Синдром синей бороды - Витич Райдо - Страница 61

— Зачем? — нахмурилась девушка.

— Мне не нравится, когда моя женщина болеет. Ты моя женщина?

— Твоя.

— Болеть нравится?

— Нет.

— Вот сейчас и решим этот вопрос, — сунул в рот кусочек бекона.

Лика сжала вилку, обдумывая его слова, предстоящую встречу с врачами. Вздохнула: сколько профессоров её уже смотрели? Сколько диагнозов ставили? Назначали лечение… А толк? Нет, ничего нового она не услышит, как и приятного. Но Вадиму видимо важно мнение специалистов, а не её слова.

— Хочешь убедиться, что я на самом деле ненормальная? — спросила тихо, боясь взглянуть на него. Вадим понял её страх, отодвинул тарелку и взял руку девушки в свою ладонь:

— Посмотри на меня, малыш, — попросил ласково. Лика несмело подняла голову, печально взглянула на мужчину. — Ты нормальная. Запомни: ты абсолютно нормальная, — внятно четко и внушительно заверил он. — А все кто в этом сомневаются — ненормальны сами. Да, у тебя был тяжелый период в жизни, а ты девочка ранимая и тонкочувствующая, поэтому период восстановления несколько затянулся, но кто сказал, что это патология? Всего лишь особенность. Твоя.

— Но ведь я хожу на сеансы психотерапии к хорошим специалистам…

— Больше не ходишь. Теперь мы будем ходить вместе. К другим специалистам. Ты совершенно здорова психически, и не нуждаешься в особой терапии. В психокоррекции — да. Твои фобии угнетают не только тебя, но и меня. От них нужно избавится. А в остальном, — Вадим нежно провел пальцами по щеке девушки. — Главное — твое физическое здоровье. Им и займемся.

— Зачем тебе возится со мной?

— Я эгоист, — улыбнулся он, и принялся за кофе. Лика недоуменно уставилась на мужчину:

— Ты не эгоист. Как ты можешь так говорить о себе…

— Могу.

— Но в чем проявляется эгоизм? Ты заботишься о других…

— О себе в первую очередь.

— Помогая мне? — не могла взять в толк Лика.

— Да, малыш. Я хочу жить со здоровой женщиной, чтоб не беспокоится о ней, не насиловать её постоянными звонками и глупыми вопросами: а как ты? У тебя все хорошо? Голова не болит? Суставы не ноют, уши не отваливаются?

— Ты смеешься, — растерялась девушка.

— Ничуть.

— Так ты везешь свою женщину на осмотр к специалистам?

— Именно. Свою любимую женщину, которой хочу предложить свою руку и сердце. Тебе, малыш, тебе мой недалекий лемур! — рассмеялся Вадим, глядя, как вытягивается от изумления лицо Лики.

— Но я… Нет, Вадим, я не могу…За тебя?

— А вот это уже оскорбительно! Что значит: за тебя? Это намек на то, что со мной что-то не в порядке? Я кривой, косой на ум хромой и животом скорбный?

— Что ты, Вадим, нет, конечно…

— А-а, ну, то-то. А в остальном… Что собственно тебя смущает? Ты сама признала, что являешься моей женщиной. Я с тобой провожу дни и ночи, живу у тебя, ем, сплю. Значит у нас что?

Лика хлопнула ресницами, пытаясь уследить за мыслью, открыла рот… и забыла, что хотела сказать. Она совершенно запуталась в логике мужчины.

— Правильно, — ответил за неё Вадим. — У нас гражданский брак. Уже.

— А-а-а, — протянула Лика согласно, но так ничего и не поняла.

Вадим пододвинул ей чашку с кофе:

— Пей, остывает. Кстати, по-моему, тебе кофе нельзя, так что давай-ка переходить на чай.

— Хорошо, — кивнула девушка послушно: это пожелание она поняла и приняла. Да и зачем противится? Вадиму виднее.

Через двадцать минут они покинули квартиру.

В два часа дня в пустую квартиру наведались гости и никого не застав, расположились во дворе, на дальней скамейке, в ожидании, как в засаде. Шло время, но Лики не было.

Маша покачивала ногой от нетерпения и хмурила брови, не сводя глаз с арки, ведущей к дому. Катя разглядывала свои ноготки, вздыхая от скуки.

— Сколько можно-то? Час уже ждем.

