Детектив - Хейли Артур - Страница 28
- Предыдущая
- 28/119
- Следующая
— Кто обнаружил трупы? — спросил шеф. — Что нам вообще известно?
Ньюболд жестом дал указание Брюмастеру, который кратко пересказал, как утром пришла горничная, понесла утренний чай в спальню, как она кричала — словом, все, что узнал от дворецкого Тео Паласио. Тот заявил, что они с женой ушли вечером накануне и вернулись только глубокой ночью, что происходило всякий раз, когда они отправлялись навестить парализованную сестру Марии Паласио, жившую в Уэст-Палм-Бич. Горничная тоже покинула дом около пяти часов вечера накануне.
— Нам пока неизвестно, когда наступила смерть, — добавил Ньюболд, — но ясно, что убийство произошло, когда мистер и миссис Эрнст были в доме одни.
— Разумеется, сэр, мы проверим показания Паласио, — заверил начальника полиции Брюмастер. Кетлидж кивнул и изрек — Значит, не исключена вероятность, что преступник знал распорядок жизни в доме.
Умозаключение было настолько банальным, что и Ньюболд, и Брюмастер воздержались от комментариев. Оба знали, что Кетлидж никогда сыщиком не был, звезды заработал, сидя в управленческом аппарате. Но время от времени ему, как и многим “штабистам”, нравилось поиграть в детектива.
Шеф прошел в комнату, чтобы разглядеть все поближе. Он осмотрел сначала с одной, потом с другой стороны оба трупа, которыми все еще занимались криминалисты, и хотел уже было двинуться дальше, но был остановлен резким окриком Джакобо:
— Стоп! Туда нельзя!
Кетлидж порывисто обернулся на голос; в глазах одновременно читались изумление и ярость. Затем он абсолютно ледяным тоном начал:
— А кто, собственно…
— Детектив Джакобо, сэр! — Сержант ответил быстрее, чем был закончен вопрос. — Я заместитель старшего следователя по этому делу.
Теперь эти двое стояли друг против друга. Оба были чернокожими. Оба упрямы.
Первым пошел на компромисс Джакобо:
— Извините, что крикнул на вас, сэр, но я был вынужден.
Кетлидж все еще сверлил его глазами, явно обдумывая, что делать.
С формальной точки зрения Джакобо поступил совершенно правильно. Как заместитель ведущего детектива он получал на месте преступления власть над всеми невзирая на чин. Но все же мало кто решился бы употребить эту власть по отношению к офицеру, который был на семь званий старше.
Все наблюдали за ними, и Джакобо стало немного не по себе. Прав он или нет, но не стоило, наверное, перегибать палку. Черт его знает, вдруг завтра придется снова надеть форму и отправиться в ночной патруль по улицам Майами?
Хулио Верона, деликатно кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, обратился к начальнику полиции:
— С вашего позволения, сэр, мне кажется, что детектив был обеспокоен тем, как бы не повредить вот это. — Он указал на место позади трупов.
— А что там такое? — первым спросил лейтенант Ньюболд.
— Дохлый кролик, — ответил Верона, еще раз посмотрев вниз. — Это может быть важно. Брюмастер чуть заметно вздрогнул:
— Еще как важно! Опять какой-то символ. Здесь нам не обойтись без Малколма Эйнсли.
— Вы хотите сказать, что детектив Джакобо знал, что там лежит мертвое животное? — недоверчиво покосился на Верону начальник полиции.
— Этого я не могу знать, сэр, — сказал криминалист, — но только пока осмотр не завершен, мы должны исходить из того, что улики могут быть повсюду.
Кетлидж колебался, но уже взял себя в руки. Он имел репутацию не только поборника строгой дисциплины, но и человека справедливого.
— Что ж, — шеф чуть приосанился и оглядел всех находившихся в комнате, — я приехал сюда главным образом затем, чтобы подчеркнуть своим присутствием исключительную важность данного дела. Сейчас все мы на виду у публики как никогда. Не жалейте сил, трудитесь. Мы обязаны быстро раскрыть это преступление.
Направившись к выходу, Кетлидж задержался, чтобы сказать Ньюболду:
— Лейтенант, проследите, чтобы в личное дело детектива занесли благодарность, — он чуть заметно улыбнулся, — скажем, за бдительность, проявленную при сохранении материалов следствия в сложных обстоятельствах. — С этими словами он вышел.
