Иметь и не иметь - Хемингуэй Эрнест Миллер - Страница 31

• Предыдущая
• 31/38
• Следующая

– Привет, – сказал ему профессор Мак-Уолси. – Стакан пива?

– Только не с вами, – сказал Ричард Гордон.

– Пожалуй, вы правы, – сказал профессор Мак-Уолси. – Видели вы где-нибудь такое?

– Нет, – сказал Ричард Гордон.

– Это очень любопытно, – сказал профессор Мак-Уолси. – Они удивительные люди. Я каждый вечер сюда прихожу.

– И ни разу не попали в историю?

– Нет. А почему?

– Бывают пьяные драки.

– Со мной никогда никаких историй не было.

– Несколько минут тому назад двое моих приятелей собирались избить вас.

– Вот как?

– Очень жалею, что я им помешал.

– Думаю, это бы ничего не изменило, – сказал профессор Мак-Уолси, как всегда очень странно выговаривая слова. – Если вам неприятно мое присутствие, я могу уйти.

– Нет, – сказал Ричард Гордон. – Я даже испытываю некоторое удовольствие от вашего соседства.

– Вот как, – сказал профессор Мак-Уолси.

– Вы были когда-нибудь женаты? – спросил Ричард Гордон.

– Да.

– Ну и чем кончилось?

– Моя жена умерла во время эпидемии инфлюэнцы в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

– Зачем вы хотите опять жениться?

– Я думаю, на этот раз будет удачнее. Я думаю, может быть, я теперь сумею быть лучшим мужем.

– И для этого вы выбрали мою жену?

– Да, – сказал профессор Мак-Уолси.

– Скотина! – сказал Ричард Гордон и ударил его по лицу.

Кто-то схватил его за руку. Он вырвал руку, и кто-то с силой хватил его по голове около самого уха. Он увидел, что профессор Мак-Уолси все еще стоит у стойки, весь красный, моргая глазами. Профессор Мак-Уолси потянулся за другим стаканом, потому что его пиво расплескал Гордон, и Ричард Гордон занес руку, чтобы ударить его еще раз. В эту минуту что-то опять взорвалось над самым его ухом, и все огни в баре ярко вспыхнули, закружились и потом погасли.

Потом он увидел, что стоит на пороге бара. В голове у него был звон, и переполненная комната не стояла на месте, а слегка кружилась, и его тошнило. Толпа смотрела на него. Широкоплечий молодой человек стоял с ним рядом.

– Слушайте, – говорил он, – нечего вам тут скандалить. Довольно, что эти пьяницы дерутся тут целый вечер.

– Кто меня ударил? – спросил Ричард Гордон.

– Я вас ударил, – сказал дюжий молодой человек. – Этот господин – наш постоянный посетитель. Нечего вам бесноваться по-пустому. Нечего затевать тут драки.

Нетвердо стоя на ногах, Ричард Гордон увидел, что профессор Мак-Уолси отделился от толпы у стойки и идет к нему.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я вовсе не хотел, чтоб вас били. Я вполне понимаю ваши чувства...

– Скотина! – сказал Ричард Гордон и шагнул к нему. Это было последнее, что он мог вспомнить, потому что дюжий молодой человек стал в позицию, слегка опустив плечи, и двинул его снова, и на этот раз он повалился ничком на цементный пол. Дюжий молодой человек повернулся к профессору Мак-Уолси.

– Теперь все в порядке, док, – сказал он гостеприимным тоном. – Больше он к вам не будет приставать. А чего он, собственно, хотел?

– Я должен отвезти его домой, – сказал профессор Мак-Уолси. – Он оправится?

– Еще бы.

– Помогите мне втащить его в такси, – сказал профессор Мак-Уолси. Они подхватили Ричарда Гордона с двух сторон и с помощью шофера уложили его на сиденье допотопного фордика.

– Вы уверены, что он оправится? – спросил профессор Мак-Уолси.

– Когда захотите привести его в чувство, дерните его как следует за уши. И спрысните водой. Как бы только он не начал драться, когда придет в себя. Смотрите, чтобы он не схватил вас, док.

– Нет, – сказал профессор Мак-Уолси. Голова Ричарда Гордона, неестественно запрокинутая, лежала на сиденье, и при каждом дыхании из горла у него вырывался хриплый, прерывистый шум. Профессор Мак-Уолси подложил ему руку под голову и поддерживал ее, чтобы она не колотилась о стенку машины.

– Куда ехать? – спросил шофер.

