Присяжный заседатель - Грин Джордж Доус - Страница 63

• Предыдущая
• 63/70
• Следующая

Сари смотрит на него искоса.

— Эбен, — лепечет она.

— Пойдем, Сари. Быстрее. Иначе я буду вынужден тебя убить.

— Эбен!

— Сари, я благодарен тебе за помощь, я очень тебя люблю, не хочу доставлять тебе страданий, но Тао сегодня не в духе. Все внимание Тао устремлено в ином направлении.

Он вытаскивает ее за локоть из салона. Сари, как зачарованная, послушно переставляет ноги. Эбен берет ее рукой за затылок и запихивает в багажник лицом вниз. Когда ладони Сари касаются дна, она пытается сопротивляться, но вполсилы. Ей кажется, что все это происходит во сне, смысл которого она не понимает. Эбен терпеливо берет ее за ноги, сгибает их и запихивает Сари в багажник.

— Мне очень жаль, Сари, — говорит он. — Прости меня, если можешь. Сейчас тебе будет хорошо. Больше никогда с тобой ничего плохого не случится.

Сари не верит ему. Сари раскаивается в том, что полюбила этого человека. Сари лежит, скрючившись в три погибели, и ей очень страшно. Ее щеки касается ствол пистолета. Сари смотрит в черную дыру, пытается сфокусировать взгляд, но не может — слишком мало расстояние.

— Послушай совета Лао Цзы, — говорит Эбен. — Будь в центре вселенной и прими смерть всем своим сердцем. Тогда ты станешь вечным. Представляешь, что такое вечность?

Он дает ей немного подумать над своим вопросом, но ответа не слышит.

— Ну ладно, — вздыхает Эбен, и это последние слова, которые Сари слышит в своей жизни.

Винсент звонит Эдди.

— Кругом хаос, — говорит он. — Советую тебе оборвать корни. Возьми дочку, поезжай на юг, начни новую жизнь.

— Что за хреновину ты несешь?

Винсент смеется.

— Встреча с Боффано прошла неудачно. Мы разошлись в точках зрения на одну проблему.

— Что все это значит?

— Ты не беспокойся, проблема была решена. Ситуация обрисовалась неоднозначная, но теперь все в порядке. Сматывайся, Эдди. Пора.

— А ты?

— Не сейчас. У меня еще есть одно дело.

— Какое?

— Мне не дает покоя любопытство. Неужели Энни думает, что я не способен на истинную любовь? Или, по ее мнению, любовь для Учителя — дело слишком простое? Слишком вульгарное? Ведь я живой человек, а не привидение, бродящее по земле и сеющее повсюду ростки вечной мудрости.

— Ничего не понимаю, — говорит Эдди.

— Неужели с ее точки зрения я не достоин места за ее столом?

— Понятия не имею.

— Ты знаешь, а ведь я выяснил, куда она отправила своего мальчика. Один городок в Гватемале, высоко в горах. На самом краю света. Я ведь ее предупреждал, я очень терпеливо объяснял ей, что она нигде от меня не спрячется. Видит Бог, я переверну небо и землю, чтобы не допустить трагедии.

— Ты псих, — говорит Эдди.

— Бесполезно вмешиваться в рисунок судьбы. Весь мир накрыт крыльями Тао. Все заранее предрешено. Я ничего не могу изменить, Энни это тоже не под силу. Скоро увидимся, Эдди. Поцелуй от меня дочь.

Он вешает трубку. Эдди слушает ровный гудок и говорит вслух:

— Ты псих.

Он кладет трубку.

— Ты прикончил моих братьев! И после этого, ублюдок, звонишь мне и болтаешь, словно ничего не произошло. Я всю жизнь был при тебе дворняжкой. Но безнаказанно убивать моих братьев я не позволю! Ты мне за это заплатишь, псих несчастный.

Когда по радио передают сводку последних новостей, Энни находится в мастерской — развешивает занавески на окнах. Выбитые стекла она уже вставила и теперь стоит на стремянке, прилаживая алюминиевый карниз. Весь день она провела в хлопотах, чтобы ни о чем не думать. Метод довольно действенный — например, в настоящую минуту Энни думает только о том, как бы попасть шурупом в отверстие. По радио звучат позывные студии новостей, а затем Энни слышит:

“Возле Коулд-Спринг взорвана машина. Полиция подозревает, что речь идет о междоусобице в мафии. Подробности после рекламной паузы”.

