Близнецы. В поисках половинки - Усачева Елена Александровна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/26
- Следующая
– Кто это тебе сказал? – Губы у Гали дрожали. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Звезды это сказали! Гороскопы! Три тысячи лет люди писали. Они же не дураки были! Думаешь, ты умнее их?
– Иди ты со своими гороскопами в пень! – негромко посоветовала Галя. От резкого поворота плащ у нее за плечами взлетел и возмущенно зашуршал вслед за хозяйкой.
Мила медленным взглядом обвела класс. В углу около учительского стола стояли мамочки из родительского комитета, читали пожелания из пряников, смеялись.
Над чем они смеялись? Над глупостью Милы?
В другом конце класса хохотали довольные девчонки, мелькнул серебристый плащ Веры.
А она чему радуется? Что так ловко всех провела?
На свободном пятачке под медленную музыку топтались пары. Галя с Вербилиным, Лена с Беловым. Даже Мартынова с Федоровым нашли себе пары, но это были не те пары, которые назначал им великий гороскоп.
Это было невероятно.
Это было невозможно!
Горло мгновенно пересохло, тупая боль ударила в нёбо, слезы градом полились из глаз.
Гады, гады! Сволочи! Она так и представила, как шустрая Галя за утро обежала всех, выяснила, у кого какие звездочки, и все поменяла. Федоровский знак дала Вербилину. Знак Вербилина сунула еще кому-то, Белова с Верещагиным поменяла местами, иначе Ленка ни за что не оказалась бы в одной паре с Лешкой.
Мила бросилась в коридор. Темная школа недобро встретила человека, посмевшего нарушить ее покой.
– Не бегать! – эхом отразился от стен ее безмолвный приказ.
Не чувствуя под собой ног, Мила мчалась по лестнице, а сзади ее нагонял топот.
Это ей, конечно, только казалось. Никто за ней бежать не мог. Она никому не нужна! Даже своим героям, которые бросили ее в самый трудный момент.
Но она все равно бежала, боясь оглянуться. Боясь, что ее нагонит кто-то очень страшный, кто-то, кого она боится больше всего.
Мила схватилась руками за перила и почувствовала легкую вибрацию. За ней все-таки бежали на самом деле.
В Замятиной совесть проснулась. Или Лисичкина решила что-нибудь спросить?
А вот она никого не хочет видеть! Не надо ее утешать! Плевала она на их лживые слова!
Мила перепрыгнула последние несколько ступенек, пробежала до поворота. Хотела уцепиться за угол, чтобы ее не сильно занесло на вираже.
Пальцы мазнули по пластиковой обшивке стены, она почувствовала пустоту под руками, по инерции пролетела вперед и вбок, врезалась в противоположную стену и плашмя рухнула на пол.
«Да, так и должно было случиться», – решила Мила, и ее затрясло от накрывшей с головой истерики.
Все напрасно! У нее никогда ничего не получится!
– Что ты? – Ужас склонился над ней, и она узнала Верещагина.
– Уйди! – вскочила Мила. – Иди к своему Белову и целуйся с ним!
– Я не могу, – Антон улыбался. – Вот.
Он показал Миле свой символ. Она так часто на него смотрела, что могла бы узнать из тысячи. К этой звезде подходила только одна половинка. И лежала она у Милы в кармане.
– Так быть не должно! – заорала Мила, от истерики сразу переходя к состоянию исступленной ярости. – Ты должен быть с Замятиной. А Белов с Мартыновой. И это было бы правильно!
– Правильно, это когда всем хорошо, – начал спокойно объяснять Верещагин.
– Гороскопы не ошибаются! – вопила Мила, не замечая, что школа начала полниться звуками: их стремительное бегство было замечено.
– Не ошибаются, – согласился Антон. – Но их надо научиться понимать.
– Я-то понимаю! Это вы все испортили! – Мила начала колотить Антона по груди сжатыми кулачками. – Это Чуйкина подстроила! Она поменяла половинки!
Антон перехватил ее руки, развел их в стороны, и Мила провалилась в его объятия. Она еще пыталась дергаться, вырываться, но Верещагин держал ее крепко. От ощущения тепла и защиты ей вдруг стало неожиданно хорошо. Она последние пару раз дернулась и затихла.
– Представляешь, что ты сделала? – восторженно зашептал Антон ей в затылок – он был выше Милы, а отпустить ее, чтобы посмотреть в лицо, не решался, Мила могла вновь начать буянить. – Ты их всех соединила. Значит, звезды хотели именно этого. И ты сделала все правильно. И если кто-то из них потом расстанется, это уже будет их проблема.
