Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария - Страница 58

Верховный маг Фейре сидел на корточках рядом с толстой жилой уходившего в землю корня и задумчиво ощупывал его. Разгуливать по улицам Рабина в полушубке воспитуемого не стоило, и партизаны выделили Лайтонду куртку Марфора. Куртка пришлась Лайтонду как раз впору. Бахрома, свисавшая с рукавов, терлась о корень с тихим шуршанием. Лицо мага было спокойным и даже как бы немного сонным. Над корнем заструилось, оплетая его, слабенькое розовое свечение, а потом погасло совсем. Рингрин смотрел на старый, потрескавшийся, побелевший от времени корень и видел почерневшие лица друзей, болтающихся на виселице. Видение было на редкость отчетливым. Принц увидел даже босые ноги Кулумита. Его сапоги, надо думать, пришлись палачу впору. Со связанных рук Глиргвай свисал длинный конец веревки. Его поленились обрезать, а пеньковый цех в Рабине не испытывал недостатка в сырье.

Лайтонд еще раз провел рукой по корню, словно лаская.

– Есть, – удовлетворенно сказал он и выпрямился. – Полезай в кабину.

Над корнем дрожал, наливаясь силой, магический кокон – черный, как вуаль вдовы. В нем проскакивали серебристые колючие зигзаги. Принц темных эльфов забрался внутрь керамического яйца. Лайтонд втиснулся вслед за ним.

Тень от ели перед входом перечеркнула долину. Солнечный свет угасал.

В пещеру ввалился Кулумит, тяжело дыша, и сбросил со спины охапку валежника. Зигфрид отметил про себя, что у хозяйственного эльфа нашлась с собой даже веревка, чтобы ее перевязать.

Когда звезда телепорта погасла, оборотень понял, что остался старшим по званию в тройке, и командовать теперь придется ему. Глиргвай и Кулумит покинули свою родину впервые и опыта действий в незнакомой обстановке не имели. Пока эльфы пялились в пустые небеса, Зигфрид ментально просканировал местность и обнаружил пещеру метрах в восьмидесяти южнее. Туда он и решительно повел свой маленький отряд. С места высадки следовало убраться как можно быстрее. Если бы в окрестностях случайно оказался маг, только очень ленивый не заглянул бы выяснить, что было причиной столь мощных колебаний эфира. К счастью, из долины, в которой оказались партизаны, был проход в нужном направлении. Пещеру они нашли не сразу. Вход в нее был загораживала огромная ель. Это было на руку партизанам, как и то, что вход в пещеру оказался небольшим. Медведь в него точно не пролез бы.

Не стоило терять надежды, что Лайтонд и Рингрин все-таки сумеют добраться до Рабина. «Не сегодня, так завтра», рассудительно сказал оборотень. Темные эльфы, совершенно подавленные своей первой вылазкой за пределы Железного Леса, растерянно покивали головами. Зигфрид отправил Глиргвай смотреть за небом. Эльфку ободрило привычное занятие. Девушка ловко забралась на ель и сидела там, уютно устроившись среди мохнатых веток. Кулумита, как самого похожего на местных жителей, Зигфрид послал собирать валежник. Сам оборотень исследовал пещеру, насколько смог, и убедился, что она огромна и изобилует ответвлениями. Таким образом, место не подходило на роль постоянного лагеря. Но на первое время проблема пристанища была решена.

– Надо было лыжи взять, – отдышавшись, сказал Кулумит.

Рыжий эльф принялся счищать снег со штанов.

– И чтобы мы с ними делали? – поинтересовался Зигфрид.

– Ходили бы, – ответил рыжий эльф. – А потом продали бы в городе…

– О да, – заметил оборотень. – Я думаю, что люди из охранных отрядов императора очень заинтересовались бы, узнав, что по рынку столицы ходят темные эльфы и продают лыжи. Первое, о чем нас спросили бы на допросе: «Вы на этих лыжах прямо из Железного Леса и шли?»

Обиженный Кулумит засопел, но спорить с Зигфридом не стал. Бывший химмельриттер был прав.

– Разводи огонь, – сказал Зигфрид. – Давай сделаем ужин.

Мешок с припасами был на Кулумите в момент телепортации. Сейчас он лежал на полу рядом с оборотнем. Эльф присел и стал возиться с завязками. Вскоре из мешка появились котелок, банки с яркими этикетками и коробочки со специями.

