Врата смерти - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 43

– Это еще что! – усмехнулся Олег. – Она ведь, зараза, у меня в постели спать станет.

– И слышать не желаю! – вскинул руки мужчина.

– А ты сегодня же найдешь мне овечьи ножницы, и заодно знахаря покажешь, у которого я хорошего зелья купить смогу, ибо своего запаса мало и для дела моего не хватит.

– И есть колдун, – удрученно кивнул хозяин двора. – Езжай отсель, мил человек. Не надобны мне такие гости.

– Уеду я, мил человек, когда проклятие с вашего тракта сниму, и не ранее, – покачал головой Олег. – Поможешь – награжу, мешать станешь... Нет, ты подумал неправильно. Не буду я на тебя проклятья вешать. Князю пожалуюсь. Он награду мне за сие деяние обещал изрядную. Тебе же, коли мешать станешь... Ну, верно, придумает, как воздать.

– Нечто и вправду избавишь? – Мужик отер передником лицо.

– Там хлопот на пять дней всего осталось. Избавлю, коли живым останусь.

– Коли избавишь, мы тебя за сие всем миром... – Хозяин развел руки и замолк, не зная, что пообещать.

– Вполне хватит светелки чистой и бани, хорошо топленной... – предупредил Середин. – Не нужно про меня никому ничего рассказывать. С колдовской славой живется не весело. Вот и ты сразу турнуть попытался. Не нужно говорить. Я свое дело сделаю да тихо уйду. В общем, было проклятье – да все вышло. Как, почему – лишним людям знать не нужно. Я бы и тебе ничего не сказывал, да зелье требуется, у меня трав не хватит. Знахарь есть у вас умелый? Чтобы слава добрая шла, люди исцелялись?

– Есть такой в соседнем селении...

– Далеко?

– Да вдоль реки торная дорога. Как через ручей перемахнешь, его изба прям у второго колодца, крыльцом к нему выходит, тын с обратной стороны вкопан.

– Понял, не заблужусь... – Олег снова затянул подпруги. – Ты пока моих лошадей разгрузи, волчицу в светелку вели отнести. Только не покалечь! И про овечьи ножницы не забудь.

Он порылся в сумке, нашел гривну, повесил себе на шею.

– А это откель? – полыхнули завистью глаза хозяина.

– Награда княжеская, за прошлую удачу. Пусть знахарь полюбуется. Просто так ведь прострела розового не продаст.

– Лютик, что ли?

– Он самый, – улыбнулся ведун. Мало кто из простых смертных догадывался, что низенький лютик с серебристым толстым стеблем и большим розовым волосатым цветком – это и есть знаменитая колдовская сон-трава. – Еще пустырник нужен, пачим, казелец пурпурный... Много всего. Имей в виду, вернусь голодным!

Олег обернулся всего за два часа – золотая княжеская гривна, сабля на поясе и серебро в руках произвели на знахаря неизгладимое впечатление. Хорошо ли он подумал о госте, плохо ли – осталось неизвестным, но ссоры он искать не стал и продал все, что только ведун ни спросил.

Но хлопоты на этом еще только начинались. Середину в оставшийся день еще пришлось стричь отчаянно брыкавшуюся волчицу, а потом париться в бане и тщательно оттираться разбавленным щелоком – едким, но зато без запаха. Перед сном он старательно поволохал несчастную голую волчицу по чистой постели, потом засыпал простыни ее шерстью и только после этого забрался под одеяло. Со стороны все это, наверное, выглядело диким бредом – но ведун хотел пропитаться запахом волчицы, пропитаться насквозь, не оставив ничего человеческого. Звери живут запахами – и если Олег намерен пробраться в их стаю, он сам должен запахнуть зверем.

Еще день ушел на изготовление и заговаривание сонного зелья. Ведун занимался этим на улице, возле овина, ловя на себе любопытные взгляды. Но что поделать – в доме было натоплено, а вспотеть и подмешать человеческий аромат к волчьему он опасался. Никто из местных к нему не подошел, ничего не спросил – смотрели издалека. Из чего Середин сделал вывод, что поведанная хозяину двора тайна уже успела расползтись по всему селению. Но теперь это не имело никакого значения. Он намеревался покинуть Тверь утром, и больше сюда не возвращаться, скакать прямым ходом в Муром, в урочище знаменитого Ворона. Вдруг старик уже вернулся?

