Голос крови - Локнит Олаф Бьорн - Страница 41

В данный момент по библиотеке странствовали трое – магистр гильдии строителей, он же главный королевский архитектор месьор Бланд, изыскивавший сохранившиеся чертежи грозившей скоро рухнуть Старой ратуши в полуденной части города, а также Монброн-старший и его рабирийская подружка. Именно ее серебристый голосок позволял мне без труда следить за перемещениями визитеров по библиотечным залам. Вот что-то с шелестом свалилось на пол, кто-то громко расчихался, звонко щелкнули расстегиваемые бронзовые зажимы на очередной книге…

Если месьор Бланд, как всегда, явился сюда с определенной целью и ради полезного дела, то Райан, по-моему, просто обожал шататься по книгохранилищу в надежде обнаружить какой-нибудь старинный раритет. Порой ему удавалось натыкаться на забытые всеми рукописи, засунутые в глубины шкафов. С сожалением вынужден признать, что составление общего каталога библиотеки, на создание коего уже который год уходят силы старого Озимандии, мои и десятка наших помощников, пока равно далеко и от завершения, и от совершенства.

Кстати, о Райане Монброне. С некоторых пор в поведении танасульского мага начали появляться определенные перемены, и перемены эти – хвала всем богам! – вроде бы к лучшему. Он стал меньше язвить и выказывать свое пресловутое презрение к миру, хотя в отношении вызывающе ярких нарядов его вкус заметных изменений не претерпел. Полагаю, мы должны сказать «спасибо» благотворному влиянию госпожи Фриерра. Может, характер Монброна-старшего испортился оттого, что он не мог подыскать себе подходящей спутницы? Я по-прежнему считаю подобный выбор несколько шокирующим, однако если волшебника устраивает общество женщины-гуля – их дело. Меланталь Фриерра отчасти похожа на Рингу Эрде, но, если так можно выразиться, более возвышенна, мечтательна и склонна к созерцательному образу жизни. Как есть Дева Лесов из старинного предания, тогда как герцогиня Ринга и ее наследница – парочка крайне предприимчивых, неугомонных и решительных особ.

И я весьма затрудняюсь представить изысканную Меланталь в ее прирожденном образе вампира. Как она выкручивается, если ей жизненно необходимо хотя бы раз в три дня пить кровь живого существа? Надо полагать, специально ради нее на дворцовых кухнях содержат десяток-другой куриц или поросят, и она достаточно умела, чтобы никому не попадаться на глаза во время своих трапез. Слухов о жутковатых пристрастиях госпожи Фриерра, во всяком случае, пока не ходит. Правду о ней во всем замке знают лишь пяток человек, и эти люди – не из болтливых. Что же до обычных сплетен, то, полагаю, Танасулец и его подруга сообразят не обращать на них особого внимания…

– Месьор Юсдаль! – должно быть, я так задумался, что дворцовому лакею пришлось дважды или трижды окликать меня по имени. – Месьор Юсдаль, его светлость герцог Просперо хотел бы немедленно видеть тебя в Малой Охотничьей гостиной.

– Немедленно? – озадаченно переспросил я, встряхивая головой, дабы придти в себя. В дверях библиотеки появилась рабирийка, державшая в руках растрепанный томик старинной летописи, и вопросительно глянула на нас. – А что стряслось, милейший?

– Из Бельверуса доставили какое-то известие, – кратко пояснил служитель, поклонился Меланталь и осведомился, не присутствует ли здесь месьор Райан, ибо его и госпожу Фриерра также приглашали на встречу.

– Письмо из Немедии? – слегка удивился вынырнувший из-за шкафов Монброн-старший. – Так их каждые три-четыре дня привозят. К чему такая спешка и таинственность?

– Значит, нынешнее письмо особенное, – предположил я и оказался прав.

В Малую Охотничью мы явились последними. Кроме самого Пуантенца там уже сидел пребывавший в крайне мрачном настроении Конан, разозленный чем-то и с трудом удерживавший себя в руках Ольтен, Ньоро, с тревогой поглядывающий то на своего сюзерена, то на правителя Аквилонии, и державшаяся в отдалении Зенобия Сольскель. Судя по выражению ее лица, девица из Пограничья напряженно о чем-то размышляла, приходя к неутешительным выводам.

