Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Гэблдон Диана - Страница 41

• Предыдущая
• 41/128
• Следующая

— Ну, так лучше? — спросил он, глубоко вдыхая прохладный весенний воздух. Затем, отбрасывая с плеч длинные седые пряди, добавил: — Ну-с, мадонна, поскольку теперь мы друзья, может, подождете немного? Мне тут надо срочно закончить одно дельце.

Я тут же согласилась, и он вернулся к печи, все еще похохатывая и держась за бока, и начал наполнять канистру дистиллятора. Я же тем временем расхаживала по комнате, разглядывая набор самых разнообразных и удивительных предметов.

С потолка свисал внушительных размеров крокодил, по всей видимости, чучело. Я глазела на его желтое брюхо, твердое и блестящее, точно восковое.

— Настоящий? — спросила я, присаживаясь за исцарапанный дубовый стол.

Метр Раймон поднял на меня глаза и улыбнулся:

— Мой крокодил? Ну разумеется, мадонна. Придает клиентам чувство уверенности, что они попали по адресу. — Он кивнул в сторону полки, тянувшейся вдоль стены на уровне глаз. Она была уставлена белыми керамическими сосудами с причудливой позолотой на каждом. Там были изображены цветы и звери, и к каждому прикреплена бирка с рецептом. На трех ближайших ко мне сосудах красовались бирки с надписями по-латыни, и я с некоторым трудом, но все же перевела: крокодилья кровь, печень и желчь того же зверя.

Я взяла один из сосудов, вынула пробку и осторожно принюхалась.

— Горчица, — сморщив нос, заметила я, — и чебрец. Но как это вы умудрились придать снадобью столь омерзительный вид? — Я слегка наклонила сосуд, разглядывая жирную черную жидкость внутри.

— О, так, выходит, этот хорошенький носик, мадонна, у вас не просто для украшения! — На жабьем лице расплылась широкая улыбка, обнажая крепкие голубоватые десны. — Эта черная жидкость — перегнившая мякоть тыквы, — сознался он и, понизив голос, добавил: — А что касается запаха… так это настоящая кровь.

— Но не крокодилья же! — Я подняла глаза к потолку.

— Сколько цинизма у такого нежного создания! — скорбно заметил Раймон. — Дамы и господа, состоящие при дворе, куда доверчивее по природе, на свой, аристократический лад, разумеется. Нет, если честно, это кровь свиньи, мадонна. Свиньи куда более доступный материал, нежели крокодилы.

— Да, конечно, — согласилась я. — Этот, должно быть, стоил вам недешево.

— Нет, мне повезло. Я получил его в наследство, как и почти все остальное в этой лавке. От предшествующего владельца. — Мне показалось, что в глубине добрых черных глаз мелькнуло беспокойство. Но за последнее время я стала слишком подозрительна, привыкнув читать различные оттенки выражения на лицах присутствующих на званых обедах в надежде, что это может как-то помочь Джейми, а потому тут же отбросила эту мысль.

Маленький толстый колдун придвинулся поближе и доверительным жестом взял меня за руку.

— Профессионалка, не так ли? — спросил он. — Должен отметить, вы ничуть не похожи.

Первым порывом было отбросить эту руку, но ее прикосновение, вопреки ожиданиям, оказалось приятным — бесстрастным и одновременно утешительным. Я взглянула на окна — края стекол покрывал слой инея — и поняла, откуда возникло это ощущение: его руки без перчаток были на удивление теплыми.

— Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в этот термин «профессионалка», — усмехнулась я. — Я — целительница.

— Ах целительница? — Он откинулся в кресле, с интересом разглядывая меня. — Да, наверное, так и есть. А еще? Предсказания судьбы, приворотные зелья?

Я с содроганием вспомнила наши с Муртагом скитания по дорогам Шотландии, когда мы искали Джейми. Тогда, чтоб заработать на кусок хлеба, мы, словно пара цыган, предсказывали судьбу и пели.

— О нет, ничего подобного! — слегка покраснев, ответила я.

— Ну, что вы не профессиональная лгунья, это очевидно, — заметил он, весело глядя на меня. — А жаль. Однако же чем могу служить вам, мадонна?

