Не покидай - Полонский Георгий - Страница 4

• Предыдущая
• 4/21
• Следующая

Слушал ли он ее? Сочувствовал ли тяжести ее проблем? Скорее, Патрик ее голосом заслушивался, самим щебетаньем ее, а над смыслом - улыбался только…

Он приволок книгу, оказавшуюся громадной, утвердил ее на наклонном столе типа пюпитра и, как мог, обдул с нее пыль.

- Вот спасибочки! А теперь со мной нельзя болтать… Ясно? Пока я не выужу кое-чего из этой махины… - строго наказала она ему. Ему, не проронившему с самого начала ни звука! Он только улыбнулся и отошел к другому пюпитру, чтобы исподтишка, не беспокоя, смотреть на нее оттуда. Патрик был немой, пора объявить это. Его ненаглядная шутила, должно быть, запрещая ему болтать с ней!

Сама Альбина щебетала за двоих:

- Так… "ПЕВЧИЕ ПТИЦЫ" мне не нужны… "ПЕЛИКАНЫ" - тоже… ПЕЛЕНКИ" - тем более! Про "ПЕДИКЮР" я все знаю сама… Смотри-ка: "ПЕНАТЫ", оказывается, - это боги домашнего очага! - бормотала принцесса. - Нашла! - она захлопала в ладоши. - О-ля-ля… и как много-то! И два портрета… Эй! - крикнула она Патрику, видимо, не совладав со своими бурными впечатлениями в одиночку. - Хочешь поглядеть на нашего высокого гостя? - Немой приблизился.

- Знакомься: Пенапью, наследный принц Пенагонии…

Патрик поднял бровь: во весь лист книга воспроизводила портрет маслом - но кого? - пухлого ребенка в платьице, и лишь с трудом можно было предположить, что это дитя мужского пола.

- Да нет же, не туда смотришь, - досадливо воскликнула Альбина. - тут ему год… а вот он теперь, - она перевернула страницу.

Мы, уже знакомые с живым принцем Пенапью, вправе считать, что пенагонский художник здорово польстил ему. Портрет дарил ему гордый взгляд, военно-спортивную осанку, классически правильный нос и какой-то пышный орден на лацкане фрака.

- Ну как?

Патрик приподнял плечи и улыбнулся смущенно: не ему судить… Действительно, откуда ему знать, нравятся ли такие юным девушкам?

- Это ты брось! - не поверила Альбина. - Не понимает он! Все ты понимаешь, только завидки берут - ну так и скажи. Бес-по-до-бен! - это любому дураку видно. Погоди-ка… - ее взгляд выхватил какие-то строчки в тексте Энциклопедии. - "Играет на 23-х музыкальных инструментах…"

Вот это да… держите меня, я падаю!… "С триумфальным успехом исполнил партию Первого мотылька в балете "Легковерная любовь к огню" в Королевском музыкальном театре"… Нет, я должна показать родителям! - Альбина попыталась поднять книгу, но ее отпугнула не столько тяжесть, сколько громоздкость. - Уж лучше их притащить. Патрик, но ты понял, кто едет? А в письме его папы, короля Гидеона есть еще два словечка оч-чень интригующие! Сказать? Скажу, так и быть: "ПРИНЦ НЕ ЖЕНАТ". Как по-твоему, зачем это пишется нам? Не знаешь? А чего же тогда помрачнел? Ведь там не написано, что прямо завтра он на мне женится и увезет в Пенагонию… Так что рано ты скис… Нет, ты еще поборись за меня! - смеялась она, заводя себя все пуще. - Например, вызови его на какой-нибудь диспут… на конкурс красноречия! Смешно?

С тем она и убежала.

…Задумчиво возвращался Патрик к своей лестнице. Чье-то громкое "а-а-апчхи!!!" заставило его вздрогнуть. И по узкому проходу покатился персик. Кто уронил его? Кто чихал? - так и осталось неясно…

Назвать атмосферу королевского завтрака теплой и дружественной было бы натяжкой. Семейство уселось за стол без принцессы Альбины, которую задержали ее библиотечные изыскания. К завтраку приступали король Крадус, королева Флора и сестра ее Оттилия. Два стула были пусты. С самого начала Крадус уткнулся в газету. Жевали какое-то время молча.

- Доброе утро, пардон за опоздание, - это впорхнула Альбина. Чмокнула в щеку отца, бросила: - Привет, тетя. А с мамахен мы виделись. - И потянулась к салату. - А Канцлер что же? - спросила она. - Не завтракает сегодня?

- У него насморк, - мрачно объяснил, не отрываясь от газеты, отец. - Сложный какой-то: алгебраический!

