Кровь и честь - Грин Саймон - Страница 44

• Предыдущая
• 44/80
• Следующая

— Принц Доминик передает тебе привет. Он уполномочил меня сказать, что у тебя есть двенадцать часов, чтобы убраться из Полуночного Замка. Если задержишься хотя бы на лишнюю минуту — умрешь. Ты играешь в опасную игру, актер. Сколько бы тебе ни платили, жизнь дороже. Уходи, пока можешь, больше предупреждений не будет.

Мир разверзся и поглотил человека без лица. Воздух в гостиной всколыхнулся, точно от раската грома. Джордан закрыл глаза. Кто еще в Полуночном Замке не знает, что он самозванец и актер? По крайней мере двое — Луи и Доминик — подозревают правду. Вероятно, они еще не уверены, потому что в противном случае разоблачили бы его при всех придворных.

Джордану стало не до смеха. Если братья Виктора сумеют найти доказательства подмены, то ему, Джордану, лучше убираться отсюда подобру-поздорову, пока есть возможность. Но если они только догадываются, тогда его бегство станет самым лучшим подтверждением их предположений. Тогда за ним пошлют отряд стражников, он будет схвачен и допрошен. Если, конечно, люди Виктора не попытаются убить его раньше за попытку к бегству. В любом случае тогда уж точно придется забыть о пятидесяти тысячах дукатах. Джордану вдруг показалось, что он их уже заработал.

Нет уж, никуда он не пойдет, по крайней мере пока. Угроза Доминика, наверное, все-таки блеф. Подумав так, актер немного расслабился. Родрик уверял его, что в этих апартаментах он в совершенной безопасности, а когда выйдет в дворцовый коридор, то рядом всегда окажется Гэвэйн и остальные, чтобы защитить его. С другой стороны, никакие меры предосторожности не помешали незваным гостям обрушиться на него толпой. Интересно, в этом замке кто-нибудь вообще спит?

Раздался стук в дверь.

Джордан выскочил из кресла и уставился на дверь, склонив голову точно молодой олень. Рука сама потянулась к мечу.

— Мне плевать, кто там! — заорал он. — Будь ты хоть мой давно пропавший богатый дядюшка из Хиллсдауна, дух, разыскивающий свою отрубленную голову, или призрак, страдающий от геморроя, можешь убираться ко всем чертям! Я устал, и мне все это надоело! Вали отсюда, а то я изрублю тебя на мелкие кусочки, приготовлю фрикасе и скормлю собакам!

Дверь открылась, и в комнату вошла госпожа Габриэлла Хоуэрд.

— Право же, Виктор, разве так брат должен разговаривать со своей сестрой?

Джордан никак не отреагировал на ее замечание, но зло уставился на одинокого стражника за дверью.

— Ты, не наживешь себе друга в моем лице и далеко по служебной лестнице не продвинешься, если хоть кто-нибудь еще пересечет этот порог. Я с тобой сделаю что-нибудь очень нехорошее, может быть, даже зажарю на медленном огне.

С этими словами он захлопнул дверь перед носом у перепуганного стражника и повернулся к госпоже Габриэлле.

— Я уже все знаю, у тебя ко мне послание, как и у всех прочих. Садись, если найдешь, на что.

Габриэлла оглядела разломанную и разбросанную мебель и удивленно подняла тонкую бровь.

— Устроил небольшую вечеринку, Виктор? — Она поставила одно из перевернутых кресел так, чтобы сидеть напротив Джордана, и опустилась на сиденье, предварительно осторожно потрогав его. Габриэлла приветливо улыбнулась актеру и скрестила пальцы рук на подоле платья. — У меня нет к тебе никакого особенного послания, мой дорогой. Просто я думала, что мы с тобой могли бы немного поболтать. Столько воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Это точно, — согласился Джордан, садясь в свое кресло и вежливо улыбаясь.

«Называй ее Габби, — подсказал тихий голос, извлекая из глубин мозга воспоминание, принадлежащее Виктору, — так ты ее обычно называл. Вы могли бы стать очень близки друг с другом, если бы оба не были столь амбициозны и умели хоть чуточку уступать».

— Меня тут совсем недавно навестил твой муж, Габби. Он, похоже, настроен решительно, и помыслы у него довольно благородные, на свой лад.

— Он честный, — ответила Габриэлла, — папе он нравился.

— А что еще старику оставалось говорить о твоем муже? — сказал Джордан ехидно.