К утру волчица еле дышала, временами переходя на хрип, и не открывала глаз. День она провела в постели под одеялом, потея нужным Олегу запахом, ночью лежала на подстилке рядом с кроватью. Рот у нее все еще оставался замотан, и все двое суток она ничего не ела и ни разу не попила. Посему, прежде чем уехать, Олег обмотал ее шею ремнем, привязал к тыну возле ворот, освободил пасть и влил в нее почти кружку воды. Большая часть пролилась мимо, но что-то попало и в горло. Впрочем, голая волчица все равно осталась лежать бесчувственной тушей – меры предосторожности, предпринятые ведуном, оказались излишни.

– Ты хочешь ее утопить, колдун? – поинтересовался хозяин постоялого двора, наблюдая с крыльца за его стараниями.

– Очень смешно, – распрямился Середин. – Принеси сюда две миски. Налей в одну воды и оставь перед ней. Если попьет и встанет на ноги, кинь ей каких-нибудь потрохов, мясных объедков или еще чего с кухни. Шкурки, хрящи, корки.

– Добей ты это страшилище, и вся морока, – посоветовал мужик. – Чего тут выдумывать?

– Старика Мухаммеда на вас нет, – отнес ему кружку ведун. – Сражаться достойно только с воинами. Добивать безоружных и беспомощных – позорно.

– Это же скотина! – изумился подобному сравнению хозяин. – Тебя послушать, так и овцу на кухне зарезать нельзя?

– Эта овца чуть меня не сожрала. Так что стоит проявить уважение. Пусть живет. Но на привязи. Ибо кровушки явно откушала. Полтины хватит?

– За нее али за светелку?

– За все вместе. И за белье, изрядно попачканное.

– Коли опять «заблудишься», могу пока не перестилать.

– Нет уж, спасибо. Больно колючее получилось. Если и вернусь, то только ради бани и чистой постели.

– Будет тебе чистая постель, чародей. Ты токмо обещание свое сполни...

– Ты тоже... Лысую бедолагу не обижай.

– Не боись, не трону. Такое чудище за деньги показывать – милое дело.

Спустя десять минут Олег выехал за ворота, знакомым путем помчался по тракту, встал на стоянку в привычном месте. Отдохнув до утра, с рассветом отправился в ведьмино гнездо. Теперь, зная, куда идти, Середин выбирал более удобный путь: где сосны пореже, склоны поположе, а через ручьи и овраги не нужно пробираться вовсе. Это оказалось совсем не сложно: лес тут и там пронизывался узкими звериными тропами. Просто раньше он не догадывался, в каком направлении поворачивать.

Час пути – и тропа, по которой он шел, внезапно уперлась в каменистый обрыв, резко повернула, уводя путника почти в противоположную сторону. Крестик потеплел, и Середин без всяких «лодочек» понял, куда нужно идти. Шагнуть в пропасть было страшно – но стоило ноге ощутить в воздухе твердую опору, как морок рассеялся, и Олег снова оказался на тропе, уходящей между деревьями вниз. Туда, где среди кустов журчал невидимый отсюда ручей.

Ведун вздохнул, закрыл глаза, сосредотачиваясь и вознося молитву небесам и всему сонму богов:

– Не проснулся я утром ранним, не поднялся часом весенним, не поклонился солнцу ясному, не напился водой текучей, не ступил на землю сырую. А пошел я на дальнюю сторону, во глубокую ямину, за высокую гору. Не полом, а потолком, не дверью, а закладным бревном, не по тропе хоженой, а кривыми буераками. Не смотри на меня, солнце ясное, в кривых буераках не журчи предо мной, вода текучая, не мнись подо мной, земля сырая, не дуй на меня, ветер. Не вставал, не поднимался, не кланялся. Так и вам на меня не смотреть, покуда с честью снова не поклонюсь...

Обычно нашептывания на отвод глаз делаются с использованием зелий, трав, настоек или дыма – но запах, запах... Он не мог допустить никакого постороннего аромата. Глаза что зверю, что человеку отвести можно. Но заклинаний на отведение нюха никто пока придумать не догадался.

– Будем надеяться, что сработает... – Олег облизнул враз пересохшие губы и двинулся вперед.

Уже через несколько минут навстречу показалось с десяток волков. Они трусили по тропинке гуськом, носом почти касаясь кончика хвоста впереди идущего, и смотрели буквально под ноги. Между лопатками пробежал холодок, Середин, стараясь ступать бесшумно, освободил проход и положил ладонь на рукоять сабли. Но хищники пробежали в двух шагах и даже не повернули головы в его сторону.