Прошло еще около часа, когда Хулио Верона сообщил сержанту Брюмастеру:
— Среди личных вещей мистера Эрнста найден бумажник с его водительскими правами и кредитными карточками. Денег в нем нет, хотя бумажник такой пухлый, словно его раздуло от купюр.
Брюмастер сразу же отправился выяснять этот вопрос у Паласио. Ему и его жене было велено не выходить из кухни и ничего не трогать. Мажордом едва сдерживал слезы и разговаривал с трудом. Глаза жены, сидевшей за кухонным столом, тоже покраснели от слез.
— У мистера Эрнста всегда были в бумажнике деньги, — сказал Тео Паласио. — В основном, крупные… Бумажки по пятьдесят и сто долларов. Он любил расплачиваться наличными.
— У него не было привычки переписывать номера крупных банкнотов?
— Сомневаюсь, — покачал головой Паласио. Брюмастер дал старику время привести мысли в порядок и продолжил:
— Вы говорили мне, что когда утром вошли в спальню хозяев, то сразу поняли, что уже ничем не сможете им помочь, и бросились звонить.
— Да, так оно и было. Я вызвал службу “Девять-один-один”.
— И вы ни к чему в спальне не прикасались? Вообще ни к чему?
Паласио покачал головой:
— Я знаю, что до приезда полиции все должно оставаться на местах… — Тон у Паласио стал вдруг неуверенным.
— Вы что-то вспомнили? — сразу уловил его колебания Брюмастер.
— Нет… То есть да, я кое о чем забыл вам сказать. Там очень громко играло радио, и я его выключил. Простите, если я что-то…
— Ничего страшного, но только пойдемте прямо сейчас и посмотрим на него.
В спальне Эрнстов Брюмастер подвел Паласио к портативному приемнику.
— Когда вы его выключили, волну изменяли?
— Нет, сэр.
— С тех пор кто-нибудь мог им пользоваться?
— Не думаю.
Брюмастер натянул на правую руку резиновую перчатку и включил приемник. Звуки популярной песни “О, что за чудное утро!” из мюзикла “Оклахома!” Роджерса и Хаммерстайна наполнили комнату. Детектив внимательно вгляделся в шкалу — приемник был настроен на волну 93,1 FM.
— Это радио “Даблл-Ти-Эм-Ай”, — заметил Паласио. — Любимая станция миссис Эрнст, она ее часто слушала.
Чуть позже Брюмастер привел в спальню Марию Паласио.
— Постарайтесь не смотреть на тела, — сказал он сочувственно. — Я встану так, чтобы загородить их от вас, взгляните на кое-что другое.
Он хотел, чтобы она взглянула на драгоценности: кольцо с сапфиром и бриллиантом, золотое кольцо, жемчужное ожерелье, усыпанный бриллиантами золотой браслет — все это богатство лежало на самом виду, небрежно разложенное на туалетном столике в спальне.
— Да, это украшения миссис Эрнст, — сказала Мария Паласио. — На ночь она всегда оставляла их здесь, а в сейф убирала только утром. Я даже один раз предупреждала ее, что… — голос женщины сорвался.
— На этом все, миссис Паласио, спасибо, — поспешил сказать ей Брюмастер. — Вы сообщили мне достаточно. Позже на вопросы Брюмастера отвечала доктор Санчес:
— Да, характер побоев и телесных повреждений, нанесенных мистеру и миссис Эрнст, сходны с теми, что мы имели в случае Фростов и Урбино, а если судить по заключениям из Форт-Лодердейла и Клиэруотера, то и с теми случаями тоже.
— А что вы скажете о ножевых ранениях, доктор?
— Не могу ничего утверждать с уверенностью до вскрытия, но на первый взгляд раны были нанесены ножом такого же типа.
Что до кролика, то здесь Сандра Санчес не полагалась на свое суждение и пригласила Хезер Юбенс, с которой когда-то вместе работала. Хезер — дипломированный ветеринар, специалист по домашним животным — стала теперь владелицей зоомагазина. Она осмотрела дохлого кролика, определила его породу и сообщила, что такие во множестве приобретались у нее в последнее время. Причиной смерти зверька, по ее мнению, стала асфикция. Проще говоря, его задушили.
Тушку кролика сфотографировали и отправили по распоряжению доктора Санчес в отделение судебно-медицинской экспертизы, чтобы сохранить в формальдегиде.
- Предыдущая
- 28/119
- Следующая