Я объяснила, что мне нужно, он слушал, глубокомысленно кивая головой, длинные седые волосы спадали с плеч. Парика он, во всяком случае в лавке, не носил и волосы не пудрил. Просто зачесывал их назад с высокого и широкого лба, и они прямыми как палки прядями спадали на плечи, а на концах были ровно подрезаны.

Говорить с ним было легко, он очень хорошо знал травы и ботанику. Он начал снимать с полок разные склянки и сосуды, вытряхивать из них какие-то порошки, смешивал их, растирал в ладонях какие-то травы, давал мне понюхать или попробовать.

Нашу беседу прервали голоса, доносившиеся из магазина. Там, облокотившись о прилавок, стоял щеголевато одетый лакей и что-то говорил продавщице. Вернее, пытался что-то сказать. Его робкие попытки успешно парировали трескучие тирады на провансальском. Понимала я далеко не все, но общий смысл был ясен. Речь шла о капусте и каких-то колбасках, причем и о том и другом отзывалась девушка далеко не лестно.

Я начала было размышлять об уникальной способности французов сводить любую дискуссию к еде, как вдруг дверь в лавке резко распахнулась. К лакею прибыло подкрепление в лице нарумяненной и пышно разодетой дамы.

— Ага, — пробормотал Раймон, с интересом наблюдая из-под моей руки за драмой, разворачивающейся у прилавка. — Виконтесса де Рамбо!

— Вы ее знаете? — Продавщица, очевидно, знала, поскольку перестала нападать на лакея и шмыгнула за застекленный шкаф, где хранились слабительные.

— Да, мадонна, — кивнул Раймон. — Эта дамочка обходится мне довольно дорого.

Я поняла, что он имеет в виду, когда увидела, как дама, подняв в руке маленькую баночку, содержащую по виду некое замаринованное растение — предмет перебранки, — с удивительной силой и точностью метнула ее прямо в застекленную дверь шкафчика.

Грохот стекла, затем настала тишина. Виконтесса ткнула длинным костлявым пальцем в девушку.

— Ты, — прошипела она голосом, напоминавшим скрежет металлической стружки, — подай мне черного зелья! Немедленно!

Девушка открыла было рот возразить что-то, но, заметив, что виконтесса потянулась за очередным снарядом, тут же закрыла и выбежала в заднюю комнату.

Предвидя ее бегство, Раймон решительно протянул руку и достал с полки над головой пузырек, который и сунул ей в руки, едва она возникла в дверях..

— Вот, отдашь ей, — сказал он. — А то все здесь переколотит.

Девушка робко направилась к прилавку, а он повернулся ко мне и состроил гримасу.

— Яд для соперницы, — объяснил он. — Или… По крайней мере, она так думает.

— О! — воскликнула я. — А что же там на самом деле? Горький жостер?

Он взглянул на меня с удивлением и уважением.

— А вы здорово разбираетесь, — заметил он. — Природный дар или же учились?.. Ладно, не так уж это важно… — Он взмахнул пухлой лапкой. — Да, правильно, жостер. Завтра соперница заболеет, а виконтесса будет наслаждаться зрелищем ее страданий. Жажда мести будет удовлетворена. К тому же она убедится, что не напрасно потратила деньги. А когда соперница выздоровеет, без особого ущерба организму, виконтесса припишет это вмешательству священника или же противоядию, которое дал жертве нанятый ею знахарь… Ничего, все утрясется, — спокойно заметил он. — Ну а через месяц, когда она явится ко мне за средством для прерывания беременности, я сдеру с нее сумму не только покрывающую стоимость испорченного имущества, нет, — достаточную для того, чтобы купить целых три новых шкафа. И она спорить не станет, выложит денежки как миленькая. — Он бегло улыбнулся, но улыбка была лишена обычного добродушия. — Так что всему свое время.

Я заметила, как черные бусинки глаз испытующе окинули мою фигуру. Живота видно не было, но я поняла, что он знает.

— А что, средство, которое вы через месяц пропишете виконтессе, сработает? — осведомилась я.

— Все зависит от срока, — ответил он и задумчиво склонил голову к плечу. — Если на ранней стадии, то да. Но особенно тянуть не стоит.

В голосе его отчетливо звучало предупреждение, и я улыбнулась.

— Я не для себя спрашиваю, — заметила я. — Просто интересно.

Он снова расслабился:

— Ага… А я уж было подумал…

• Предыдущая
• 41/128
• Следующая