Упрямство с новой силой толкнулось в груди. Мила вырвалась из объятий, почувствовала неожиданный холод, но упрямо замотала головой.
– Звезды все сделали правильно! – заорала она. – Это из-за Чуйкиной. Она мне все испортила, а вы и радуетесь! Никогда у вас не будет все правильно! И вы мне надоели! Слышите? Все надоели! И не подходите ко мне! – Руки вылетели вперед. Она толкнула Антона и вдруг испугалась, словно сделала что-то ужасное. Что убила или покалечила. Словом, совершила что-то необратимое.
Ей снова стало страшно. Очень страшно. Смертельно страшно. В панике Мила шарахнулась назад, заметалась в узком коридорчике между стен, наконец выбралась на свободное пространство холла, увидела спасительную дверь и побежала к ней.
Холодный воздух улицы обжег. Она обхватила себя за плечи. Мысль о куртке даже не пришла ей в голову. Она шла, чувствуя на своих плечах чужие руки. Нет, не чужие. Такие мягкие, такие добрые…
Она снова заплакала. Заплакала от безысходности, оттого, что она такая дура, оттого, что сама не понимает, что хочет, оттого, что она совершенно запуталась. И никто-никто не может ей помочь.
В подъезде Мила вспомнила, что, помимо куртки, оставила в школе и сумку с ключами от квартиры. Хуже этого уже ничего не могло быть. Жизнь неуклонно катилась в пропасть.
– Солнце село! – пошутил Валерка с шестого этажа, прикладывая к кодовому замку ключик. – Кудряшова, это ты нам весну принесла? – спросил он, намекая на ее плащ с солнцем.
– Топай давай! – хрипло отозвалась Мила из угла, где просидела на корточках долгие десять минут.
Валерка пожал плечами и вошел в дом. Дверь стала медленно закрываться.
Дверь…
В замороченной сегодняшним бестолковым днем голове Милы вяло проплыла мысль: «Можно войти…»
Дверь!
Мила прыгнула с места, чтобы остановить закрывающуюся дверь. От долгого сидения ноги затекли, разгибаться до конца они отказались, поэтому Мила не вошла в подъезд, а упала в него. Валерка на лестничной площадке ждал лифта.
– Солнце закатилось за горизонт, – прокомментировал он появление Милы и вошел в лифт.
Дверь защемила кроссовку. Мила тихо взвыла и, чертыхаясь, стала протискиваться в оставшуюся щель. По ногам бегали оглушительные мурашки, каждое движение вызывало взрыв колючих иголочек, от которых перехватывало дыхание. Мила втянула себя в подъезд и присела на ступеньку.
Какая же она была несчастная!
Звякнули, расходясь, створки лифта.
– Мила, что с тобой? – Сверху на нее обрушилась мама. Она налетела, обхватила за плечи, и Мила снова заплакала, потому что только сейчас поняла, как устала, какая она бедная и какие все вокруг дураки.
– Они все дураки, – прошептала Мила, вытирая заплаканное лицо о мамин плащ.
– Как ты меня напугала, – охнула мама, с трудом поднимая Милу. – Пришел Валера, говорит, ты на улице валяешься и дверь головой бодаешь. Как ваш праздник?
Мила вздохнула и, запинаясь ногами, побрела к лифту.
В квартире мама отпустила ее в ее комнату. Мила упала на кровать, попала на что-то жесткое. Под пледом что-то лежало. Она потянула это что-то, хрустнул надорванный листок.
«Звезды и судьбы» мелькнула знакомая синяя обложка. Теперь еще и перед Верещагиным оправдываться.
Книга сама собой открылась на Близнецах. Видимо, Антон тоже почитывал эту книгу, чтобы лучше понять себя.
«Легенда о Близнецах, а по-другому Диоскурах, восходит к легендам Древней Греции. Кастор и Полидевк, близнецы, братья Елены Прекрасной, той самой, из-за которой погибла Троя. Полидевк, сын Зевса, был бессмертным. Кастор, сын спартанского царя, смертным. Братья вместе приняли участие во многих сражениях, Полидевк – кулачный боец…»
Мила вспомнила широкие ладони Верещагина, но тут же отогнала от себя эти мысли.
- Предыдущая
- 24/26
- Следующая