– На другой конец города, – сказал профессор Мак-Уолси. – Мимо парка. Потом по той улице, где торгуют краснобородками.

– Роки-Род? – спросил шофер.

– Да, – сказал профессор Мак-Уолси. У первого кафе, которое попалось им по дороге, профессор Мак-Уолси велел шоферу остановиться. Он хотел зайти купить сигарет. Он осторожно опустил голову Ричарда Гордона на сиденье и пошел в кафе. Когда он вернулся и хотел снова сесть в машину, Ричарда Гордона там не оказалось.

– Где он? – спросил он шофера.

– Вон идет по улице, – сказал шофер.

– Догоните его.

Когда такси поравнялось с Ричардом Гордоном, который, шатаясь, шел по тротуару, профессор Мак-Уолси вылез и подошел к нему.

– Садитесь, Гордон, – сказал он. – Мы едем домой.

Ричард Гордон посмотрел на него.

– Мы? – сказал он, покачнувшись.

– Я хочу, чтобы вы сели в такси и поехали домой.

– Убирайтесь к черту.

– Вы все-таки сядьте, – сказал профессор Мак-Уолси. – Я хочу, чтоб вы благополучно добрались до дому.

– Где ваша банда? – спросил Ричард Гордон.

– Какая банда?

– Ваша банда, которая избила меня.

– Это вышибала. Я не знал, что он хочет вас ударить.

– Врете, – сказал Ричард Гордон. Он нацелился кулаком в красное лицо человека, стоявшего перед ним, но промахнулся. Он потерял равновесие и упал на колени, потом медленно встал. Он ободрал колени о камень тротуара, но не заметил этого.

– Становитесь, будем драться, – сказал он запинаясь.

– Я никогда не дерусь, – сказал профессор Мак-Уолси. – Садитесь в такси, я с вами не поеду.

– Идите к черту, – сказал Ричард и пошел по улице.

– Пусть идет, – сказал шофер. – Ничего с ним не случится. Он уже вполне оправился.

– Вы думаете?

– Конечно, – сказал шофер. – Он уже как ни в чем не бывало.

– Я все-таки неспокоен за него, – сказал профессор Мак-Уолси.

– Без драки вы его не заставите сесть, – сказал шофер. – Пускай идет. Он в полном порядке. Это что, ваш брат?

– В некотором роде, – сказал профессор Мак-Уолси.

Он смотрел, как Ричард Гордон, пошатываясь, шел по улице и наконец скрылся в тени больших деревьев, ветви которых спускались так низко, что вросли в землю, точно корни. В мыслях профессора Мак-Уолси при этом было мало приятного. Это смертный грех, подумал он, тяжкий и незамолимый грех, и величайшая жестокость, и если даже формально все это в конце концов может быть узаконено религией, я сам не могу себе этого простить. С другой стороны, хирург не может прерывать операцию из страха причинить пациенту боль. Но почему все эти операции в жизни делаются без наркоза? Если бы я был лучше, чем я есть, я позволил бы ему избить меня. Ему бы стало легче от этого. Бедный, глупый человек. Бедный, бездомный человек. Мне не надо было отпускать его, но я знаю, что это для него слишком тяжело. Я полон стыда и отвращения к самому себе, и я жалею о том, что сделал. Все это еще может обернуться очень скверно. Но не нужно думать об этом. Я сейчас опять прибегну к наркозу, который спасал меня семнадцать лет, но теперь уже скоро мне не понадобится. Хотя возможно, что это уже стало пороком и я только придумываю для него оправдания. Но, во всяком случае, я к этому пороку хорошо приспособлен. Если б только я мог как-нибудь помочь этому бедному человеку, которого я обидел.

– Отвезите меня назад, к Фредди, – сказал он.

Катер береговой охраны, ведший на буксире «Королеву Кончей», шел узким проходом между рифом и островами. Во время прилива поднялся легкий северный ветер, и катер качало на волнах, но белая лодка легко и послушно шла за буксиром.

– Если ветер не покрепчает, все будет в порядке, – сказал командир катера береговой охраны. – Лодка очень легка на ходу. Хорошие лодки строил покойный Робби. Вы что-нибудь поняли из того, что он говорит?

– Он просто заговаривается, – сказал помощник. – Он в бреду.

– Умрет, вероятно, – сказал командир. – Такая рана в живот. Как вы думаете, этих четырех кубинцев он убил?

• Предыдущая
• 31/38
• Следующая