Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Гэблдон Диана - Страница 42

• Предыдущая
• 42/128
• Следующая

Грохот колес с улицы подсказал, что голубая с серебром карета виконтессы отъехала от дома. Лакей, стоя на запятках, размахивал руками и криком предупреждал прохожих, они разбегались и прятались за дверьми или же в боковых улочках, опасаясь быть раздавленными.

— Все ясно, — тихо пробормотала я. Происходившие последнее время события не часто позволяли смотреть на будущее с должным оптимизмом, но это был как раз тот редкий случай, исключение из правил. — Не спрашивайте, по ком звонит колокол, — сказала я Раймону. — Иначе окажется, что он звонит по тебе.

Он, похоже, был удивлен:

— Вот как… Ладно. Кстати, вы вроде бы говорили, что черная бетоница хорошо помогает от запоров? Сам я использую белую.

— Правда? Но почему?

И, не упоминая больше о виконтессе, мы пустились обсуждать различные профессиональные тонкости.

Я тихонько притворила за собой дверь в кабинет и постояла немного, собираясь с духом. Затем глубоко вдохнула воздух, но из-за плотно стягивающего грудь корсета из китового уса получился звук, напоминавший сдавленный писк.

Джейми, сидевший над грудой бумаг, поднял голову и замер с широко раскрытыми глазами. Приоткрыл было рот, но не издал ни звука.

— Ну и как тебе? — Придерживая шлейф, я бодро шагнула в комнату и прошлась, слегка покачивая бедрами, как учила меня портниха, чтоб показать край плиссировки из прозрачного шелка, которая украшала нижнюю юбку.

Джейми закрыл рот и заморгал.

— Это… оно… Красное, да? — пробормотал он.

— Ну, почти. Называется «Кровь Христа», если уж быть точным. Самый модный в сезоне цвет, так мне, во всяком случае, сказали.

— Не каждая женщина осмелится надеть такое, мадам, — заявила мне портниха сквозь булавки, зажатые во рту. — Но вы, с вашим цветом кожи! Бог мой, да мужчины будут просто ползать у ваших ног!

— Пусть только попробуют, сразу пальцы отдавлю, — сурово ответила я. Я вовсе не собиралась шить столь вызывающий наряд, хотя, конечно, хотелось, чтоб на меня обратили внимание. Джейми велел мне заказать такое платье, в котором бы я выделялась в толпе. Невзирая на утреннюю сонливость, король, оказывается, запомнил Джейми, и мы получили приглашение на бал в Версаль.

— Мне надо заручиться поддержкой денежных людей, — объяснял Джейми чуть раньше, делясь своими планами. — А поскольку ни положения, ни настоящей власти у меня нет, надо сделать так, чтоб они сами искали нашего общества. — И он, глубоко вздохнув, поднял глаза на меня, далеко не блистающую очарованием в неуклюжем ночном халате. — Боюсь, что в Париже нам придется часто бывать в обществе. Даже, если получится, появляться при дворе. Они узнают, что я шотландец, начнутся расспросы о принце Карле, о том, действительно ли у меня на родине хотят возвращения Стюартов. Тогда я косвенным образом дам им понять, что большинство шотландцев готовы хорошо заплатить, лишь бы не видеть на троне Стюартов, пусть даже и погрешу при этом против истины.

— Да, лучше не выдавать своих истинных намерений, — согласилась я. — Иначе в следующий раз Красивый Принц спустит на тебя всех собак. — С тем, чтобы держаться в курсе планов Карла, Джейми еженедельно наносил визиты в маленький особняк на Монмартре.

Он слегка усмехнулся:

— Ну, что касается его высочества и сторонников якобитов, то я полностью лоялен Стюартам. А поскольку Карла Стюарта при дворе не принимают, а меня — да, то шансы узнать, о чем я там болтаю, у него невелики. Все парижские якобиты, как правило, живут очень замкнуто. Одна из причин: им просто не хватает денег, чтоб появляться в высшем обществе. Спасибо Джареду: у нас деньги имеются.

Джаред был полностью согласен с кузеном, что круг знакомств и развлечений следует расширять, с тем чтобы французская знать, а также члены богатых семейств проложили себе дорогу к нашему дому, где их услаждали бы и соблазняли рейнскими винами, занимательной беседой, изысканными развлечениями и настоящим шотландским виски в невероятных количествах. Именно поэтому бедный Муртаг последние две недели только и знал, что курсировал между портом и нашими подвалами.