— Не надо так, — ответила Габриэлла, гордо вскинув головку, — он пришел к тебе, потому что с Луи и Домиником разговаривать бесполезно.

— К черту их обоих, — ответил Джордан, — насколько я могу судить, из Вильяма получился неплохой регент, только вот зря он провозгласил этот Ритуал Передачи, который порождает еще больше сложностей, но никак не дает решения.

— Возможно, — произнесла Габриэлла.

— Мне понравилось, как ты разделалась с этими птичками из нереального, там, в зале, — сказал Джордан, — мне было немного не по себе, когда пришлось полагаться на твое мастерство в колдовстве.

Габриэлла благодарно улыбнулась:

— Благодарю, что заметил это, люди, похоже, совсем забыли, что я владею магией воздуха. Обо мне привыкли думать либо как о дочери Малькольма, либо как о жене Вильяма.

Джордан внимательно посмотрел на «сестру»:

— Что-то не припомню, Габби, чтобы ты любила просто так поболтать. Почему бы просто не сказать прямо, зачем ты пришла? У меня был длинный день и еще более длинный вечер, и я, право же, не в настроении слушать пустые разговоры.

— Время, которое ты провел в изгнании, сделало тебя очень сообразительным, — с одобрением ответила Габриэлла. — Я рада этому обстоятельству. Хочешь открытого разговора? Что ж, я буду откровенна. Наше время кончилось, Виктор. Нынешняя династия не достойна того, чтобы сидеть на троне Редгарта. Луи — чудовище, Доминик — сумасшедший, а ты… если честно, Виктор, ты никогда даже не интересовался тем, что в действительности означает быть королем. Ты никогда не понимал, что это тяжкий труд, а долг и честь всегда были для тебя лишь словами.

Нереальное сейчас сильнее, чем когда-либо. Оно старается вырваться. Редгарту нужен сильный король на троне, который мог бы навести порядок в государстве и загнать нереальное туда, где ему полагается быть. Ритуал Передачи даст нам такого короля. Если, конечно, ты и твои братья не помешают. Уверена, что Вильям уже говорил тебе, что Луи и Доминик объявили друг другу войну. Не вмешивайся, Виктор. Силы их дружин и отрядов моего мужа практически равны, но если в конфликт вступишь ты со своими войсками, трудно будет сказать, кто победит. В результате ты все равно погибнешь вместе со всеми твоими людьми, но ущерб, нанесенный твоим вмешательством, будет непоправимым. Не лезь в это, Виктор. Ради всех нас.

Джордан молча разглядывал Габриэллу, лицо которой вспыхнуло, глаза горели. Ее мучила какая-то недосказанная мысль. Сам не зная почему, Джордан понял, есть что-то очень важное для нее, и она все никак не решалась ему об этом сказать, но ее волнение все равно пробивалось сквозь маску спокойствия и благоразумия.

— Ради всех нас, — произнес наконец актер, — скажи-ка мне, Габби, а тебя хоть сколько-нибудь волнует, что меня могут убить?

Рот Габриэллы изогнулся в каком-то подобии улыбки:

— Возможно, немного да. Ты был иногда довольно приятным парнем, пока в тебя не вцепилась эта сучка Элизабет. К тому же ты не возражал против нашей с Вильямом помолвки. Многие были против, потому что мы слишком близкие родственники, отец склонялся к тому, чтобы расстроить наш брак, но ты не сказал ни слова против. Вильям — все для меня, поэтому мы чувствуем себя обязанными тебе. Но в конечном итоге я ведь обязана заботиться о судьбе королевства! Междоусобные войны и в лучшие-то времена довольно разрушительны, а сейчас, когда нереальное стало практически неуправляемым, это просто безумие. Мне надо знать твой ответ, Виктор. Не важно, что ты сказал Вильяму, скажи мне правду.

— Да ради Бога, — ответил Джордан, — я повторю тебе то, что уже говорил твоему мужу. Я постараюсь сохранить нейтралитет до тех пор, пока это будет возможно, но, повторяю, я сомневаюсь, что Луи с Домиником позволят мне это. Рано или поздно мне придется включиться в войну, не столько ради трона, сколько ради того, чтобы просто уцелеть.

— Ты всегда можешь уехать.

— Доминик мне это уже предлагал, правда, он добавил при этом, что в случае, если я не соглашусь, мне придется умереть.

• Предыдущая
• 44/80
• Следующая