Ястреб и голубка - Хенли Вирджиния - Страница 31

• Предыдущая
• 31/85
• Следующая

— Но, милорд, и угроза Англии со стороны Испании как нельзя более реальна. Это не плод разыгравшегося воображения.

Сесил снова поднял руку:

— Господа, когда королева взошла на трон, ее казна была пуста. Ее отец, Генрих VIII, составил себе огромное состояние, конфисковав имущество всех монастырей, которые были ликвидированы по его воле. Затем ему пришлось все это потратить на солдат и на оснащение войска, чтобы вторгнуться во Францию. Ее величество достигла процветания Англии — и своего собственного — на основе мира, а не войны. Ее возмущает самый грошовый расход на военные нужды. Разве не поэтому наши попытки помочь Голландии приносят столь мизерные результаты?

— Так что же, мы должны сидеть и ждать, пока корабли Филиппа войдут в английские порты и он приберет к рукам ее корону? — не выдержал Дрейк.

— Или все-таки взяться за дело самим и разгромить врага, предоставив ее величеству возможность сделать вид, что она тут ни при чем? — спросил Хокхерст.

— Господа, наступает время, когда Англии понадобятся герои — такие, как вы. Каждый из нас должен — каждый по-своему — побуждать ее к действиям. Я — за столом Совета, вы — на маскарадах и торжественных приемах. И тогда, может быть, нам удастся ее убедить.

Эссекс, не теряя времени, помахал подвязкой Сабби перед носом Хокхерста.

— Попрощайтесь со своим верным конем: можете считать, что он уже у меня в конюшне.

Шейн ни на миг не поверил, что соперник действительно имеет в своем распоряжении подвязку Сабби, однако, встретившись с ней в следующий раз, он крепко ухватил ее за запястье и, как она ни упиралась, увел в сад.

Небо было подобно черному бархату с рассыпанными по нему миллионами алмазов.

В свете серебряного полумесяца деревья отбрасывали странные тени, которые пересекали лужайки, полого сбегающие к Темзе. Подойдя к реке, они спугнули лебедей, которые величественно заскользили по водной глади.

— Каким образом Эссекс получил твою подвязку? — спросил он и сам удивился, как хрипло прозвучал его голос.

«Чертовы мужчины! Почему им непременно надо похвастаться самой ничтожной победой?»

— Я пошла поплавать в Темзе… должно быть, он стащил ее из моих вещей… Они же оставались на берегу, — сочиняла она на ходу.

Не слишком с ней церемонясь, он крепко ухватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Это гнусная ложь. Бьюсь об заклад, ты и плавать-то не умеешь.

— Умею, сэр. Уверяю вас, — твердо возразила она.

В тот же момент он высоко поднял ее на руках и сделал вид, что сейчас бросит ее в воду.

— Я заставлю тебя доказать это, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Она вскрикнула, но их уединение было немедленно нарушено: на берегу появились еще три парочки, которые собрались погулять при лунном свете. Он опустил ее, так что ноги Сабби доставали до травы, но прижал к себе тесным объятием. Его губы коснулись ее уха:

— Если я приведу тебя в такое место, где ты сможешь поплавать без лишних свидетелей, ты разрешишь мне за этим понаблюдать?

Это казалось заманчивым.

— Если вы обещаете только наблюдать, то я отвечу «да», но если вы попытаетесь играть в развратные игры на воде, я вас утоплю!

— Я мог бы утонуть в твоих глазах каждый раз, когда ты просто смотришь на меня, — прошептал он, наклонившись к ее щеке, а потом поцеловал ее и продолжал целовать, пока она едва не лишилась сознания. Теперь он был совершенно уверен в том, что страсть пробуждается в ней. Скоро она будет готова отдаться ему, и он испытывал сильнейшее удовольствие, когда доводил ее до головокружения.

Она была соткана из противоречий: своевольная, вспыльчивая, дерзкая — и все-таки он ощущал и ее невинность, неопытность и уязвимость. Ей удавалось быть одновременно и обольстительной женщиной, и трогательным ребенком.

Хокхерст пронзительно свистнул, и лодочник подвел свое суденышко к небольшому пирсу.

— Куда вы меня везете?

— Ты обещала побывать со мной в Темз-Вью. После того как ты увидишь мое жилище, я хотел бы кое о чем тебя попросить.