— Им всегда подавай что-нибудь новенькое, — говорил Джейми, набрасывая какой-то рисунок на обратной стороне листа, где была напечатана поэма, в деталях описывающая непристойную любовную связь между графом де Севиньи и супругой министра сельского хозяйства. — И вообще, знать обращает внимание прежде всего на внешность. Так что для начала нам надо предоставить им что-нибудь необыкновенное, на чем можно будет остановить взор.

Судя по его потрясенному виду, я для начала в этом преуспела. Я немного покружилась по комнате, отчего громадная юбка закачалась, как колокол.

— Неплохо, правда? — спросила я. — Во всяком случае, заметно.

Он наконец обрел дар речи.

— Заметно? — хрипло пробормотал он. — Заметно! Еще бы, да ты вся просвечиваешь насквозь!

Я глянула вниз:

— Ну, скажешь тоже! И вовсе это не я, а кружева, а под ними — подкладка из белого шелка.

— Да? А как похоже на твое тело! — Он встал и подошел поближе, потом наклонился, разглядывая лиф платья. Заглянул за корсаж. — Господи, да тебя до самого пупка видать! Неужели ты всерьез собираешься выйти в этом на люди?

Я слегка ощетинилась. Я и сама чувствовала себя несколько неловко в столь откровенном туалете, несмотря на полное его соответствие модным рисункам, которые показывала мне портниха. Но реакция Джейми заставила занять оборону, и я, чувствуя шаткость своих позиций, стала агрессивнее.

— Ты же сам велел мне выглядеть заметнее! — напомнила я. — И вообще, это еще ничто по сравнению с последней придворной модой. Поверь, я еще выбрала самое скромное, не то что платья мадам де Периньон и герцогини Руанской. — Я подбоченилась и с вызовом заглянула ему в глаза. — Или ты хочешь, чтоб я появилась при дворе в своем старом зеленом бархатном?

Джейми отвел глаза от декольте и поджал губы.

— М-м-м, — буркнул он. И выглядел в этот момент типичным шотландцем.

Настало время немного утешить мужа. Я подошла и положила руку ему на плечо.

— Ладно, перестань, — сказала я. — Ты ведь бывал при дворе и видел, как там одеты дамы. И прекрасно знаешь, что по их понятиям ничего особенно вызывающего в этом платье нет.

Он снова оглядел меня с головы до ног и улыбнулся, слегка пристыженный.

— Да-а, — протянул он. — Да… это, конечно, верно. И все же… Ты ведь мне жена, Саксоночка. И я не хочу, чтоб другие мужчины смотрели на тебя и видели то, что я видел у этих дамочек.

Рассмеявшись, я обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала. Он положил мне руку на талию, пальцы бессознательно гладили скользкий красный шелк. Затем поползли вверх, к шее. Другая рука легла на грудь, там, где она мягко и округло выступала из узкого и жесткого корсажа — роскошно и соблазнительно свободная, прикрытая лишь одним слоем тончайшего и прозрачнейшего шелка. Наконец он отпустил меня и выпрямился, удрученно качая головой:

— Ладно. Никуда не денешься, придется, видно, тебе его надеть, Саксоночка! Но только умоляю, будь осторожней!

— Осторожней? Но чего мне бояться?

Губы его скривились в горестной усмешке.

— Послушай, женщина, ты имеешь представление, как выглядишь в этом платье? Глядя на него, так и хочется тебя изнасиловать, прямо с ходу. А эти лягушатники, разве они обладают моей выдержкой? — Он слегка нахмурился. — А ты не могла бы… чем-нибудь прикрыться сверху? — Он махнул рукой в сторону своего камзола с кружевным жабо, сколотым булавкой с рубином. — Ну, шарфиком там или платочком.

— Вы, мужчины, — заявила я ему, — не имеете ни малейшего представления о моде! Ладно, не беспокойся. Портниха объяснила мне, для чего существует веер. — И я жестом, который разучивала минут пятнадцать, раскрыла веер из кружев в тон платью и, обмахиваясь им, кокетливо прикрыла бюст.

Джейми задумчиво взирал на это представление, затем достал из гардероба мой плащ.

• Предыдущая
• 42/128
• Следующая