Паутина - "Сфинкс" - Страница 98

• Предыдущая
• 98/202
• Следующая

Он резко открыл глаза. Поттер спал, чуть открыв рот и свесив голову набок. Сердце Малфоя бешено стучало в груди. Оно будто само себя испугалось. Испугалось того, что могло в себе хранить.

Скорпиус глубоко вздохнул и снова попытался уснуть. Когда же это произошло? Как? Для него не было в новинку увлекаться девушкой. Это было скорее правилом. Но становиться зависимым от девчонки? От ее расположения? От ее улыбки? От ее рук? Рук с тонкими пальчиками и аккуратными ногтями.

Он мечтал, чтобы эти руки коснулись его кожи на плечах, на спине… Он мечтал целовать ее пальцы, ее мягкие ладони, ее запястья… Он мечтал о ней.

Малфой вздрогнул, понимая, куда приведут его подобные мысли. Куда уже ни раз приводили за две недели. Под холодный душ.

Ей всего пятнадцать. Она еще толком не умеет целоваться. Нельзя. Нельзя, уговаривал он себя, сильно зажмурив глаза. Не спешить, медленно вести ее. Терпеть. Хотя бы до ее шестнадцатилетия. Потом уже и совесть, привитая ему Поттером, не станет так его грызть. И Джеймс не сможет кинуть ему в лицо — «ей всего пятнадцать!». Хотя чем это лучше, чем «ей всего шестнадцать»?

Какая разница, сколько ей лет?! Скорпиус был уверен, что она готова пройти с ним весь путь до конца. Но чертов Поттер с его истерикой из-за одной мысли, что его сестра уже стала женщиной, не давал Малфою переступить эту черту. Он часто подходил к ней вплотную. Но вовремя отступал. В последний раз можно сказать спасибо часам в Выручай-комнате. Но ведь отступал!

Слизеринец все-таки заснул, хотя, казалось, продолжал обдумывать мысль о том, чтобы все-таки задушить совесть и сделать Лили Поттер своей. Полностью. Он был уверен — это будет для него чем-то совершенно новым и особенным. Тем, после чего можно будет со спокойной душой умереть. От руки Джеймса. От руки Гарри Поттера. От руки собственного отца. Ведь это будет уже неважно — потому что ее тело и душа будут принадлежать ему.

Наверное, он слишком много мечтал о ней, потому что совершенно отчетливо почувствовал запах ее духов и ее пальчики на лице. А потом — тепло мимолетного поцелуя на губах.

— Скор… Скорпиус… — шептал ее голос, а мягкие ладони гладили его сложенные на груди руки. — Ну, проснись же…

— Нееет, — промычал он. — Во сне так хорошо… Во сне ты меня целуешь.

— Вот так? — и опять губы прижались к его губам.

Это было самое прекрасное пробуждение за его недолгую жизнь. Он открыл глаза, когда ее горячий язык робко коснулся его нижней губы.

Это не был сон. Это была Лили, она сидела на корточках, натянув на колени форменную юбку. Лицо ее сияло. Малфой лениво протянул руку, взял ее за затылок и заставил снова нагнуться, чтобы уже ощутить вкус ее настоящего поцелуя.

— Где Поттер? — Малфой, наконец, вспомнил о друге, который спал с ним рядом. По крайней мере, должен был спать. Оказывается, его уже тут не было. Зато было множество голосов в холле.

— Это он мне сказал, что ты здесь, — она мягко провела пальчиком по его щеке. — Спасибо. Это было невероятно приятно… и… не знаю даже, как сказать.

— Значит, тебе понравилось? Ты успокоена и можешь теперь с легкостью снова брать меня за руку на людях и не стыдиться? — Малфой хитро прищурился, играя ее рассыпанными по плечам локонами.

— Ну, какой девушке не понравится, если утром она встанет и увидит, что ее любимый человек повесил на всеобщее обозрение транспарант, да еще с такими словами…

— Это считать признанием в любви?

Она смутилась:

— Ну, если твои слова на плакате «Лили Поттер — единственная и неповторимая девушка Скорпиуса Малфоя» тоже можно считать признанием в любви, — улыбнулась она, поднимаясь.

— Ладно, один-один, — Скорпиус тоже встал, разминая затекшее тело. Они вместе вышли из-под лестницы и тут же напоролись на Филча и профессора Фауста, которые с подозрением глядели на мигающий плакат.

— Так-так, мистер Малфой. На ловца и зверь бежит, — декан Гриффиндора был чем-то доволен с самого утра. — Двадцать очков со Слизерина, мистер Малфой, за кражу собственности школы. Сейчас же это снимите со стены. И назначаю вам еще три дня наказаний… И вам, мисс Поттер.

— А ей то за что? — взъярился Скорпиус, инстинктивно заслоняя собой девушку.

— За поощрение подобных выходок, — Фауст кивнул Филчу, который просто извергал ярость из-за потери такого отреза, и пошел в Большой Зал.

Малфой тяжело вздохнул и отправился снимать плакат. Вот и порадовался концу рабства! Хотя… Отбывать наказание в обществе Лили может оказаться не таким уж обременительным делом.

В подвальной кухне было тепло и даже уютно. Гермиона успела привыкнуть к этому помещению.

Она сидела возле свечей, за столом, окруженная документами и книгами. Документы прислал ей совой Кингсли, попросив ознакомиться и предложить план дальнейших действий. Книги она сегодня купила во «Флориш и Блотс».

Наверху что-то стукнуло, словно разбилось. Наверное, это Рон. Он часто сейчас просто слонялся по дому, ничего не делая и маясь от своего вынужденного заточения.

Гермиона придвинула отчет Кингсли, который он предоставил Министру по работе группы. «Создание отряда оборотней Министерства», «отработка магглового направления», «охрана особо важных персон и объектов», «профилактические обыски и проверки». Как всегда, все сухо и малоинформативно. И малоэффективно.

Гермиона отложила этот документ и поискала бумагу с заголовком «маггловое направление». С этим она еще не была знакома. Пробежала глазами. Это были итоги проверки того адреса, по которому Аманда Дурсль отправляла письма «дяде Гарри».

Она откинулась на стуле, внимательно читая список адресов, по которым уже прошли мракоборцы, как собаки по следу зверя. Понятно, что с того, известного изначально, адреса оборотни «съехали», как только поняли, что ловушка в Хогвартсе не сработала. В квартире, куда приходили письма Аманды, был найден труп хозяина-маггла, следы шерсти и когтей, а также на стенках некоторых сосудов были обнаружены следы двух зелий — волчелычного и Оборотного.

«В ходе тотальных проверок квартир с одинокими хозяивами-магглами были обнаружены еще три со следами несомненного пребывания там оборотней…». По показаниям соседей и случайных свидетелей, в постоянной группе состояло шесть-семь человек. Да, хорошо, что эти создания почти не владеют магией, иначе все было бы сложнее — борьба с заклятием Забвения или стертой памятью заняла бы много больше времени.

Из сбежавших в августе узников Азкабана у властей в руках были трое. Значит, к оборотням присоединились еще трое-четверо «свеженьких». С ними был старик, наверное, тот самый целитель, что пропал в начале сентября. Он, наверняка, варит им зелья. Также во всех трех квартирах обнаружены следы волчелычного и оборотного зелий.

Последнюю штаб-квартиру оборотней накрыли буквально вчера. И тут Гермиона насторожилась. Все, как и раньше, только один из соседей видел, как в минувшее воскресенье из данной квартиры выходила девушка. Девушка «в странном балахоне, с капюшоном на голове, но точно — девушка, стройная, с изящными руками». Так описал ее свидетель. Девушка. Кто она? Оборотень?

Также на плите были найдены следы какого-то зелья. Не волчелычного или оборотного. Другого. Сейчас в Министерстве делали анализ его состава.

Девушка. Зелье. Что-то опять готовится. Но что? Откуда ждать удара?

Гермиона отложила бумаги и закрыла глаза. Нужно думать, нужно догадаться, нужно! Потому что ждать и надеяться, что опять повезет, что помощь поспеет вовремя, было глупо…

Помощь. Альбус.

Она протянула руку и взяла книгу в темной, блестящей обложке. «Неизведанная магия». Гермиона нашла по содержанию главу «Магия имен» и начала читать.

Дверь с шумом отворилась, и вошел Рон. На нем были старые, выцветшие джинсы и вязаный джемпер.

• Предыдущая
• 98/202
• Следующая