Империя волков - Гранже Жан-Кристоф - Страница 38
- Предыдущая
- 38/81
- Следующая
Над залом нависала застекленная антресоль, задернутая белой шторой: идеальный командный пункт для наблюдения за работой подданных. Шиффер без малейших колебаний, ни с кем не здороваясь, начал взбираться по крутым ступенькам на площадку, держась за перила.
Комната в мансарде была чуть меньше нижнего зала и выходила окнами на черепично-цинковый пейзаж парижских крыш, перед дверью был разбит настоящий сад из комнатных растений.
Несмотря на внушительные размеры, забитая мебелью и безделушками студия напоминала скорее будуар начала века. Поль шагнул внутрь и разглядел первые детали. Вышитые скатерти и салфетки были повсюду: на компьютере, музыкальном центре, телевизоре, под фотографиями в рамочках, стеклянными безделушками и огромными фарфоровыми куклами в пышных кружевных платьях. На стенах висели рекламные постеры, воспевающие красоты Стамбула. Маленькие яркие килимы на перегородках заменяли шторы. Национальные флажки из бумаги и почтовые открытки, прикнопленные к несущим деревянным колоннам, дополняли картину.
Письменный стол из массива дуба с кожаным бюваром стоял у правой стены, а в центре, на огромном ковре, располагался крытый зеленым бархатом диван. В комнате никого не было.
Шиффер направился к дверному проему, закрытому жемчужной шторой, и позвал непривычно нежным голосом:
– Драгоценная принцесса, это я, Шиффер. Так что красоту можешь не наводить.
Ответа не последовало. Поль сделал еще несколько шагов по комнате и вгляделся в фотографии. На каждом снимке хорошенькая рыжеволосая женщина с короткой стрижкой улыбалась знаменитым президентам – Биллу Клинтону, Борису Ельцину, Франсуа Миттерану. Наверняка та самая знаменитая Тансу Чиллер…
В этот момент полог из бусин раздвинулся, и Поль повернул голову: на пороге стояла женщина с фотографий – вполне реальная, только более массивная.
Гозар Гальман намеренно подчеркивала сходство с премьер-министром – без сомнения, желая еще больше укрепить свою власть. Черные брюки и туника, оттененные несколькими драгоценностями, подчеркивали нарочитую строгость стиля. Ее движения и походка окончательно дополняли высокомерный образ деловой женщины. Весь этот антураж словно ограждал ее невидимой чертой от остального мира. Посыл был ясным и недвусмысленным: никакого кокетства, обольщение не пройдет.
Лицо хозяйки между тем было «сделано» в прямо противоположном стиле. Круглое белое, как у Пьеро, лицо в ореоле ярко-красных волос с загадочно мерцающими глазами: веки Гозар были подведены оранжевым карандашом и усеяны блестками.
– Шиффер, – позвала она гортанным голосом, – я знаю, зачем ты здесь.
– Слава богу, хоть один сообразительный человек попался на нашем многотрудном пути!
Женщина рассеянно передвинула несколько бумаг на своем столе.
– Я не сомневалась, что тебя в конце концов вытащат из нафталина!
Она говорила почти без акцента, разве что слегка растягивала слова в конце каждой фразы – казалось, она делает это намеренно.
Шиффер коротко представил Поля и Гозар друг другу. Он был более чем вежлив, и Поль догадался, что с этой женщиной он будет говорить на равных.
– Что тебе известно? – спросил он без долгих проволочек.
– Ничего. Меньше чем ничего.
Гозар еще несколько секунд перебирала документы на столе, потом медленно подошла к дивану и села, изящно скрестив ноги.
– Квартал напуган, – прошептала она. – Болтают невесть что.
– То есть?
– Слухи. Противоречивые. Кое-кто считает, что убийца – один из ваших.
– Из наших?
– Да, полицейский.
Шиффер махнул рукой, показывая, насколько бредовой считает эту идею.
– Расскажи мне о Руйе Беркеш.
Гозар разгладила ладонью салфетку, прикрывавшую подлокотник дивана.
– Она сдавала работу через день. Была здесь шестого января две тысячи первого. Восьмого не пришла. Это все, что я знаю.
Шиффер достал из кармана блокнот, полистал страницы, сделав вид, что читает. Поль угадал в этом жесте растерянность – тейзе явно смущала старого сыщика.