Сняв свой короткий плащ, Шейн набросил его на плечи Сабби. Вечер был теплым, но от речной прохлады она могла продрогнуть, а он… он хотел защищать и охранять ее. Он сидел, крепко и властно прижимая ее к себе, она молча прильнула к его боку, и он шептал ласковые слова, ощущая губами великолепную пелену ее растрепавшихся волос. В Шейне нарастало возбуждение, и кровь стучала в висках.

Если сегодня она скажет «да», то еще до рассвета он сможет назвать ее своей.

Темз-Вью находился недалеко от садов Кью-Гарденз, так что путь был коротким. Они вышли на пирс, поднялись по береговой лестнице и, миновав нарядные лужайки, вошли в дом. К этому часу все слуги уже спали — бодрствовал лишь один человек.

— Сабби, милая, это Барон. На корабле он и врач, и священник. На суше он для меня ближе, чем моя собственная тень.

Она протянула руку, которую этот человек в полумонашеском одеянии почтительно пожал обеими руками.

— Барон не говорит, — объяснил Хок.

Она улыбнулась:

— Он говорит глазами.

Он показал ей свое гнездо, желая, чтобы она полюбила этот дом так же, как и он.

Огромный вестибюль был обставлен скупо и строго. К нему примыкала зала, предназначенная для приема гостей. Хок провел Сабби через кухню, где они запустили пальцы в миску со взбитой сметаной; потом он показал ей изысканную обеденную залу, библиотеку и роскошные комнаты для уединения и отдыха. В слабом свете немногочисленных канделябров трудно было понять, какого цвета ткани обтягивают стены комнаты и мебель, но одно было несомненно; безупречный вкус сквозил в убранстве каждой комнаты этого дома.

Наверху он подвел ее к дверям ванной комнаты, а затем небрежным взмахом руки показал, где располагаются комнаты для слуг. После этого они вошли в хозяйскую спальню. Тут каждый с первого взгляда сумел бы определить, что это комната мужчины. Стены были обтянуты темно-красным сафьяном. Светлый персидский ковер отличался необычным орнаментом каймы. На полу перед мраморным камином были разбросаны шкуры рысей и волков. Ряд окон занимал всю ширину одной из стен, и отсюда далеко просматривалась река, а на каменной скамье под окном были набросаны меха и бархатные подушки. Плотные драпировки защищали от сквозняков массивную кровать.

Он привлек ее к себе и спросил, глядя ей в лицо:

— Сабби, ты могла бы быть здесь счастлива?

«Я с ума схожу от любви», — думала она в полнейшем замешательстве.

Он мог слышать шелест ее нижних юбок и вдыхать аромат ее тела — и каждая его частичка отзывалась на ее присутствие.

— Сабби, любимая, я хочу, чтобы ты приходила сюда, ко мне, всегда, когда ты только сможешь улизнуть из дворца.

— Вы приглашаете меня стать вашей любовницей? Метрессой — так, кажется, это называется?

Он скрипнул зубами:

— Я не хочу причинять урон твоей чести.

Но обстоятельства складываются так, что я не могу предложить тебе ничего, кроме этого.

— Вы имеете в виду королеву? — небрежно поинтересовалась она.

— Нет, черт меня подери, я имею в виду то, что я женат. Это тайна, которую я прошу тебя не разглашать. Это брак лишь по названию и ничего не значит для меня, — пылко заверил он ее.

Последние слова вернули ее к действительности. Уж она-то лучше, чем кто-либо другой, знала, что их брак для него — пустое место, но услышать такое признание от него самого, да еще именно тогда, когда он предлагает ей греховное сожительство… Да, такое признание мигом излечило ее от любви.

— Сабби, дорогая, у тебя будет карт-бланш. Ты знаешь, что это означает?

— Это означает все, что я захочу, — продемонстрировала она свои познания. — Я смогу иметь сто платьев? — спросила она для пробы.

— Конечно, — уверил он ее.

— Ключи от одного из ваших складов?

— Утром они будут лежать у тебя на подушке.

— Документ на право владения этим домом или другим, равноценным?

— Да, — пообещал он. — У меня много поместий, — тебе будет предоставлена возможность выбирать.

• Предыдущая
• 31/85
• Следующая