Семнадцатилетние - Матвеев Герман Иванович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/130
• Следующая

— Отметки стимулируют ученье, — упрямо настаивала девушка. — В другой раз не забудет костюма и постарается исправить двойку.

— Нет. Я никак не могу с вами согласиться. Если все учителя начнут снижать отметки за подсказку, за посторонние разговоры, за забытый учебник… Что же у нас получится?

— Повысится дисциплина! — уверенно заявила физкультурница и с видом победителя посмотрела на садившуюся в этот момент учительницу немецкого языка.

Марина Леопольдовна сразу разобралась в существе вопроса, вспомнила только что поставленные двойки и задумалась. Аксенова не знала урока и отвечала настолько плохо, что двойка — это еще была высокая оценка, но двойка Смирновой — это, пожалуй, как раз то, что отстаивала сейчас физкультурница.

— За плохую дисциплину мы снижаем отметку по поведению, но при чем здесь предмет? — продолжала возражать директор. — Как вы считаете? — обратилась она к Марине Леопольдовне.

— Вообще-то да, но я не знаю… Я не слышала вашего разговора, — уклончиво ответила та.

Наталья Захаровна с удивлением взглянула на учительницу. По педагогическим вопросам Марина Леопольдовна обычно всегда имела свое мнение и высказывала его прямо и охотно.

— Ну, хорошо. Сейчас мы спорить не будем. Быть может, мы обсудим этот вопрос на педсовете, — решила директор и записала что-то себе в блокнот.

— Я вам больше не нужна? — спросила физкультурница.

— Нет.

Валя встала и твердой, упругой походкой вышла из кабинета.

— Что у вас?

Марина Леопольдовна раскрыла журнал, посмотрела на директора, захлопнула его и пересела на место учительницы физкультуры.

— Со всей откровенностью я вам должна сообщить Наталья Захаровна, что в десятом классе катастрофа… — горячо начала она, но сейчас же поправилась. — Намечается катастрофа. Этот класс, и без того трудные последнее время совсем отбился от рук. Девочки совершенно забросили ученье, и нам не справиться. Вы посмотрите, что делается! Посмотрите в журнале… За редким исключением, — сплошные двойки и тройки. Если так будет продолжаться, то что же будет на выпускных экзаменах? Скандал! На весь район, на весь Ленинград осрамимся. Распустились вконец… Дерзят, уроков не учат, слушают невнимательно… рисуют карикатуры на учителей… Да что говорить! Дело дошло до драки!

Наталья Захаровна дала учительнице выговориться и, когда та остановилась, чтобы передохнуть, спокойной сказала:

— Вы немного преувеличиваете, Марина Леопольдовна.

— Преувеличиваю? Я-а? Наоборот!.. Я смягчаю краски и сдерживаю себя!.. У меня тут все кипит! — С этими словами она постучала рукой по брошке. — Вы послушайте, каким тоном они разговаривают с учителями! Вы посмотрите журнал! Посмотрите, как снизилась успеваемость в последнее время…

— Я видела.

— И вы остались довольны?

— Нет, но не надо горячиться. Поговорим спокойно. Успеваемость снизилась. Это верно. Ну, а в чем, по-вашему, причина?

— Говорить откровенно?

— Конечно.

— Виноват новый воспитатель… Константин Семенович!

— Да… причина в нем, — спокойно согласилась Наталья Захаровна. — Он и сам так считает.

От неожиданности Марина Леопольдовна с минуту ничего не могла произнести.

— Что значит — сам считает? — наконец спросила она.

— Мы говорили с ним неравно по этому поводу. Он очень обеспокоен создавшимся положением. Ведь он же воспитатель класса…

— В том-то и дело! — почти с радостью воскликнула Марина Леопольдовна. — Вы доверили ему перевоспитывать таких девиц… Константин Семенович человек новый. К тому же еще и больной…

Только сейчас Наталья Захаровна поняла подоплеку этого прихода и сухо перебила учительницу.

— Их не нужно перевоспитывать, Марина Леопольдовна. Они нормальные девочки, немного сбившиеся со своей колеи. Они и сами думают об этом. Скоро все встанет на свое место, я в этом не сомневаюсь. Кстати, и вам неплохо бы подумать над своей методикой…

Наталья Захаровна приложила к глазам пенсне, посмотрела на расписание и, немного помолчав, продолжала:

— Ваши часы как раз бывают перед литературой, и это налагает на вас дополнительную ответственность.