Энни роняет карниз, и он с грохотом катится по полу. Молитвенно сложив руки, она спускается со стремянки, застывает перед радио. Нижняя губа закушена, глаза блестят. Господи, неужели этого подонка наконец прикончили? Надеюсь, что тебя, подлец, разорвало на мелкие кусочки.

Энни стоит на цыпочках, затаив дыхание. Проклятая реклама никак не закончится. В мастерской пахнет свежим лаком и октябрем — несколько дней по помещению свободно разгуливал ветер, задувая через разбитые стекла. Энни только теперь замечает, какими ароматами наполнилась мастерская. Господи, молится она, хоть бы это был он. Наверняка взорвали его, измельчили в труху! Из горла у нее вырывается хриплый смех. Нет, не спеши, говорит она себе. Подожди, пока назовут его имя. Но Энни ничего не может с собой поделать — ее трясет от хохота. В жизни не слыхивала такой смешной рекламы.

А вот и продолжение сводки новостей:

“На спортивной площадке возле заброшенного школьного здания близ Коулд-Спринг обнаружена взорванная машина и четыре мертвых тела. Полиция утверждает, что это преступление — дело рук мафии. Личности двоих погибших уже установлены, однако следствие держит имена в тайне…”

Четверо? Почему четверо? Луи достаточно было взорвать одного. Ну, может быть, двоих, если считать Джонни. Но откуда четверо?

Звонит телефон. Энни снимает трубку и слышит:

— Он знает, где ваш сын.

— Кто знает?

Однако она уже все поняла. Это Джонни — Энни узнала его по голосу.

— Он знает, что ваш сын в Гватемале, в каком-то маленьком городке. Нужно что-то делать. Я сейчас не могу вам помочь — должен думать о собственном ребенке. Придется вам разбираться самой. Остановите его, Энни.

Девушка, сидящая за стойкой авиакомпании “Америкэн эрлайнз”, смотрит на бедную женщину с сочувствием. К сожалению, посадка уже закончена, сделать ничего нельзя.

— Сожалею, мэм, но вы пришли слишком поздно. Правда, через час в Гватемалу вылетает самолет компании “Авиатека”. На него вы вполне успеете.

— Я не могу ждать! Там мой ребенок!

— Мэм, но посадка уже закончена.

— Ради Бога! Мне нужно немедленно к нему! Он умирает!

— Ваш сын в Гватемале?

— Он умирает! Пожалуйста! Произошел несчастный случаи, он ранен. Мне позвонил муж, я немедленно должна быть там!

В аэропорту очень строгие правила, и девушка из “Америкэн эрлайнз” это знает. Если нарушить правила — будут неприятности. Но у несчастной женщины такой отчаянный вид, что отказать ей просто невозможно.

— Подождите минуточку, — говорит девушка, тянется к телефону, а свободной рукой успокаивающе сжимает бедной матери локоть.

Три минуты спустя Энни бежит со всех ног по длинному пустому коридору. У трапа ее ждет стюардесса.

— Спасибо, спасибо, большое спасибо, — лепечет Энни.

Ее усаживают в кресло, и в следующую минуту самолет трогается с места. Энни сидит у окна, рядом никого нет. Слава Богу, сейчас не до пустой болтовни со случайным попутчиком. Энни смотрит в серый иллюминатор, разглядывает царапины, мучается вопросами, на которые нет ответа.

Зачем я только вступила с ним в борьбу? Как мне могло прийти в голову, что я способна с ним справиться? Он — настоящий гигант. Он раздавит нас обоих одним мизинцем. Почему я не сделала так, как он просил? Почему? Почему?

Самолет набирает высоту. Внизу выстроились городские кварталы: серый камень, стекло, прямолинейные надрезы улиц.

Потом рядом с Энни садится Учитель.

— Странное совпадение, правда? — говорит Учитель. — Надо же нам было оказаться в одном и том же самолете!

Он чувствует ее ярость, слышит еще не вырвавшийся из ее горла крик. Учитель заботливо накрывает ее руку своей.

— Не нужно кричать, — проникновенно говорит он и показывает рукоятку пистолета, торчащую у него из-под мышки. — У меня в аэропорту есть друзья, они дали мне возможность пронести с собой оружие. Вы знаете, Энни, что я воспользуюсь им без колебаний. Убью вас, убью экипаж, убью себя. Кто тогда поможет Оливеру? Он будет обречен. Дело в том, что один мой коллега уже летит из Калифорнии в Туй-Куч. Утром он будет на месте. Ваш единственный шанс спасти сына — попасть в Туй-Куч раньше моего коллеги. Подумайте, я вас не тороплю. Вы увидите, что я прав.

• Предыдущая
• 63/70
• Следующая