Выбери любимый жанр

Жертвы - Хатсон Шон - Страница 2


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

2

Полились заученные слова священника, и гроб стал медленно опускаться в яму. Ребенок не сводил глаз со священнослужителя, будто изучая его лицо: тяжелые челюсти, пухлые губы, забрызганные слюной, которую тот вытирал через каждые две-три фразы.

В звуках рыданий слышалось крещендо по мере того, как из могилы вытягивали ремни, поддерживавшие гроб. Земное чрево приняло наконец долгожданную добычу. И снова ребенку захотелось броситься и заглянуть в яму, увидеть гроб. Разглядеть сквозь деревянную крышку покоившееся внутри него тело.

Священник закончил свою речь и жестом пригласил первую группу оплакивавших подойти ближе. Произошло движение, и малыш оказался впереди. Рядом с могилой.

Рука так и не отпускала его плеча, но теперь, когда он смотрел на гроб в глубине, казалось, все вокруг перестало существовать. Только могила и гроб. И ничего больше.

Ребенок стоял, словно загипнотизированный, переводя взгляд с медной таблички с именем на шесть болтов, которыми была привинчена крышка гроба. Неожиданно в полированном дереве он увидел собственное отражение, и на какой-то миг ему показалось, что это он лежит в мрачной яме.

Ребенок пытался представить, как он всматривается в лица, склонившиеся над могилой. Попытался представить себя, лежащим в окружении холодной шелковой обивки гроба, как в каком-то коконе, который, правда, никогда не лопнет, дав новую жизнь. Эта упаковка предназначалась для медленного распада тела, а не для его обновления.

Интересно, подумалось ребенку, как это — быть мертвым? Никогда не слышать птиц, продолжавших щебетать как ни в чем не бывало, не видеть насекомых, кружившихся над цветами вокруг могилы?

Но вот о крышку гроба ударилась горсть земли, и ребенок поднял глаза на священника, бросившего ее. Стряхивая с ладони грязь, тот отошел от могилы.

За священником последовали и остальные, все новые и новые горсти земли сыпались в могилу, тогда и ребенок взял немного земли. Заметив, что медная табличка скрылась под слоем грязи, ребенок, наконец, разжал ручонку и прислушался, как кусочки земли забарабанили по полированной поверхности.

Потом чьи-то руки ласково попытались увести его от ямы, но малыш не в силах был сдвинуться с места. Ему хотелось стоять и смотреть, хотелось спуститься в яму и досконально все разглядеть. Хотелось лечь плашмя на гроб и глазеть оттуда на искаженные болью лица.

Те же руки потянули его настойчивее, и ребенок, словно очнувшись, вдруг услышал приглушенные рыдания.

Причитания и стоны слились в хор, зазвучали громче, но ребенка они не трогали. То была музыка смерти.

Мелодия казалась ребенку успокаивающей.

Он оглянулся на еще не засыпанную могилу.

Удивленный.

Часть первая

Лучше убить дитя в колыбели, чем затаить неудовлетворенную страсть.

Вильям Блейк

Он не жертва,

Это видно по его лицу.

Кисc

Глава 1

Он знал, что девочка находится где-то в доме.

Он знал об этом с той минуты, как она исчезла два дня назад.

Знал, что ее поместили в эту развалюху — свидетельство больного воображения архитектора, который строил этот дом и которого давно уже не было в живых.

Все это он знал, но до сих пор так и не смог набраться мужества, чтобы войти в дом и найти дочь.

Он ненавидел себя: даже не попытаться вернуть своего ребенка!

Но это отвращение к себе все время подавлялось чувством страха.

Он боялся проникнуть в дом и обыскать все его пыльные комнаты и глухие коридоры.

Но сейчас у него не было выбора, и, нерешительно войдя в прихожую с высоким потолком, он почувствовал, как напряглись мышцы живота, сплетясь в упругий клубок, отчего стало трудно дышать. Он осторожно ступал по половицам, и шаги его приглушал слой пахучей плесени, покрывавшей доски. Достигнув лестницы, остановился и положил руку на перила. Ощутив под рукой холодную слизь, быстро отдернул руку и принялся тереть ее о брюки, стараясь очистить от ядовитой влаги. Поднял голову и вгляделся в темноту, почти скрывавшую лестничную площадку. Затем начал медленно подниматься по ступеням.

