слышал.

– Как и другие пэры из его окружения, – возразила Пруденс. – Смею заметить, у вас тоже есть долги, Роберт.

Ее кузен скривился и замолчал.

Однако тетю Эдит не так легко было отвлечь от темы.

– Едва ли ситуация Роберта годится для сравнения, – сказала она, когда они вошли в ложу. – Он думает о семье. Вот, Стивен, что вы наделали, – добавила она, поворачиваясь к мужу, который поднялся со своего места. – О чем вы думали, оставляя Пруденс одну там внизу? – Прежде чем он смог ответить, она снова обратилась к племяннице: – Если не брать в расчет финансовые соображения, стоит подумать о положении в обществе. Сент-Сайрес – герцог, для тебя птица слишком высокого полета. Это неподходящая партия в любом смысле.

– При чем здесь герцог? – спросил Стивен, непонимающе глядя на жену.

– Спросите свою племянницу. Она его уже знает. Встречала его на балу, видите ли!

– Так получилось, что я познакомилась с герцогом Сенг-Сайресом несколько дней тому назад, – объяснила Пруденс, пробираясь вокруг столика к своему месту и садясь. – И он только что ухаживал за мной внизу.

Стивен присвистнул:

– Быстро же он.

– Вот именно, – произнесла Эдит и заняла свое место около Пруденс. – Он явно заинтересовался ее деньгами.

– Конечно, невозможно, чтобы его интерес ко мне объяснялся моей привлекательностью! – выпалила уязвленная Пруденс. – Вы приписываете ему самые низкие побуждения, но я не желаю делать поспешные выводы!

– Успокойся Пруденс, – сказал дядя Стивен. – Мы твоя семья, мы заботимся о тебе. Сент-Сайрес – дурной человек, плохая компания для молодой леди. Что до замужества, то Эдит права. Это невозможно.

– Мне кажется, это я должна решать, за кого мне идти замуж!

– Не надо повышать голос, дорогая, – сказала Эдит, ставшая похожей на обиженного спаниеля. – Наше единственное желание – чтобы ты была счастлива.

Пруденс приложила пальцы ко лбу и напомнила себе, что уже через двенадцать недель наступит июнь.

– Давайте не будем ссориться. Кроме всего, слишком рано говорить о том, за кого мне выходить замуж.

Слава Богу, больше никто не касался этой темы, но мысли о герцоге не выходили у Пруденс из головы. Она знала, что ее родственники правы, скептически оценивая возможность романтических отношений между, ней и Сент-Сайресом. Герцог едва ли выберет в герцогини женщину, родители которой никогда не были женаты, женщину, которая еще несколько дней тому назад была швеей в салоне модной портнихи. Однако он вспомнил ее, он подошел, чтобы побеседовать с ней. Он и не знал о наследстве. Ведь он обратился к ней как к мисс Босуорт. Кроме того, герцог уже доказал на деле, что он благородный и галантный джентльмен. Ее семья настроена против него в силу предубеждения, а она способна видеть в нем как плохое, так и хорошее.

Конечно, играет роль то, что он так невероятно привлекателен. Пруденс закусила губу и, уставившись в стакан с теплым лимонадом, вспоминала его слова, сказанные несколько минут назад: «Я хотел бы увидеть вас опьяневшей».

Она не могла сообразить, почему ему этого хотелось. Ясными ночами, возвращаясь домой из салона, она видела пьяных, нетвердо шагающих по тротуарам или выходящих из дверей кабаков и возбужденно орущих песни. Опьянение не представлялось ей приятным состоянием.

Но, вспоминая его слова, Пруденс подумала, что хорошо было бы иметь граммофон и пластинку с записью их разговора, чтобы она могла, когда захочет, снова услышать эти странные, мягкие нотки в его голосе, которые заставили покраснеть ее всю – до кончиков пальцев.

– Позвольте, сэр? – произнес кто-то у двери, врываясь в мысли Пруденс.

Она обернулась и увидела ливрейного лакея, остановившегося у входа в ложу. В руках его был поднос, на котором стояли высокие хрустальные бокалы и набитое льдом серебряное ведерко с бутылкой шампанского.

– Это для гостей Огилви.

– Должно быть, какая-то ошибка! – воскликнул Стивен, когда лакей поставил поднос на столик. – Мы ничего не заказывали.

– Любезность его светлости, герцога Сент-Сайреса, – объяснил лакей, раскупоривая шампанское. Он разлил искрящееся вино по бокалам и первой подал бокал Пруденс, протянув ей также маленький белый конверт: – Для мисс Босуорт, от его светлости.

Пруденс схватила конверт прежде, чем тетя смогла перехватить его. Отставив бокал, она сломала печать и вынула записочку.

Мисс Босуорт, единственная вещь, более безрадостная, чем немецкая опера, – это лимонад.

Ваш слуга Сент-Сайрес.

Она прочитала записку трижды, водя пальцем чуть ниже написанных уверенной рукой строк, затем неохотно убрала записку в сумочку.

«Как он внимателен!» – поднимая бокал с шампанским, сказала она с радостной улыбкой в ответ на кислое выражение лица тети. Она сделала глоток шампанского и нашла, что оно настолько приятно, насколько принято считать, но вино только временно отвлекло ее от еще более приятных мыслей.

Пруденс вынула из кармана бинокль и стала смотреть на ложи напротив.

Герцога она нашла почти сразу, как если бы знала, где он, как если бы между ними существовала таинственная связь, и открытие, что он тоже смотрит на нее, взволновало ее еще больше. Он сидел, откинувшись на спинку стула, в одной руке он держал бинокль, в другой – бокал с шампанским и смотрел прямо на нее через разделяющее их пространство; голову он чуть склонил набок, губы чуть изогнулись в намеке на улыбку. Зрелище это принесло Пруденс наслаждение, острое, как боль.

Она опустила бинокль и подняла бокал с шампанским в знак признательности. Сент-Сайрес ответил тем же. Они одновременно пригубили вино, и у Пруденс закружилась голова, как если бы она выпила бутылку шампанского, а не сделала два глотка.

Свет погас, на сцене запели, положив конец восхитительному моменту. Пруденс откинулась на спинку стула и стала смотреть на сцену, но мысленным взором она видела только Сент-Сайреса. По залу гремела мрачная немецкая музыка, а Пруденс слышала только свой внутренний голос, голос надежды, выдающий желаемое за действительное.

Если бы только… Она прижала пальцы к губам. Невозможно, чтобы потрясающе красивый герцог мог влюбиться в пухленькую, обыкновенную и не очень молоденькую девушку, у которой на пальцах мозоли от постоянного шитья, а в жилах течет кровь простых сельских жителей Йоркшира. Невозможно, и все же, сидя в темноте, Пруденс воображала это.