Гарем - Грассо Патриция - Страница 35

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая

– Мой кузен большой трус, – откликнулся герцог. – Вы зря надеетесь увидеть его сегодня здесь.

– Форжера не волнует участь его невесты? – удивился Халид, не скрывая разочарования.

Мужчина, который приносит в жертву ради своей безопасности столь замечательную женщину, не достоин называться мужчиной. Не следует ли Халиду отменить торг и оставить Эстер себе?

– На этом аукционе запрещено торговаться через посредника, – предупредил Халид. Герцог тут же заверил его:

– Савон Форжер никогда не примет опозоренную невесту. Тем более что эту англичанку он и в глаза не видел. Ее ему навязали.

Халид усилием воли подавил нарастающий в нем гнев. Но в чем была причина его злости? В том, что план, задуманный им, провалился? Или ему было обидно за Эстер?

– Плата должна быть в золоте и выплачена полностью, прежде чем купленная рабыня станет собственностью нового владельца, – заявил принц, придав тону своему необходимую суровость.

– Мои карманы набиты битком, и я мечтаю их облегчить, – пошутил герцог. – Но почему вы не придержите столь ценный бриллиант для своей коллекции?

Халид оставил вопрос без ответа. Он вновь принялся разглядывать мужчин, собравшихся в зале и переговаривающихся между собой тихими голосами, как и подобает солидным людям.

Кто из них назначит самую высокую цену и завладеет Диким Цветком? Будет ли этот человек достаточно терпелив, чтобы сносить ее упрямство и безрассудные выходки? Исправит ли он ее характер нежностью или прибегнет к помощи плетки? И кто из них будет прижимать ее к своему телу и успокаивать, когда разбудит она его среди ночи отчаянным криком и слезами?

Малик вошел в зал и задержался на пороге. Резко оборвав беседу с французом, Халид устремился к нему.

– Рад тебя видеть, Малик.

– И я тебя, мой друг. От Форжера нет вестей?

– Герцог де Сассари явился набитый деньгами. Хоть он и знает, что правила запрещают торговаться за кого-то другого, но хитрый лис всегда придумает потом отговорку. Кто за ним стоит – мне неизвестно.

– Я говорил тебе, что Хорек не вылезет из своей вонючей дыры, – вздохнул Малик. – А где Дикий Цветок?

Халид пожал плечами.

– Надеюсь, Акбар держит ее за семью замками.

– И там, где никто не услышит ее воплей, – добавил Малик. – Впрочем, я слыхал, что Акбар обычно подкармливает свой товар дурманящим зельем.

– Что? – Слова Малика повергли Халида в изумление.

– А ты разве не знал? – удивился Малик. – Акбар слегка подбадривает доверенных ему красавиц, чтобы они не капризничали и веселили глаз покупателя.

А как твоя упрямица отнеслась к тому, что ее скоро продадут?

Халид промолчал. Ему представилась Эстер, запертая в темницу, забившаяся в угол в глухом отчаянии или глотающая из кувшина воду, отравленную дурманом.

Конечно, она вела себя с ним как зловредная бестия, но ведь ее оружием в схватках был только несдержанный язык, а на его стороне – сила и власть. Он когда-то поклялся, что никогда не применит к женщине силу, и вот все же нарушил клятву.

– Моя маленькая птичка прямо зашлась от восторга, когда я сказал, что вернусь домой из Стамбула вместе с ее кузиной, – беспечно заявил Малик.

Принц грозно взглянул на него.

– Что ты такое мелешь?

– А ты что бушуешь? – парировал Малик. – Я намерен купить Дикий Цветок.

– Со своими намерениями отправляйся прямиком в ад! – Сама мысль, что его друг может каким-то образом завладеть предметом его, Халида, желаний, была недопустима.

Трубный рев отвлек их внимание. Шестеро султанских телохранителей вступили в зал и принялись расталкивать толпу. За ними следовал в окружении еще дюжины янычар престолонаследник Мурад.

– Я велел тебе не высовываться из Топкапи, – тихо, так, чтобы окружающие не слышали, упрекнул Мурада Халид, приблизившись к кузену.

Янычары знали Халида и преклонялись перед ним за его военные подвиги. Поэтому он мог позволить себе подобную вольность в их присутствии.

Мурад скорчил недовольную гримасу.

