Гарем - Грассо Патриция - Страница 66

• Предыдущая
• 66/81
• Следующая

– Я не отвергала щедрот аллаха! – восклицала Эстер. – Я сберегла белки!

Халид уставился на нее в изумлении.

– О чем болтает твой язык?

– О яйцах, – ответила Эстер. – Я сберегаю белки, чтобы убирать морщинки с лица.

– Какие морщинки? – Халид был в полном недоумении.

– Яичные белки убирают морщинки возле глаз. Он посмотрел на нее подозрительно.

– У тебя нет никаких морщинок!

– Это благодаря яичным белкам. А раньше морщинки были. Ты их просто не замечал. Подтверди, Омар.

Маленький человечек часто-часто закивал головой, готовый подтвердить все, что угодно.

Халид закрыл лицо руками и взмолился:

– Аллах, дай мне силы и терпения выжить среди дураков, которые меня окружают.

– Кого ты имеешь в виду?

– Прежде всего, тебя. Ты дура, какой еще свет не видывал!

Эстер раскрыла рот, чтобы оспорить его заявление.

– Молчать! – заорал на нее Халид. Затем неожиданно спокойным голосом он потребовал у нее ответа: – Что ты делала в Топкапи?

– В Топкапи? – переспросила Эстер, стараясь выиграть время.

– Мы были в Топкапи позавчера. Или у тебя отшибло память?

– Конечно, я все помню. Я же не идиотка!

– Это еще надо доказать, – отрезал Халид. – Что ты там делала, говори!

– Я играла в разные игры с женщинами, потом мы мылись в бане и обедали.

– А еще?

– Ничего.

Халид достал из-под рубахи два листа пергамента. Он помахал ими у нее перед носом.

– Курьер султана только что доставил их мне.

– Что там написано?

Халид тяжело вздохнул.

– А то, милая женушка, что тебе следует предстать перед самим Селимом и ответить на обвинения в государственной измене. Что карается посажением на кол, да будет тебе известно, или другими видами смертной казни, в знак особой милости.

Эстер охнула и ощутила, что сердце ее остановилось. В углу комнаты протяжно завыл Омар и принялся бить себя кулачками в грудь. Маленький человечек воочию представил себе, как его госпожа, – а вместе с ней его будущее богатство, – в зашитом мешке опускается на дно Босфора.

– Это какая-то ошибка, – набралась духу возразить Эстер. – Клянусь, я не изменяла ни султану, ни вашей империи.

Халид показал ей второй листок.

– Принц Мурад в личном послании объясняет, по какой причине тебе предъявлено это обвинение.

– По какой же?

– Твои выдумки о порядках в Англии взбудоражили султанский гарем. Почти два дня дядюшкины жены и наложницы бунтуют против власти над ними мужчин. Как возбудитель этих беспорядков, ты обвиняешься в государственной измене и будешь примерно наказана.

– Но я же ничего не выдумывала и не лгала, – с убежденностью заявила Эстер.

– Повтори мне точно, что ты там наговорила, – потребовал Халид. – Слово в слово.

– Я… я рассказала им, как выглядит Англия, описала природу и погоду. Где же тут измена?

– А что еще?

– Я объяснила им, что Англией правит королева. И… «Вот оно!» – подумал Халид. Догадываясь уже, что за этим последует, Халид приготовился к самому худшему. Но Эстер смолкла.

– Продолжай, что же ты? – через силу выдавил из себя Халид.

– Я не помню.

Халид рванулся к ней и опять задал хорошую встряску.

– Ты должна вспомнить. Я не смогу спасти твою никчемную жизнь, если не буду знать все досконально.

– Она рассказала, что английские женщины пользуются полной свободой и не прячут за тряпками свои лица, – ответила за Эстер Михрима, стоящая у порога спальни. – Английские женщины делают что хотят и сами выбирают себе мужей.

Халид громко застонал. Все оказывается даже хуже, чем он мог себе вообразить. Аллах, спаси их обоих! И его, и ее жизнь на волоске.

– Вина за все это лежит на Линдар, – сказала Михрима.

Халид с удивлением посмотрел на мать.

– Ты одна из всех оправдываешь эту измену?

– Линдар дала ей покурить опиум, – объяснила Михрима. – Это дурман извергал ложь устами твоей жены.

– Я не лгала, – возразила Эстер. – Елизавета и вправду управляет королевством.

– И англичанки действительно сами выбирают себе мужей? – поинтересовалась не без ехидства Михрима.

