Возвращение изгнанника - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 25

— Мы не выкапывали, — перебил его Флинн. — Мы выменяли его у тех, кто выкопал.

— Хорошо, — поправился Каспар, — скажем иначе. С тех пор как он попал в ваши руки, люди гибли один за другим, и чем дальше мы уходим от места, где вы его нашли, тем ярче и страшнее становятся наши кошмары. Ты согласен?

Флинн помолчал, обдумывая услышанное, потом осторожно спросил:

— Ты думаешь, он проклят?

— Что-то в этом роде.

Теперь замолчали оба компаньона. Мысль, высказанная вслух, обрела еще более угрожающий смысл. Наконец Каспар прервал молчание:

— Ну хорошо, всем известно, что если кто-нибудь притронется или… как-то еще свяжется с проклятым объектом… то есть не знаю, как это работает, но мы не можем просто бросить этот доспех. Наверное, ты прав, и маги в Звездной Пристани захотят купить его и щедро заплатят, но что, если они не смогут… освободить нас от него?

И снова вопрос Каспара погрузил Флинна в тяжелую задумчивость.

— Я об этом раньше как-то не думал, — в конце концов признался он.

— Так подумай, — предложил Каспар. — Лично я хотел бы иметь свободу выбора, когда мы доберемся до Порт-Викора.

— А как же твоя доля?

— Вот тогда и поговорим об этом. Я не стремлюсь к богатству — мне нужно попасть домой.

В этот момент на горизонте Каспар заметил какое-то пятно.

— Что это? Дым? — привлек он внимание Флинна.

— Сражение?

— Нет, думаю, мы приближаемся к городу и это дым из труб висит над той симпатичной долиной. — Каспар огляделся. — Пожалуй, нам надо пораньше встать на ночевку, а завтра тронуться в путь на рассвете. Если не будем медлить, то к вечеру уже будем в Шамше.

В местности, по которой они проезжали, преобладали луга, посреди которых рассыпались небольшие рощицы. Вдоль дороги, но на небольшом удалении от нее встречались фермы. В низинах весело бежали ручьи; дорогу одна за другой пересекли две реки — достаточно широкие, чтобы потребовалось возведение мостов. Четверо путников нашли чуть в стороне от дороги поляну, а рядом — озерцо, что особенно порадовало Каспара. Он рассчитывал, что в Шамше сможет посетить купальню, но слегка ополоснуться до этого тоже было бы здорово.

Три торговца и Каспар так часто разбивали лагерь совместными усилиями, что процесс дошел до автоматизма и не требовал лишних слов. Каспар поил лошадей, поглядывая, как его спутники занимаются привычными делами: Кеннер разводит костер, готовит нехитрый ужин; Макгойн обеспечивает корм лошадям, а Флинн разгружает с телеги постели и необходимую утварь.

У Каспара с этими людьми постепенно стали складываться новые для него отношения: конечно, друзьями они не были, скорее товарищами. За всю свою жизнь Каспару не приходилось испытывать или наблюдать ничего подобного, может быть, только мальчиком, когда он присутствовал на ужине, за которым отец собирал своих ближайших соратников, или во время охоты.

В детстве Каспар остро ощущал собственную избранность как единственного наследника трона Оласко. Какую бы игру он ни затевал, мгновенно находилось требуемое количество участников, а вот настоящих друзей у него не было. Чем старше он становился, тем сложнее ему было понять, когда люди пытались приблизиться к нему ради его личных качеств, а когда — желая воспользоваться его высоким положением. К пятнадцати годам, чтобы не усложнять себе жизнь, он принял за аксиому, что все, за исключением, может быть, младшей сестры, ищут от общения с ним только выгоды. Каспар вернулся с лошадьми к стоянке. Вместе с Макгойном они накормили лошадей, после чего Каспар объявил, что намерен искупаться.

— Я бы присоединился, — сказал Макгойн. — У меня грязь в таких местах, о существовании которых я и не подозревал.

Макгойн повторил эту шутку уже, наверное, не одну сотню раз, и все равно Каспар рассмеялся. Они разделись и вошли в воду, прохладную, но не обжигающе холодную. В этих краях даже ранним летом было достаточно тепло, чтобы купание доставляло удовольствие.

Помывшись и наплававшись, они вылезли на берег. Макгойн неожиданно спросил:

— Ну и что ты думаешь?