– Руйя – вторая жертва убийцы, – продолжил разговор Шиффер. – Ее тело было найдено десятого января.
– Пусть Аллах примет ее душу. – Гозар по-прежнему теребила пальцами кружево. – Меня это не касается.
– Это всех вас касается. И мне нужны сведения. В голосе Шиффера прозвучали раздраженные нотки, но тон разговора был скорее фамильярным. Поль удивился этой странной близости льда и пламени, не имеющей ничего общего с расследованием. – Мне нечего сказать, – повторила Гозар. – Квартал переживет эту историю. Как и все остальные.
Слова, голос и тон заставили Поля внимательнее приглядеться к турчанке. Она не сводила с Цифера взгляда черных, в золотисто-красном обрамлении, глаз. Поль почему-то подумал о шоколадных лепестках с начинкой из апельсиновых цукатов. В это мгновение он совершенно точно понял: Гозар Гальман – та самая оттоманская женщина, на которой чуть было не женился Шиффер. Что у них произошло? Почему ничего не вышло?
Меховщица закурила, выпустив струю голубоватого дыма.
– Что ты хочешь знать?
– Когда она приносила свои изделия?
– В конце дня.
– Одна?
– Одна. Всегда.
– Ты знаешь, каким путем она ходила?
– По улице Фобур-Пуассоньер. Вечером там толпа – если ты об этом спрашиваешь.
Шиффер перешел к вопросам общего порядка:
– Когда Руйя Беркеш приехала в Париж?
– В мае две тысячи второго. Ты виделся с Мариусом?
Он проигнорировал вопрос.
– Какой она была?
– Крестьянка, но она знала город.
– Адану?
– Жила в Газиантепе, потом в Адане.
Шиффер наклонился к ней – последняя фраза заинтересовала его.
– Она родилась в Газиантепе?
– Кажется, да.
Шиффер начал ходить по комнате, машинально притрагиваясь к безделушкам.
– Грамотная?
– Нет. Но современная. Не раба традиций и обычаев.
– Она гуляла по Парижу? Ходила куда-нибудь? В клуб или в кино?
– Я сказала – современная, а не сбившаяся с пути. Руйя была мусульманкой. Ты не хуже меня понимаешь, что это значит. Но в любом случае она ни слова не говорила по-французски.
– Как одевалась эта девушка?
– По западной моде. – Гозар повысила голос. – Шиффер, что ты ищешь?
– Я хочу понять, как убийце удалось застать ее врасплох. Девушка, которая сидит дома, ни с кем не разговаривает, не развлекается – к такой не очень-то подберешься.
Разговор не клеился. Они задавали те же вопросы и получали те же ответы, что и час назад в другом месте. Поль подошел к окну, выходящему на мастерскую, и отдернул занавеску. Турки продолжали работу: деньги переходили из рук в руки над мехами, прикорнувшими на прилавках, как уставшие зверьки.
За его спиной прозвучал новый вопрос Шиффера:
– Что было у нее на уме?
– То же, что у остальных: «Тело мое здесь, мысли – там…» Она думала лишь о том, как бы поскорее вернуться домой, выйти замуж и завести детей. Здесь она жила «на чемоданах». Трудилась, как муравей – шила на своей машинке, делила квартиру с двумя девушками.
– Я хочу с ними поговорить.
Поль перестал слушать, наблюдая за суетой на нижнем этаже. Все, что там происходило, выглядело меной, древним обрядом. Слова Шиффера дошли до его сознания:
– А ты сама что думаешь об убийце?
Молчание Гозар продлилось так долго, что Поль обернулся.
Турчанка встала и подошла к окну. Глядя вниз, она прошептала:
– Я думаю… думаю, тут скорее политика.
Шиффер подошел к ней.
– О чем ты?
Она резко обернулась:
– О том, что это дело затрагивает интересы других людей.
– Черт бы тебя побрал, Гозар, да объясни же мне все толком!
– Мне нечего объяснять. В квартале поселился страх, и я не исключение. Никто не станет помогать тебе.
Поль вздрогнул. Молох из ночного кошмара внезапно показался ему реальным существом. Каменный бог-истукан, приходящий за добычей в подвалы и трущобы Маленькой Турции.
Тейзе заключила:
– Свидание окончено, Шиффер.
- Предыдущая
- 38/81
- Следующая