Пресловутый конверт из Немедии со взломанными печатями лежал посредине стола, по соседству с кувшинами аргосской «Морской волны» и золотыми бокалами. Просперо кивком предложил нам ознакомиться с посланием, что я незамедлительно проделал. Райан и Меланталь пристроились сбоку, заглядывая мне через плечо. От рабирийки пахло еле различимыми и наверняка дорогими благовониями с запахом лаванды.

– Широкий жест, – нарочито равнодушным тоном проговорил Монброн-старший, добравшись до конца послания. – Слишком широкий, и потому чрезвычайно подозрительный. Кто-нибудь желает оспорить мое мнение?

– Никто, – высказал общее мнение Ньоро, растерянно добавив: – Но я не понимаю…

Признаться честно, я тоже ничего не понимал.

Депешу из Бельверуса выводила не опытная и безличная рука умелого писца королевской канцелярии. Похоже, ее начертал лично Тараск Эльсдорф, подобрав безукоризненно-куртуазные и вежливые фразы, заключавшие в себе призыв положить конец царящей между двумя странами-соседями двусмысленности, избежав при том ненужной трескотни, шумихи и бряцания оружием. Отдавая дань проницательности и уму королевы Чабелы Зингарской, Тараск вполне справедливо указывал, что разрешение затруднений между Аквилонией и Немедией касается только упомянутых государств. Суховатые и деловые предложения Тараска Эльсдорфа сводились к следующему: довольно словесных игрищ под знаком «плаща и кинжала», довольно военных стычек и напрасного изведения дорогого пергамента, необходима встреча. Личная встреча заинтересованных лиц, сиречь Конана, Ольтена и Тараска. Никаких колдунов с их непредсказуемыми выходками, никаких притащенных с собой армий, никаких пышных церемоний и по возможности – никаких сторонних свидетелей.

Местом правитель Трона Дракона предлагал избрать малоизвестную немедийскую крепостцу Арнейд, расположенную вблизи границы, временем назначался двадцать восьмой день Третьей весенней луны. Он, Тараск, прибудет в Арнейд к назначенному сроку с небольшим числом охранников и будет ждать ответа, сиречь либо появления Его величества Конана Канаха, либо гонца с вестью об отказе Аквилонии вступать в какие-либо мирные переговоры.

Уже поставив свою роспись и заверив ее королевской печатью с гербом страны, Тараск сделал приписку, извещавшую, что он постарается обеспечить прибытие на грядущую встречу герцогини Эрде-младшей, буде разыскивающим ее людям удастся обнаружить местонахождение таковой и убедить наследницу дома Эрде последовать доводам разума, а не эмоций. Он признает, что допустил ошибку, сгоряча распорядившись казнить госпожу Долиану, однако его можно понять – по ее вине Немедию потрясло крупнейшее военное поражение за последние двадцать-тридцать лет, не считая ущерба, причиненного Рокодом!

Сложив весьма удивительное письмо Тараска, я вернул его в конверт и выжидательно посмотрел на того, кому надлежало принимать решение – на Конана.

– Я поеду, – тоном, не принимающим малейших возражений, откликнулся король Аквилонии. – Хватить бродить вокруг да около! В чем этот проходимец Тараск прав, так в том, что Совет Семи королей ничего не добился, лишь все испортил…

– Неужели у Вашего величества достанет неосторожности поверить хотя бы единому слову в нагромождении этой чудовищной лжи? – Ольтена, похоже, ввергало в состояние ярости одно упоминание имени нынешнего правителя Немедии. – К тому же Дана… госпожа Эрде никогда не согласится иметь дело с изменником, обманом захватившим власть!

– Ой ли? – вполголоса пробормотала Меланталь. – На какие жертвы порой приходится идти ради установления истины…

Она не договорила, коротко махнув рукой.

– Если хотите знать мое мнение, я бы прогулялась в этот Арнейд, – ни к кому не обращаясь, ровно произнесла Дженна. – Попыталась бы разузнать, чего на самом деле добивается Тараск. Порой он умеет быть честным – когда ему это выгодно, разумеется. Чем он может навредить? Не укрыть же в кустах отряд головорезов с приказом убить приехавших на встречу? Нелепый и безрассудный поступок, а Кофиец при многих недостатках глупцом не является.