Под его тяжестью ступени протестующе заскрипели, и он на мгновение остановился, напрягая зрение и слух, стараясь не пропустить ни малейшего шороха. Но все было тихо. Он снова зашагал вверх.

От фонаря, болтавшегося на поясе, вовсе не было проку: лампочка разбилась уже в первые минуты. Единственное, на что он теперь мог сгодиться, — послужить орудием самозащиты в случае необходимости. От этой мысли на лбу у него выступили капельки пота.

Достав из кармана джинсов зажигалку и подняв ее слабо мерцающее пламя над головой, он постоял на лестничной площадке. Тусклое пятно света, образовавшееся вокруг него, не могло рассеять темноты, пришлось карабкаться, держась одной рукой за прогнившие перила.

Прямо перед ним оказались три двери.

Он направился к первой из них и дрожащей рукой нащупал ручку. Подергал ее, но тщетно: осклизлый латунный шар лишь прокручивался в его ладони.

Стиснув зубы, он изо всех сил надавил плечом на массивную дверь.

Дверь подалась; давно не смазывавшиеся петли так жалобно заскрипели, что ему показалось, будто скулит раненая собака.

Замерев в нерешительности на пороге, он снова щелкнул зажигалкой, силясь различить в темноте хоть какие-нибудь очертания.

Комната была пуста, не считая какой-то старой рухляди. Он отступил на лестничную площадку.

Где-то впереди раздался тихий, почти беззвучный вздох. Как шелест.

Он уставился в темноту, стараясь определить, откуда донесся звук. Отстегнув от пояса тяжелый фонарь и выставив его перед собой как дубинку, он двинулся дальше по коридору.

Около второй двери лежало что-то ужасно знакомое.

К горлу подкатил ком — это была туфелька его дочери.

Судорожно сглотнув, он опустился на одно колено и поднял ее. Крошечная туфелька была вся в крови; прижав ее к груди и прислушиваясь — не повторится ли снова тот странный звук, — он почувствовал, как в его жилах медленно стынет кровь.

Тишина.

Только гулкие удары сердца да пульсирующая в висках кровь были ему ответом.

Он поднялся на ноги, отыскал на ощупь ручку второй двери и, собравшись с духом, распахнул ее. И тотчас чиркнул зажигалкой.

Бледный желтоватый свет выхватил из мрака разорванную кофточку. Он подошел ближе, и тут же спазм в животе сменился диким приступом тошноты. Кофточка была разорвана пополам и так же, как туфелька, залита кровью. Онемевшими губами он прошептал имя дочери, вернулся на лестничную площадку и подошел к третьей, последней двери. Зажигалка в его руке накалилась, и он вынужден был потушить огонек. Казалось, прошла целая вечность, пока он стоял в обступившей его темноте, переводя взгляд с места на место в тщетной попытке разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной тьме. Наконец, почувствовав, что зажигалка остыла, он снова зажег ее и приготовился войти в третью комнату.

Не успел он прикоснуться к ручке, как кто-то повернул ее изнутри.

Дверь широко распахнулась, как бы приглашая его войти, и он переступил порог, держа зажигалку над головой.

Он закричал бы, будь у него силы.

Его хватило лишь на то, чтобы беспомощно прислониться к дверному косяку: тело обмякло, ноги как ватные, спазмы в животе вот-вот вывернут его наизнанку. Обезумевший от представшего его взору зрелища, он отказывался верить своим глазам.

Его маленькая дочь висела вниз головой на крюке, подвешенном на цепи к потолку, тело болталось, как кусок туши в мясной лавке, обе руки были отрублены по плечи, а горло глубоко и неуклюже располосовано. На полу разлилась лужа крови, кое-где кровь успела загустеть, превратившись в липкую красную кашицу.

Отрубленных рук нигде не было видно.

Он метнулся назад, машинально захлопывая за собой дверь, словно это могло спасти его от пережитого ужаса, стереть из памяти увиденное. Зажигалка выпала из руки, и его вновь окутала темнота. Ноги предательски подкашивались, но, собрав остатки сил, он бросился к лестнице.

2

Вы читаете книгу


Хатсон Шон - Жертвы Жертвы
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело