Гробница - Герберт Джеймс - Страница 50

• Предыдущая
• 50/106
• Следующая

— Во мне ровно ничего не осталось...

Он не дал ей договорить, мягко прижав свои пальцы к ее губам.

— Ты ошибаешься.

Она почувствовала, как его руки обвились вокруг ее талии. Теперь он целовал ее, впиваясь в ее губы, причиняя ей боль.

Кора отпрянула назад. Полулежа на софе, она уперлась обеими руками ему в грудь, отталкивая его от себя. Она не желала этого. Он был совсем не таким. Не тем мужчиной, который смог бы оторвать ее от Феликса, заменить его. Они были слишком похожи, Лайам и Феликс. Оба безжалостные. Жестокие. Порочные. Они были сделаны из одного теста. Потому Феликс и был очарован своим новым телохранителем, что распознал в нем родственную душу.

Он причинял ей боль, но — странно — ей это нравилось. Но она не должна потакать ему, она не позволит ему...

Холлоран сжал ее запястья и отвел в сторону ее руки, мешавшие ему прижаться к ней еще теснее. Теперь она лежала на софе, закинув голову; ее халат распахнулся, обнажая бедра. Она задыхалась под его долгими, чувственными поцелуями; когда, наконец, ей удалось оторваться от его жадного, ищущего ее губы рта, она отвернулась от него и тут же почувствовала, как его губы, внезапно ставшие такими жесткими, прижались к ее шее. Он очень осторожно прихватил зубами ее нежную кожу. Кора застонала, раздираемая противоречивыми ощущениями: она одновременно испытывала жалость и омерзение к себе, но эти неприятные чувства заглушались просыпавшимся в ней желанием.

— Пожалуйста, не делай этого, — попыталась сказать она, но он уже распахнул на ней халат и наклонил голову, чтобы целовать ее груди.

— Я не хочу, — зашипела она, почувствовав, как его рука коснулась ее бедра и скользнула ниже, нежно поглаживая ее кожу, касаясь чувствительных точек. Повернувшись, он лег на нее сверху, раздвинув ее ноги своими сильными коленями, и она чувствовала тяжесть его тела на своем животе и на бедрах. Она попыталась вырваться, извиваясь под ним, но он только крепче обнял ее, и Кора почувствовала, какими сильными могут быть его объятия, обычно столь нежные и деликатные. Она все еще боролась с ним, понимая, что не сможет разжать рук, стиснувших ее, и крепко уперлась кулаками в плечи Холлорана, отталкивая его от себя. Она могла царапаться, вцепиться ему в волосы, даже ударить его, но не делала этого.

Он опустился на пол, став на колени перед ней; его тело оставалось меж ее раздвинутых ног. Ее халат был распахнут, пояс развязался. Холлоран проворно расстегнул свою одежду и вошел в лоно девушки; его резкое и быстрое движение, очевидно, причинило ей боль, потому что она слабо вскрикнула, пытаясь отстраниться. Он провел пальцами по ее животу, коснувшись волос на лобке, и опустил руку ниже — внутренняя поверхность ее бедер была влажной и скользкой, несмотря на то, что она так упорно сопротивлялась его ласкам. Его губы снова прижались к ее губам. Теперь она уже не отвергала его, и скоро сама начала пылко отвечать на его поцелуи. Крепко обняв его, она услышала тихий стон, вырвавшийся из груди Холлорана. Ее ноги напряглись, вытянувшись по обеим сторонам его бедер, и она начала двигаться в такт его ритмичным, мощным толчкам, желая, чтобы он вошел глубже, еще глубже, и наконец, она закричала низким, прерывающимся голосом, трепеща и извиваясь всем телом. Ее дыхание было тяжелым, руки дрожали. Через несколько минут ее стоны и крики утихли, словно она задохнулась, и Холлоран приподнял ее за плечи, стараясь поудобнее уложить девушку на мягкой поверхности, но ни на минуту не прекращая двигаться внутри нее. Однако он не смог держать себя в узде слишком долго, и, зарывшись лицом в ее мягкие, влажные волосы, стал нежно покусывать ее шею, мочку уха и щеку, затем приник жадным ртом к тонкой коже чуть повыше ключицы. Она уперлась головой в диванную подушку; ее тело выгнулось, словно тугой лук, ее стоны стали более громкими и частыми, когда его семя хлынуло в нее, и перешли в долгий, протяжный вопль, звучавший в ушах Холлорана до тех пор, пока последние содрогания не пробежали по их сплетенным телам, положив конец любовной игре.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить блаженной истомы.

