Чудес не бывает - Витич Райдо - Страница 27

— Что ты себе позволяешь? — возмутился Галиган и видно решил устроить битву, забыв, что силы неравны.

— Я тебя предупреждал! — выставил палец Оррик.

— Мессиры… — попытался влезть мальчишка, глядя на двух петухов готовых к драке.

— Помолчи! — оборвал его Орри. — Ты еще щенок, чтобы служить таким псам!

Исвильда спешно натянула сапоги, проклиная собственную неуклюжесть, и молила о перемирии для мужчин. Рванула обратно, справившись, наконец, с обувкой, но была силой выставлена за дверь:

— Я сказал, иди в казарму! — рыкнул Даган, выпихнув ее, и хлопнув дверью, придержал за грудки Галиган, устремившегося за пажом.

— Совращай кого-нибудь другого…

— Ты рехнулся, Орри!

Оскорбление лишь раз оскорбление, его повторение уже насмешка и не над оппонентом.

— Больше не подходи к нему, Галиган, я не шучу.

— Ты видно сам такой, раз думаешь подобные гадости обо мне.

— Я не думаю, а знаю.

— Что? Откуда и что ты можешь знать?! — возмутился Галиган, чувствуя жгучую обиду, от которой защипало в глазах. — Почему ты считаешь нормальным оскорблять меня и Ису? Что тебе нужно от нас?

От нас — смыло раздумья и сомнения, что прокрались в голову Оррика при виде расстроенного брата, утвердив худшие догадки.

— Мне плевать, что ты хочешь, плевать, о чем говоришь и думаешь, но этого ребенка ты не подучишь!

— Ты получишь?

Оррик бы ответил в своем обычаи, но сдержался — руки марать не хотелось. Развернулся, желая уйти, но Галиган схватил его, повернул к себе. Даган уже приготовился вразумить забияку рукой и словом, но взгляд брата был не задиристым, а просительным.

— Ему нужна защита, — сказал тихо. — Никакой грязи меж нами нет, не знаю, кто в голову тебе гадости вбил.

Оррик опустил руку, пытливо посмотрел в глаза Галиган и заверил, хоть и не поверил:

— Я дам ему защиту.

Странно, что герцог тут же успокоился и даже улыбнулся:

— Благодарю.

Оррик несколько растерялся благодушию брата: небывалое дело! А уж благодарность из его уст и вовсе — диво дивное.

— Ты ему кинжал подарил? — спросил, чтобы хоть что-то понять.

— Нет.

— А кто?

— Не знаю, — отвернулся отступая. Слишком поспешно, что не понравилось Даган. Он понял, что Галиган знает, откуда эта вещица у мальчика, но выпытывать не стал. Не время. Дорога впереди долгая и он обязательно узнает, кто скрывается под именем Исаий Губерт, откуда у него кинжал Де Ли, и какого черта во всей этой истории замешан Галиган. И если тот окажется злым гением во всем деле, он убьет его.

Именно это и пообещал взгляд Оррика, прежде чем мужчина покинул покои брата.

— Ваши манеры ужасны, мессир, — заявила Исвильда, искренне огорченная трениями братьев. Оррик подтолкнул ее к выходу с половины Галиган:

— Подрасти, потом будешь меня манерам учить.

— Манерам в детстве учат, мессир…

— Таким каких нахватался ты? Уволь. И прими совет — учись уважать себя, а не ложиться под господ за красивый подарок.

Звонкая плюха ввела Оррика в шок, а Исвильду, что сама не ожидала от себя подобного, бросило в дрожь от испуга.

Даган во все глаза смотрел в расширенные от страха зрачки Исы, потирая щеку, и готов был в эту минуту поспорить с кем угодно — перед ним не мужчина. Он протянул руку, делая вид, что готов ответить той же плюхой, хоть и легкой, но лишь опустил ее, увидев упрямые и злые огоньки, что зажглись в глазах мальчика. Девушка бы зажмурилась или отпрянула, а этот готов был встретить удар и ответить на него, не пряча лица, не уворачиваясь.

Не трус.

Но дурачок.

Оррик качнул головой — вот только забот о ребенке ему не хватало. И головоломок.

— Научитесь сначала драться, сэр Губерт, как подобает мужчине, а потом указывайте мне, что позволительно, а что нет. А сейчас марш в казарму! Еще раз увижу тебя рядом с Галиган — уши оборву и при всех отшлепаю!