– Этого нет, – призналась Эстер. – Кажется, тут я немного преувеличила.

– Забудь все, что я говорил о лжи и о суровом наказании за нее, – обратился к жене Халид. – Теперь мы должны лгать напропалую, чтобы выпутаться из этой скверной истории. От этого зависит жизнь нас обоих. Ты поняла?

Пребывая в страхе, Эстер, разумеется, тотчас кивнула. – Когда мы упадем на колени перед султаном, делай все, что я тебе скажу, и не спорь. Не поднимай ни на кого глаз и, если тебе дорога жизнь, не открывай рта. Я буду говорить за тебя.

Эстер снова кивнула. Боже, ей еще рано умирать. Она так молода и так далеко от дома. Кто будет оплакивать ее безвременную кончину?

– Омар, одевай ее! – приказал Халид.

– Я отправлюсь с вами, – заявила Михрима.

– Ты добьешься только того, что тебя сочтут сообщницей этого преступления.

– Пусть будет так, но я все равно хочу вас сопровождать.

– Нет, я сказал! Я запрещаю. Оставайся здесь и вообще держись от нас подальше.

– Я все еще твоя мать, – жестко напомнила сыну Михрима. – Ты не смеешь мне приказывать. Я поеду с вашим эскортом или без него, но поеду.

– Дуры! – выкрикнул Халид, выскакивая из комнаты. – О аллах, вокруг меня упрямые дуры!

Через два часа вся троица ожидала на ступенях главной приемной Оттоманской империи, когда им позволят предстать перед султаном. Одетая во все черное, Эстер стояла между супругом и свекровью и сотрясалась видимой любому глазу дрожью.

– Султан Селим будет восседать на троне на возвышении, – наставлял ее Халид. – Стоя за его спиной, Мурад будет говорить от имени своего отца. Таков ритуал.

– Не осмеливайся поднимать ни на Селима, ни на Мурада глаза, – вмешалась Михрима. – Понятно?

– Да-д-да… п-понятно… – Зубы Эстер выбивали барабанную дробь.

Халид согревал ее ледяную руку в своей.

– Тебе нечего бояться. Я буду рядом с тобой, и никто не посмеет причинить тебе вред.

– Лжец! – оборвала сына Михрима. – Если Селим сочтет твою жену виновной в измене, то тут же прикажет зашить ее в мешок и…

– Это будет последний приказ в его жизни! О аллах, защити нас! – вскричала Михрима. – Ее безумие передалось тебе. Мой сын – изменник! Что будет с нами?

– Я говорил тебе – оставайся дома! Расширенными глазами Эстер глядела на мужа, изумленная его порывом.

– Ты будешь мстить за мою смерть?

– Да, но постараемся этого избежать. Делай все точно, как я сказал.

Преданность этого мужчины удивила и тронула Эстер. Он, который вначале обращался с ней как с рабыней, готов был теперь убить и быть убитым ради нее. А решилась бы она поступить так же ради него? Хватило бы ей мужества, а главное, чувства, которое она до сих пор еще не могла точно определить.

– Мы пройдем в центр зала, встанем у возвышения, опустимся на колени и коснемся лбом ковра, – продолжал Халид свои наставления. – Не садись, пока Мурад не отдаст распоряжения.

– Я пойду чуть сзади тебя, – сказала Михрима.

– Ты никуда не пойдешь! – рявкнул на нее Халид.

– Я разделю участь своего сына.

– Более глупой матери не было, наверное, ни у кого на свете. Оставайся здесь, или я задушу тебя собственными руками.

– Будь по-твоему, сынок, – притворно смирилась Михрима.

Сыновья угроза никак не испугала Михриму, а только укрепила ее в своих намерениях. Если ситуация окажется хуже некуда, она вбежит в зал, упадет на колени и скажет речь в защиту супружеской пары. А уж если она начнет говорить в присутствии своего царственного братца, то никто не посмеет заткнуть ей рот.

Ага-кизлар вышел из приемной и окинул обвиняемую в государственной измене и ее родственников взглядом, полным высокомерного осуждения. Словом он удостоил лишь племянника своего господина.

– Входи вместе с супругой.

Длинный до бесконечности зал поражал и размерами и роскошной драпировкой стен. В дальнем конце возвышался помост, над ним нависал балкон с ажурными перилами. Богатый ковер устилал пол из драгоценных пород дерева перед самым троном.

• Предыдущая
• 66/81
• Следующая