— О чем?

— Об этом проклятии.

— Я в черной магии не разбираюсь. Все, что я знаю, так это то, что с момента встречи с вами я чувствую себя проклятым.

— Ну уж и до того жизнь у тебя была не праздник, — хмыкнул Макгойн.

Каспар кивнул:

— Это верно.

— Я вот все хотел тебя спросить, о чем это вы с генералом по вечерам так долго беседовали?

— О солдатской доле. И еще в шахматы играли.

— Так я и думал. Сам-то я никогда не служил. Драться доводилось, не без этого. Начинал я помощником повара в караванах, что водил мой отец аж до самого Кеша, так что с разбойниками и грабителями повоевал. — Он ткнул пальцем в длинный шрам, изувечивший его левый бок от бедра до подмышечной впадины. — Это я получил в семнадцать лет. Столько крови утекло, чуть не сдох. Отец штопал меня бечевой. А потом рана загноилась, и снова я чуть копыта не откинул. В тот раз меня спас священник, лекарством да молитвой.

— От них иногда бывает польза, от этих священников.

— Ты здешние храмы уже видал?

— Да нет вроде, — ответил Каспар.

— Они тут по большей части в городах, но иной раз можно встретить и посреди леса. И боги у них странные. Некоторых мы знаем, только имена другие. Скажем, Гьюис-Ван здесь называется Яма. Но большинство из них совсем нам незнакомы. Есть у них бог-паук Тикир и бог-обезьяна, бог того и бог этого, и еще демоны всякие… И храмов не счесть. В общем, я тут подумал, если мы хотим, чтобы на эту штуку в гробу взглянул священник, то надо решить, какого священника мы ищем.

— Почему?

— Ну, дома я поклонялся Банату.

Каспар засмеялся:

— Богу воров?

— Ну конечно. А кто лучше убережет от ограбления? Делал я приношения и другим богам, но мне кажется, что каждый из них занят своими делами. И вот еще что. Что, если эта штука в гробу окажется такой нужной священникам, что они перережут нам горло и сбросят в реку, не забывая при этом, разумеется, молиться о нас?

— Думаю, стоит обсудить это с остальными.

— Согласен.

Они вернулись к костру, где Кеннер уже накрывал ужин. Еду составляли простые, привычные продукты: сушеные овсяные лепешки, сухофрукты, вяленое мясо и вода. И все равно это был пир по сравнению с горькими плодами, которыми Каспар питался, когда только попал в эти края.

Каспар передал Флинну и Кеннеру соображения Макгойна; взвесив все за и против, они все же решили посоветоваться со священником в первом же городе. После еды они еще немного поболтали и легли спать.

Что-то потревожило сон Каспара. Он столько раз стукался головой о край телеги, что теперь, проснувшись, автоматически перекатился по земле, попутно схватив меч, выбрался из-под телеги и только потом встал на ноги. Он оглянулся; сердце тревожно стучало.

Лагерь никто не охранял.

— Макгойн! — позвал Каспар.

Его окрик разбудил Флинна и Кеннера. Через мгновение они стояли рядом с ним с мечами в руках. Макгойна нигде не было видно.

Вдруг из темноты донесся вскрик. Не успели они сделать и трех шагов, как раздался еще один вопль, от которого кровь застыла у них в жилах. Они узнали Макгойна, но в голосе его было столько ужаса, что первым побуждением Каспара и его спутников было повернуться и бежать прочь.

— Стойте! — Каспар с трудом противостоял инстинкту самосохранения.

Флинн и Кеннер медленно вернулись, затем послышался еще один захлебывающийся, сдавленный хрип, который быстро и внезапно оборвался.

— Рассредоточиться! — скомандовал Каспар.

Он сделал не более двенадцати шагов. В отдалении замаячила темная фигура. Она была приблизительно тех же пропорций, что и взрослый мужчина, только гораздо крупнее, раза в два. Ноги же с вывернутыми назад коленями больше походили на задние конечности лошади или козы. Безлунная ночь не позволяла разглядеть существо в деталях, но даже во мраке Каспар видел: в его облике не было ничего человеческого. У ног твари лежал Макгойн, вернее, то, что от него осталось. Голова оторвана от тела, руки и ноги разбросаны вокруг, туловище истерзано так, что превратилось в неопознаваемое кровавое месиво из плоти и костей.