- Полно вам, - попрекнула его Оттилия. - Аллергический насморк. От персиков. Они с детства ему вредны, а он забыл и скушал целое блюдо, представляете? Автоматически.

Лысый лакей, хорошо вышколенный и с постоянной кисло-сладкой улыбкой, поставил перед королем два яйца. Предупредил:

- Всмятку, Ваше Величество.

- Да? - Крадус отшвырнул газету. - Тогда приземляйся.

Странную эту команду (уже, впрочем, привычную для ушей присутствующих) лакей выполнил, встав на одно колено перед монархом. И склонил голову. Об его безупречную лысину Крадус разбил яичко. И там же намусорил кусочками скорлупы. Это испытание ни на миг не отменило кисло-сладкую улыбку.

- Ох, Крадус-Крадус… - воздела глаза к потолку королева Флора.

- Да, девочки, я шалун, - честно отрекомендовался Его Величество. - Радоваться надо, что я у вас такой непосредственный. А вы рожи строите… Ступай, - отпустил он лакея. Тот стряхнул скорлупу на поднос и удалился неслышно.

- Моя беда, наоборот, в том, что я мало шалю… несмело, - продолжал Крадус. - Разве такого озорства требует моя натура?

Он вдруг оскалился по-сатанински и схватил большую фарфоровую салатницу, еще не зная, что он с ней сделает, но уже наведя на дам визгливый ужас. Их будто ветром сдуло под стол! А монарху только этого и надо было. Он взял себе порцию и мирно поставил блюдо на место.

- Скука у нас, девочки, - печально произнес он, доставая из кармана инкрустированную коробочку, а из нее - крупного черного жука, тоже поскучневшего от несвободы и удушья. - Да… А во мне кровь играет.

Дамы еще не решались вылезти, когда жук был заботливо помещен в чашку Оттилии и накрыт розеточкой для варенья.

Раньше других над столом показалась голова Альбины; она подлизалась к отцу осторожно:

- Папа, я тебя лучше всех понимаю… Но в обществе принца Пенапью ты ведь не будешь так… шалить?

- А пусть он продаст мне своего фантастического жеребца. Уговори его - я сразу помягчаю!

Несколько отвлеченный вопрос предложила королева:

- А как он пишется этот принц: "Пинапью" или "Пенапью"?

- Зачем тебе, сестричка? - улыбнулась Оттилия ядовито. - ты же в слове "еще" делаешь четыре ошибки.

- Неправда, я сроду не писала тебе писем! Я хочу только знать, в каком смысле так назвали принца…

- Ты лучше взглянула бы на его портрет в ихней энциклопедии, - с мечтательным вздохом сказала принцесса. - Отец, можно я его оттуда вырежу?

- Племянница, - опять вклинилась Оттилия, - чуть меньше пылкости, чуть больше скромности! Я допускаю охотно, что он окажется милым, этот гость… неотразимым даже. Но ведь не раньше, чем приедет? Не заочно же?!

- А я, тетя, уже и до этого дошла! - вспылила Альбина. - От нашей скучищи! Отец вон - и тот в свои пятьдесят лет на стенку лезет! А все ваш супруг… те "милые" его законы, на которые мы все не нарадуемся!

- Альбина!!!

- Я уже 23 года Альбина! А у меня здесь единственный кавалер - и тот немой! Конечно, этот гость будет неотразим для меня. Даже если у него копыто на одной ноге!

Крадус живо подхватил:

- А тем более - если на всех четырех! И если принадлежат они их коню бесподобному! Тогда и рассуждать нечего…

- Крадус, ну при чем тут кони?! - взмолилась королева, сжимая свои виски.

В этот момент Оттилия пожелала налить себе соку из графина и обнаружила в своей чашке живой гостинец. С пронзительным визгом выскочила она из-за стола, роняя стул. Сок залил половину скатерти.

Король искусственно закашлялся, чтобы погасить в себе смех, и стал увещевать ее:

- Тихо, тихо… Ну что такое? Свояченица, да ты у нас паникерша… Ну да, постороннее насекомое, вижу. Но ведь не скорпион же, не тарантул…

- Благодарствуйте, Ваши Величества, - сорванным от визга голосом сказала Оттилия. - Я уже вполне сыта! Более чем! - и она выскочила за дверь.

- Крадус, - остолбенело смотрела на монарха его жена, - неужели это ты?

- Что ты, матушка. Я как-никак полковником был до коронации. А это шутка - фельдфебельская, не выше… Ты лучше скажи: готова ли ваша сбруя к таким ответственным скачкам, что у нас впереди?

• Предыдущая
• 4/21
• Следующая