— Ничего не понимаю. Почему методика? Какая ответственность?

— Представьте себе, что после доклада обещан хороший концерт с известными артистами. Не может ли от этого доклад показаться скучным, если его не подготовить как следует, не сделать интересно?

— Школа не театр, Наталья Захаровна, а я не артистка, — обиженно возразила учительница.

— Ну, может быть, пример этот и не очень удачен, но я хотела…

— Странный пример, странная постановка вопроса, — перебила Марина Леопольдовна. — Я пришла к вам за тем, чтобы предупредить, что десятый класс катится по наклонной плоскости, а вы советуете мне подумать над методикой. Странно… Тем более странно, что вы сравниваете меня с артистом! — дрожащим от обиды и возмущения голосом сказала Марина Леопольдовна и встала.

— Не вас я сравниваю, а Константина Семеновича. А класс действительно изменился, и я уверена, что скоро изменится еще больше… — говорила Наталья Захаровна, не подозревая, какой удар она, нанесла учительнице, разрушив последнюю ее надежду получить этот класс под свою опеку.

Встречаясь ежедневно со своим классом, Константин Семенович при каждом удобном случае давал почувствовать выпускницам, что они уже не дети и что им пора задуматься о себе, о своем месте в жизни. На уроках никогда не перебивал отвечающих, не делал никаких замечаний, а если кто-нибудь ошибался, то поправлял не сам, а давал слово другой ученице. Возникал спор, которым он внимательно руководил.

С каждым днем девушки все больше и больше втягивались в самостоятельную работу. Это было трудно, непривычно, но безусловно интересно. Некоторые из девочек столкнулись, как сказала Тамара, «с таинственным явлением». Под впечатлением уроков и бесед Константина Семеновича они перечли знакомые, неоднократно «анатомированные и анализированные» произведения, и вдруг эти привычные, набившие оскомину книги ожили и расцветились яркими незнакомыми красками. Словно это были холодные, бесцветные алмазы, но Константин Семенович навел на них искусной рукой волшебные грани, и скучные алмазы вдруг превратились в сияющие бриллианты.

Три дня тому назад на урок литературы пришла Наталья Захаровна. Жестом она посадила вставших учениц, прошла в конец класса и села на заднюю парту. Приход директора на урок — обычное явление, но все с интересом ждали, как будет вести себя Константин Семенович. За девять лет девушки видели много, как они говорили, «вторжений» в класс. Приходили инспектора гороно и роно, различные комиссии, инструкторы, какие-то заочники, практиканты, устраивались открытые уроки, и редко, очень редко учитель держал себя при посторонних так же, как всегда. Некоторые смущались и вели урок хуже, чем обычно, другие, чтобы создать выгодное о себе мнение, вызывали только отличниц. Напрасно посетители думали, что они присутствуют на обычном, рядовом уроке. Не только учитель, но и ученицы держали себя при чужих иначе. Прекращались посторонние разговоры, всячески подчеркивалась заинтересованность уроком. В классе непроизвольно и бессознательно возникал союз учителя и учениц, и союз этот был направлен против «посетителей».

Наталья Захаровна просидела до звонка, но очень скоро после ее прихода все, кроме Ани Алексеевой, рядом с которой она сидела, забыли о директоре. Ее присутствие нисколько не повлияло на урок, и от этого всем было почему-то очень приятно.

Увлечение литературой довольно быстро сказалось самым неожиданным образом. У девочек не хватало времени для занятий другими предметами. Это начинало серьезно беспокоить всех. Класс с надеждой ждал от своей тройки решительных действий. Должны же они что-нибудь придумать, если Константин Семенович поручил им воспитательскую работу. Но тройка ничем себя не проявляла, хотя все видели, что на каждой перемене комсорг, староста и редактор объединялись и о чем-то совещались. Если Катя умела скрывать секреты и ничем не выдавала себя, то у Тамары, и особенно у Жени, все ни на лице держалось выражение таинственности и озабоченности.

• Предыдущая
• 18/130
• Следующая