Мальчишка покраснел до корней волос:

— Вы грубиян мессир, — прошептал укоризненно и этот шепот подействовал на Оррика не хуже пощечины, потому что породила желание, абсолютно ему не свойственные и неуместные в данном случае — извиниться и очень мягко, как перед нежным, кротким и безответным созданием. Как перед женщиной.

Взгляд мужчины стал острым, пристальным, чем еще больше взволновал и встревожил Исвильду.

— Ты уже брился?

— Нет еще мессир, — слегка удивилась девушка, ожидая услышать что угодно, но не это.

— С женщиной был?

— Нет.

— Нравятся?

— Женщины?

Оррик вздохнул — и какого слепца обманывает это создание?

— Миледи, если вам нужна помощь, я готов ее оказать.

Иса довольно прилично изобразил оскорбление:

— Как вы смеете, мессир! Кто дал вам повод?!…

— Ладно, — хочешь сохранять инкогнито — сохраняй, но тогда не обижайся, что к тебе относятся как к мужчине.

И схватив Ису за руку, потащил вниз, чувствуя себя полным болваном, что заблудился меж двух сосен и никак не может понять, что это за деревья.

Если Иса — женщина, в чем у него все меньше сомнений, то можно предположить, что она любовница Галиган. Это многое объясняет, кроме пары существенных вещей: что она делала одна в лесу? Зачем ей рядиться в одежду мужчины, обрезать волосы — что кощунственно для любой леди — и играть роль пажа Лавсли? И откуда у нее кинжал Де Ли?

На Исвильду она непохожа…

Вернее похожа не более чем любой другой из рода Де Ли.

Да и случись чудо, выживи та, где бы она скрывалась три года? Отчего не появилась в Верфуле сразу? Сейчас не сказала Оррику кто она?

Не помнит его?

Допустим.

Но та Исвильда, что он помнил, была нежна и невинная как ангел.

Благородная девушка из знатной семьи, прекрасно воспитанная, не стала бы вести себя как парень, оскорблять себя грубостью воинов, крутить кинжалом как факир. Она бы не знала, как взять в руки арбалет и, насколько помнил Орри, Исвильда была прекрасной всадницей, а это чудо тряслось на лошади как мешок с зерном, зато показывало чудеса владения холодным оружием.

И потом у Исы грубые, совершенно не дамские руки, кожа обветрена как у простолюдина. Манеры далеко не светские. Но опять же это ни о чем не говорит, ни за, ни против версии Оррика. А вот понимание того, что та хрупкая девочка, что он видел заехав с Лемзи в замок Де Ли, не смогла бы выжить, даже допустив чудо Господне, что помогло ей пережить трагедию. Совершенно не приспособленное к грубой жизни дитя стало бы добычей либо чумы, либо разбойников превратилось в опустившуюся шлюху, либо в сумасшедшую дикарку и труп. Психика Исвильды слишком хрупка, чтобы она смогла пережить весь ужас, не повредиться умом и рассуждать как Иса, смотреть прямо и открыто, а не прятать затравленный взгляд.

Любовница Галиган? А он бы позволил ей спать в казарме воинов, передал Орри?

Не похоже, что Галиган связывает с Исой трепетные чувства любви. Дружбы? С дамой, которая преодолевает черт знает сколько миль, чтобы увидеться с любимым?

Не-ет, ни тот, ни другой не похожи на пылких влюбленных, хотя и чувствуется — связаны друг с другом и не равнодушны.

И потом, насколько знает Оррик, Галиган женщинами не увлекается.

Значит мальчик?

Похоже. Парни более живучи, к тому же Максимильян был мал и мог спрятаться где-нибудь пока шла резня в замке.

Но как случилось, что мальчик — наследник Де Ли стал Губертом? Вынужден скрываться, а не требовать правосудия и восстановления своих прав? Кто-то прознал о нем и охотиться? Кто? Временный владелец разоренных угодий — король. Но тот Гай, которого знал Оррик, не мог бы поступить столь низко, присвоив себе земли вассала, к которому благоволил, да еще охотиться на его единственного выжившего наследника.

Путаница!

Пытать Ису?

Этот вряд ли что скажет — упрям и непримирим, взгляд как у волчонка, но умный не по годам.

Пожалуй, ни Боз, ни желание развестись, а Божье провиденье направляет Оррика в резиденцию короля, где он сможет найти ответы на все вопросы, восстановив картину событий трехлетней давности и воздать по заслугам каждому участнику. Куртунуа-то жив и здравствует, что не вяжется с происходящим, если в истории действительно не замешан сам король и его планы на угодья Де Ли.