— Двадцать минут от силы, — буркнула Маша.

— Да? — изумилась блондинка. — А почему я тогда замерзла?

Грекова покосилась на подругу: пышная шевелюра, украшенная заколкой со стразами, кокетливый газовый шарфик, кожаный кардиган, узкая полоска материи, как намек на присутствие юбки, тонкие колготки и полусапожки на убийственном каблуке. И она еще спрашивает: почему замерзла?

— Странно, что не примерзла. Ягодицами к дереву.

— Я, между прочим, гулять собралась, а не на лавке сидеть, — надулась Катерина.

— Потерпи. Я Лику знаю: магазин — максимум, куда она может пойти, а если учесть ее финансовое положение, то ждать нам осталось недолго.

— А если она с мальчиком в кино пошла? Или к подруге на торжество? Или на богемную тусовку? Не все ж такие идиотки как мы, выходной на лицезрение детской песочницы тратить.

— Не говори ерунды! Лика и мальчик — понятия несовместимые, как ты и кандидатская. К подруге она может пойти только за спичками, а тусоваться лишь с пенсионерками в молочном отделе.

— Не слабо, — хмыкнула Рябинина. — Неужели все так запущенно?

— Поверь.

— Надо же, кого только мир не рождает, — усмехнулась Катерина и, заприметив знакомую машину, въезжающую во двор, ткнула пальчиком, призывая к вниманию подругу. — У меня галлюцинация или это порше твоего родственника?

Маша с каменным лицом смотрела на машину и молчала. Нет, она могла сказать много чего, но не связно и преимущественно — не литературно. В голове образовалась каша из мыслей, и закипела, подогретая эмоциями.

В это время машина остановилась на площадке у подъезда, и из нее вышел Вадим. Обошел, открыл дверцу и помог выйти Лике. Приобнял, нежно поцеловал и что-то с улыбкой стал говорить девушке. Та слушала его, кивая, потом рассмеялась. И Вадим в ответ.

Им явно было хорошо вместе, и сомнений у Маши не оставалось — они любовники.

Рябинина открыла рот, покосилась на подругу, сидящую с убитым видом, и закрыла его: говорить смысла не было, и слепой бы узрел сияние влюбленных глаз парочки.

Вадим подхватил Лику на руки, закружил, смеясь, и понес в подъезд. Бухнула дверь. Во дворе снова стало тихо.

— Накрылась Швеция, — протянула Катя, не особо печалясь. — Но говорят, все, что не делается — к лучшему. А и, правда, на фига тебе грех кровосмешения на душу брать — с родным дядькой связываться? Что хорошего? Дети уродами родятся, с церковью и родителями неприятности…

— Замолчи! — грубо оборвала ее Маша. Встала и, словно решила сбежать от увиденного, рванула вон со двора. Вылетела к дороге и махнула рукой, останавливая такси. Бухнулась на сиденье и укатила, не попрощавшись с подругой.

Рябинина, смертельно обидевшись за то, решила вычеркнуть ее из своей жизни и памяти, направилась в противоположную сторону, мысленно сообщая Грековой все, что о ней думает. Однако печали хватило метров на двадцать — блондинка достала сотовый и набрала номер знакомого, не обремененного как семейными, так и любыми другими проблемами, мужчины.

Выходной еще в самом разгаре, и нужно провести его максимально плодотворно.

Вадим сначала заметил блондинку, а потом Машу и насторожился, но виду не подал. Занёс Лику в подъезд и отпустил на лестничном марше. Девушка пошла вверх, то и дело оборачиваясь и поглядывая с улыбкой на Вадима. Тот медленно шел за ней, сохраняя ответную улыбку на губах, и думал: к чему во дворе Ликиного дома объявилась Маша? И явно скрывалась, заняв неприметную позицию, на лавке в самом дальнем углу. Одно не учла — яркость своей подруги, которую не заметить было невозможно.

Вадим остановился и оперся на перила, поглядывая на Лику: похоже придется вызывать мальчиков Уварова, чтоб присматривали за ней негласно и всяких там блондинок, брюнеток до подхода к телу девушки убирали. И работу Лике придется бросить.

— Малыш, ты не хочешь уволиться?

— Не-ет, — остановилась, удивленно воззрившись на мужчину.

— Жаль, — заметил, поднимаясь к ней, обнял, пропел. — `Я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой'.

Лика закивала:

— Я буду с тобой.