Кровь и память - Макинтош Фиона - Страница 73

— Налог на смерть, — задумчиво проговорил Финч, проглотив последнюю ложку похлебки.

— Вряд ли. Это, скорее, традиция такая. Денег на этом не заработаешь. Последний, кто решился переплыть Темную реку, оставил здесь свое имя боле двух десятков лет, а может, и четверть столетия назад, если мне не изменяет память. Это была женщина, и ты заплатишь мне столько же, сколько и она.

Финч задумался об отважной женщине, рискнувшей в одиночку покорить Глухомань.

— Что же или кого она искала?

Самм склонил голову набок и задумался.

— Мне никогда об этом не рассказывают. Ты ведь тоже ничего не сказал. Она была красивой, насколько мне помнится. Как жаль, что я больше не увидел ее. Жаль, что она погибла. Я тогда охрип, пытаясь отговорить ее. Ни на какие уговоры она так и не поддалась.

— Наверное, ей очень нужно было попасть на тот берег.

— Возможно, тому виной была несчастная любовь.

— Что же случилось?

— Прекрасная дама, разумеется, не вернулась, — печально вздохнул Самм. — Вернулась лишь лодка. Да, звали ее Эмил, да-да, верно. Никогда раньше не слышал такого имени. Волосы у нее были черные, как вода этой реки, а кожа белая, как молоко.

Финчу стало нехорошо.

— Вы сказали Эмил?

Лодочник утвердительно кивнул.

— Да, именно так ее звали. Странное имя, верно? А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — поспешил отвести возможные подозрения мальчик. На него накатила волна легкого головокружения. Эмил — это же имя матери Миррен. Вполне возможно, что это совпадение, но имя не очень-то распространенное. Такое услышишь нечасто. — Она была из Моргравии? — спросил Финч, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно более небрежно, и отложил ложку в сторону.

— Э-э-э… да, как будто из Перлиса.

Значит, все-таки не совпадение. Мать Миррен была родом именно из Перлиса. Ее дочери ко времени казни исполнилось восемнадцать. Случилось это шесть лет назад. Нет, слишком уж много тут всяких совпадений. Получается, что по меньшей мере одному человеку удалось вернуться из Глухомани, и этот кто-то — Эмил. Она вернулась и произвела на свет дочь. В таком случае у него есть надежда на успешное возвращение.

— Что-то не так, паренек?

— Нет, все в порядке. У вас превосходная похлебка, сударь. Меня так и подмывает попросить добавки, — честно признался Финч. — Но я уже наелся, большое вам спасибо.

— Да ты ешь, как птичка клюет!

Мальчик обрадовался, что сумел перевести разговор на другую тему.

— Мне так все говорят, — улыбнулся он. — Я могу отправиться ночью?

— Не советовал бы тебя пускаться в путь впотьмах. Лучше это сделать на рассвете. Кроме того, у тебя будет целая ночь на раздумье.

— Я не передумаю.

Самм ласково улыбнулся.

— Понимаю. Но ты лучше дождись утра. Можешь переночевать в моем доме. Скоро станет совсем темно.

— Я могу заплатить вам прямо сейчас?

— Ты можешь заплатить мне завтра.

— Я не могу ждать, Самм, — упрямо произнес Финч.

Лодочник усмехнулся.

— Твой пес все еще там?

— Там. За него можно не беспокоиться. Спасибо вам за гостеприимство.

— Не стоит благодарности. Мне не часто приходится общаться с людьми, — признался Самм. — Тогда давай собирайся.

Спал Финч плохо, изредка проваливаясь в забытье, мысленно чувствуя прикосновение Нейва. От этих прикосновений ему становилось спокойно. А вдруг Самм окажется людоедом, который пожирает всех, кто появляется в его доме? Проснулся Финч с первым лучом солнца, радостно отметив про себя, что остался жив и невредим. Вот только разум и чувства несколько притупились. При мысли о предстоящем путешествии его бросало в легкую дрожь.

Он разбудил Самма, вскипятил воды и деликатно разделил с хозяином завтрак, состоявший из каши. На осторожные расспросы лодочника Финч старался давать не менее обтекаемые ответы: он якобы родом из Бриавеля и какое-то время состоял в услужении в королевском замке.

— Не расскажешь ли, что заставило тебя пуститься в путешествие, сынок? Сдается мне, ты зря на него решился. Вот увидишь, это будет напрасная трата времени и сил.