– Разгуливать по Стамбулу тебе сейчас опасно, – продолжал Халид.

– Я не разгуливаю без причины. – Тут Мурад почему-то заговорщицки подмигнул стоящему рядом Малику. – Я явился сюда по делу. Желаю поглядеть на твою дикарку и, возможно, пополнить свой гарем еще одной усладой.

– Ради нее не стоило рисковать, – сердито произнес Халид. – Но раз уж ты здесь… – Он развел руками, как бы снимая с себя ответственность. – Извини, я должен отдать распоряжения Акбару начать торги и на время тебя покину.

Мурад милостиво кивнул, и Халид удалился.

– Ну что ты думаешь? – осведомился Малик.

– Думаю, что мой кузен без ума от своей пленницы.

– О, если б ты видел, как он томится от страсти, когда она рядом. Этот Дикий Цветок укротил в нем зверя, и он даже не смеет наложить на нее лапы. Но долго ли удастся ей дразнить Султанского Пса?

– У Халида нет шансов противостоять Стамбульскому Льву, – самодовольно заявил Мурад.

– Стамбульский Лев? Кто это? – Малик постарался скрыть улыбку, чтобы не задеть ненароком тщеславие наследника престола.

– Я решил, что впредь моим прозвищем будет Лев Стамбула.

– Раньше ты был известен как стамбульский «жеребец». – Малик осмелился пошутить над будущим султаном. – Ты что, отказался от этого прозвища?

– Нет, почему же. Я и «жеребец» тоже. Но Лев Стамбула, по-моему, гораздо более благозвучно.

Мурад ухмыльнулся, а Малик с лучезарной улыбкой подхватил:

– Иметь два прозвища почетно, и это соответствует твоему высокому положению.

– И моим качествам тоже, – добавил Мурад без тени сомнения. Он подмигнул Малику и самодовольно хохотнул.

Малик поддержал его одобрительным смешком.

– По какому поводу вы развеселились? – поинтересовался подошедший Халид.

– Мы вели беседу о некоторых животных и об их качествах, – туманно объяснил Мурад.

– Не желаешь ли пройти поближе к помосту? – спросил кузена Халид.

– Я сам выберу себе место, – напыщенно ответствовал Мурад.

Раздвинув парчовый занавес, скрывавший арку в стене, на помост вступил Акбар. Ропот ожидающей толпы мгновенно стих. Все внимание было обращено на известного по всей империи торговца невольниками.

Одет он был роскошно и пестро, соответственно своей профессии и репутации. Его улыбка сияла приветливостью и излучала свет на всю публику одновременно и на каждого из присутствующих в отдельности. Это редкое умение обаять толпу снискало ему заслуженную славу и благорасположение всех без исключения завсегдатаев проводимых им торгов.

Товар, выставленный им на аукцион, был всегда наивысшего качества. От каждой продажи он получал столь щедрые комиссионные, что давным-давно мог уйти на покой и заниматься лишь пересчитыванием своих сокровищ.

Акбар величественно повернул голову в алом тюрбане к занавесу и дважды хлопнул в ладоши.

Занавес широко раздвинулся. Облаченный в парадное платье. Омар медленно вывел на помост нечто, более похожее на призрак, чем на женщину из плоти и крови. Кисея окутывала Эстер с головы до ног, лишь в узкой щели светились изумрудные, обезумевшие от возбуждающего зелья глаза.

Вступая на помост, Эстер споткнулась. Омар вцепился в ее руку и удержал от падения. Он прошептал ей что-то на ухо, но неизвестно, была ли она способна хоть что-то услышать.

– Дикарка выглядит весьма послушной, – отметил Мурад.

– Акбар, должно быть, перестарался со своим зельем, – небрежно бросил Малик и тут же осекся, бросив взгляд на друга.

Халид с трудом держал себя в руках. Он гневно сжимал зубы, а шрам его заметно побелел.

– Прошу внимания, господа! – возвысил голос Акбар, хотя и так всеобщее внимание ему было обеспечено. – Принц Халид осчастливил нас согласием выставить сей экзотический цветок на продажу. Евнух прилагается к предмету торга бесплатно. Оплата должна быть произведена золотом и полностью, прежде чем покупка будет передана новому владельцу.

Акбар сделал знак Омару, и тот с превеликой торжественностью убрал с лица Эстер чадру.

• Предыдущая
• 35/81
• Следующая