Рингрин зажмурился, чтобы вспышка не полоснула ему по глазам. Но вспышки в этот раз не было. Эльфы погрузились во мрак, плотный, осязаемый, и до отвращения живой. Когда тьма отступила, принц темных эльфов открыл глаза. Рингрин с невыразимым удивлением уставился на мужчину с кнутом и книгой. Тот сурово взирал на эльфов с мастерски сработанной стелы. За мужчиной был виден забор, верх которого украшали черепа. Лайтонд обнаружился рядом, и это несколько успокоило принца. Верховный маг Фейре по локоть засунул руки в гудящее от напряжения, сияющее чернотой веретено из Цин. По размерам оно едва ли не превосходило его самого. Судя по частоте вспышек, Лайтонд раскручивал веретно.

– Где мы? – спросил Рингрин.

Принц сообразил, что у Лайтонда не хватило сил метнуть их обоих прямо в Рабин. Верховный маг Фейре дотянул себя и друга до ближайшего известного ему телепорта, чтобы воспользоваться его энергией для дальнейшего путешествия.

– Это воспитательный лагерь, – ответил Лайтонд.

Прежде чем принц успел что-нибудь ответить, по ушам его словно ударили бархатной подушкой. Мир снова скрылся в черноте. Ее прорезали всполохи бледных, как ниточки грибницы, вспышек.

Глиргвай облизала ложку. Костерок чуть потрескивал, на углях парил котелок с чаем, а живот уютно молчал. Жизнь была прекрасна. Тени, прячущиеся по углам их убежища, меньше всего могли смутить эльфку, прожившую в пещере большую часть жизни.

– Здорово, Кулумит, очень вкусно, – сказала Глиргвай.

– Да ничего… Еще хочешь? – ответил тот.

Девушка отрицательно помотала головой.

– А ты почему ничего не ешь, Зиг? – спросила она.

– Припасов у нас не так много. А я ночью схожу поохочусь, если сильно проголодаюсь. Хоть мышь, да добуду, – отшутился тот.

Кулумит побледнел. Эльфка с любопытством посмотрела на Загфрида. Кто-то из партизан сказал ей, что он оборотень. Но подумать о практическом значении этой особенности ее нового соратника Глиргвай еще не успела.

– А можно спросить? – произнесла она, колеблясь.

Возможно, вопрос, который она вертелся у нее на языке, считался у оборотней неприличным или оскорбительным.

– Попробуй, – кивнул Зигфрид.

– Каким зверем ты становишься?

В глазах оборотня метнулись шальные искры.

– Я превращаюсь в большого ласкового кота, – мягко, нараспев ответил он.

Кулумит поперхнулся и чуть не выронил ложку. Глиргвай поняла, что Зигфрид с ней заигрывает. От неожиданности она растерялась. Оборотень был хорошо сложен, остроумен и решителен. Пожалуй, Зигфрид нравился эльфке. Но у Глиргвай сейчас не хватало душевных сил желать кого бы то ни было.

Неловкую паузу разрушил Кулумит.

– Он становится рысью, только с длинным хвостом, – сказал рыжий эльф.

Кулумит желал поскорее положить конец этому неприятному для него разговору. Он видел Зигфрида в звериной ипостаси. Ему хотелось бы забыть об этом, но он не мог.

– И когда я его видел, он был совсем неласков, – заключил рыжий эльф.

Оборотень совершенно по-кошачьи фыркнул от удовольствия.

– На нашем языке эта рысь с длинным хвостом называется Tatzel, – пояснил он.

Глиргвай воспользовалась передышкой и сообразила, как можно отыграть ситуацию.

– Мне всегда нравились рыси, – с задумчивой мечтательностью в голосе произнесла девушка.

Зигфрид посмотрел на Глиргвай – спокойно и очень внимательно. Эльфка мягко улыбнулась ему. Она чувствовала, что он ждет телепатеммы, какого-нибудь знака… «Не так быстро», передала Глиргвай. – «Скоро только кошки родятся». Оборотень засмеялся – беззвучно, только плечи затряслись. Он чуть кивнул, в знак того, что понял и не возражает.

– Мне кажется, или к нам кто-то идет? – озабоченно спросил Кулумит, которому все происходящее жутко не нравилось. Он симпатизировал Глиргвай – без всякой личной заинтересованности, как младшей сестренке – и совсем не хотел, чтобы она сошлась с этим чудовищем в облике человека.