— Возможно, я еще вернусь, Самм, — пообещал Финч, снова уклонившись от прямого ответа.

— Должен в очередной раз спросить, понимаешь ли ты условия твоего возвращения? Искать тебя никто не будет и спасать тебя, после того, как ты сядешь в лодку и оттолкнешься от причала, никто не станет.

— Я прекрасно это понимаю, — самым серьезным тоном, на который только был способен, ответил Финч.

— Тогда с тебя крона.

Мальчик передал Самму монету.

— Я готов. Еще раз спасибо за все.

Лодочник взял монету и сделал запись в своей книге.

— Пишу, что ты из Веррила, это так?

Финч снова кивнул, в очередной раз устыдившись лжи.

— Я приготовил тебе мешочек еды на дорогу и накидку, чтобы не мерз. Иначе и дня не протянешь, — проворчал лодочник и указал на стол возле двери.

— Могу я вам заплатить?

— Не надо никаких денег. У меня всего хватает. Ступай, сынок! И да хранит тебя Шарр и твой черный мохнатый зверь!

Финч взял со стола мешок и шагнул за порог, где его ждал Нейв. Сопровождаемые лодочником, мальчик и пес направились к пристани.

— Садись вот сюда! — сказал Самм и указал на лодки.

Финч сел в ближнюю. Нейв прыгнул за ним следом.

— До свидания, Самм! Я не забуду вашу доброту!

— Удачи тебе, Финч! — печально произнес лодочник. Ему было жаль мальчонку — тот скоро окажется в Глухомани и больше никогда не вернется. — Да сопутствует тебе во всем Шарр! — добавил он, отвязав лодку.

Течение подхватило ладью и понесло к огромным ивам. Деревья густым пологом нависали с обоих берегов над водой, образуя что-то вроде темного туннеля. Финч обернулся, чтобы помахать доброму толстяку рукой, но лодка уже нырнула под темные своды.

В те мгновения, когда Финч, обернувшись, глядел на ивы и чувствовал, как в сердце нарастает страх перед неизведанным, Элспит изо всех сил пыталась убедить себя в том, что Уил принял правильное решение. Она без особой охоты вновь отправилась в путь, чтобы встретиться с женщиной, которую лично не знала. На сей раз не больше, не меньше, как с королевой. Впрочем, ей было приятно находиться в обществе Криса, даже несмотря на его подавленное настроение.

— У тебя такая удивительная, такая жизнерадостная мать, — подала она голос, когда молчание стало невыносимым. События предыдущего дня отбили охоту к разговорам, а до бриавельской границы оставалось еще около часа.

— Знаешь, я как-то об этом не задумывался, — признался Крис. — Наверно, все мы принимаем ее жизнерадостность как должное, особенно отец.

Элспит поспешила воспользоваться случаем, чтобы коснуться самой трудной темы.

— Послушай, Крис, у меня до сих пор не получалось выразить вам мои соболезнования. Поверь, мне искренне жаль Элида. И хотя я не была с ним знакома, у меня такое ощущение, будто через всех вас я все-таки его знаю.

Крис ответил ей с печальной улыбкой:

— Спасибо за добрые слова. Элид был замечательный юноша. Из той редкой породы людей, которые пытаются видеть в жизни только хорошее. Отец возлагал на него большие надежды, а после того, как Уил приблизил его к себе, все решили, что его ждет большое будущее.

— Четвертый сын, ты это имеешь в виду? — уточнила Элспит. Крис кивнул. — Почему же тогда он оставил родительский дом и оказался в столице?

— Вообще-то это долгая история. Попробую пересказать ее в нескольких словах. Отец и Фергюс Тирск были давними друзьями. Их многое объединяло — положение в обществе, вкусы, привычки, взгляды на жизнь. Мой отец был глубоко предан королю Магнусу, так что узы, связывавшие Фелроти со Стоунхартом и короной, были крепки. Когда король вскоре после смерти генерала Фергюса совершил поход на север, никто не удивился, что он остановился именно в Тентердине. Думаю, отец обмолвился о том, что не знает, куда ему пристроить младшего сына, и король предложил отослать юношу на юг. Возможно, даже сказал, что знаком с одним молодым человеком примерно того же возраста, который мог бы составить Элиду компанию.