Щека Холлорана была влажной. Он приподнялся, опираясь на локти, и заглянул ей в лицо. Кора плакала. Он попытался заговорить с ней, но она отвернулась и продолжала безутешно, нервически всхлипывать. Тогда его руки обвили ее шею, и он нежно прижал ее голову к своей груди.

Они оставались в этой позе долго, пока Кора не успокоилась. Никто не проронил ни слова, да они и не нуждались в этом. Холлоран все еще оставался внутри ее лона, и ей нравилось это ощущение, хотя теперь былая упругость покинула его мышцы. Ее руки скользнули под рубашку Холлорана, ласково поглаживая его спину. Холлоран приподнялся и чуть переменил позу, не выходя из нее. Его губы легко касались ее лица, целуя ее глаза, локоны на висках, щеки и губы. Страсть уступила место нежности.

— Ты не знаешь, что он теперь сделает со мной, — сказала она.

— Ничего, что было бы хоть немного похоже на это.

Она вздохнула, чувствуя, как он опять становится твердым, напрягаясь и проникая все дальше меж ее ног. На этот раз она отдалась ему сразу, не сопротивляясь и охотно покорившись его желаниям. Теперь все их движения были медлительными, почти вялыми; они наслаждались друг другом не торопясь, выбирая более изощренные позы для своей любовной игры. Страсть нарастала постепенно, и даже достигнув наивысшей точки, не выходила из-под контроля, пока прилив чувств так же плавно не сошел на нет, принеся облегчение обоим.

Как и в прошлый раз, они долго не разжимали объятий. Наконец Холлоран встал и оправил свою одежду, потом устроился на полу возле софы, положив локоть на край ложа, где распростерлась обессиленная Кора. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, и осторожно провел кончиками пальцев по щеке, отбрасывая назад ее спутанные влажные волосы.

— Лайам... — начала девушка, но Холлоран улыбнулся ей и покачал головой:

— Не надо, Кора. Мы поговорим завтра. Сегодня ночью думай лишь о том, что произошло между нами.

Он провел пальцами по нежной коже в ложбинке меж ее грудей, спустившись вниз к животу, затем его рука скользнула в щель меж ее бедер. Она обвила его плечи руками, приподнявшись и вопросительно глядя ему в глаза; выражение ее лица было строгим и сосредоточенным.

— Я хочу узнать о тебе гораздо больше, неужели ты не понимаешь этого? — сказала она.

— Погоди немного, — ответил он.

— Могу ли я довериться тебе? В тебе есть что-то... — она запнулась, пытаясь найти подходящее слово, — «таинственное», Лайам, что-то мрачное, но я до сих пор не могу понять, что именно. Я сразу почувствовала это, как только мы встретились в первый раз.

Он начал подниматься с пола, но Кора крепко держала его за плечи, и он снова присел у края софы.

— Я уже говорил тебе вчера, что я — лишь тот, кого ты видишь перед собой, и ничего больше.

— Но я «чувствую» в тебе что-то, и это пугает меня.

— Мне много раз приходилось иметь дело с сильными, жестокими, страшными в своей неистовой злобе людьми, Кора. Возможно, это наложило на меня своеобразный отпечаток.

— И поэтому ты стал похож на них? Ты это хотел сказать?

Он качнул головой:

— Все не так просто.

— Тогда объясни мне! — в ее вопросе прозвучали плохо скрытая досада и раздражение.

Он встал с пола — теперь руки Коры разжались; девушка глядела на него широко раскрытыми глазами.

— В моей профессии сила обычно противопоставляется силе, — сказал он, глядя на Кору сверху вниз. — Очень часто бывает, что такое противопоставление — единственный путь, единственный шанс победить.

— Не изменяет ли это тебя самого в худшую сторону? Не становишься ли ты сам сродни тому, против кого используешь свою силу?

— Может быть, — ответил он.

Она поежилась и закуталась в халат, прикрывая свою наготу.

Холлоран пошел к двери, но остановился на пороге, повернувшись к девушке.

— Только попав в беду, начинаешь понимать, что такая перемена, может быть, не так уж плоха.

• Предыдущая
• 50/106
• Следующая