Твари Господни - Мах Макс - Страница 44

Ей повезло. Просто в очередной раз прихватило живот, и откат достал ее не на трассе, где все и закончилось бы, а в кабинке туалета на заправке, причем именно тогда, когда, опорожнив желудок, она потянулась за бумагой. Вот тут она свое и получила. Удар был такой силы, что напрочь выбил дыхание и едва не послал ее в нокаут. Однако сумрак беспамятства застлал глаза лишь на мгновение, и сбитое дыхание вернулось раньше, чем Дженевра потеряла сознание от недостатка кислорода. От неожиданности и боли – "электрический" разряд пробил, казалось, все нервные окончания разом – ее вырвало. Но и здесь, как ни странно, ей снова повезло. Она даже платья не запачкала, потому что как раз в этот момент летела с горшка, чисто рефлекторно развернулась лицом к полу и выставила перед собой руки. Вот руки она себе и облевала. Но это, если смотреть на вещи здраво, сущие пустяки. На скоростной трассе она, наверняка, убилась бы насмерть, а здесь, в уборной, ее никто даже не увидел. Так что на круг, все получилось даже удачно, потому что после третьей "волны", от которой полыхнул нестерпимой болью позвоночник, от "источника" пошла живь. При том так много, что даже кровь в жилах едва не закипела, и сердце бросилось искать выход из грудной клетки. Конечно, Август им про "дыхание драконов" рассказывал, но одно дело слушать Учителя, и совсем другое – пережить этот волшебный шквал наяву. А чудо, и в самом деле, было чудное, и сравнивать его было не с чем. Чудо оно потому и чудо, а иначе его назвали бы как-нибудь по-другому. Однако, как бы то ни было, но, когда через полчаса Дженевра покинула наконец туалет, чувствовала она себя просто замечательно. Так хорошо она себя здесь еще не чувствовала, и на такое – да еще так скоро – естественно, даже не рассчитывала. Но не в том суть. Главное, что внезапно организм перестал быть обузой, превратившись, как и следовало быть, в послушный инструмент, и освободил сознание от необходимости переживать вместе с ним его немощь и многочисленные недуги. И настроение изменилось. В сердце вошла удивительная, едва знакомая, легкость. Захотелось петь и танцевать, и любить кого-нибудь прямо здесь, среди машин, на сером бетоне парковки.

Впрочем, эйфория длилась недолго. Едва дойдя до своего Рено, Дженевра неожиданно остановилась и "новыми" глазами посмотрела вокруг. Окружающий мир изменился. Вернее, за считанные секунды, что шла она от уборной до машины, изменилось ее, Дженевры, видение этого мира. Адаптация окончательно завершилась, и на смену автомату, действующему согласно заложенной в него программе, пришел человек. Существо, способное не только бездумно совершать положенные ему действия, но и мыслить, и разумеется, чувствовать. Иначе что же это за человек?

Дженевра втянула ноздрями пахнущий бензином воздух и прислушалась к ощущениям. Пожалуй, это можно было назвать узнаванием, если бы, разумеется, это являлось правдой. Однако так все на самом деле и обстояло. Правда или нет, но она узнала этот воздух, этот наступающий вечер и темнеющее небо над головой, и себя саму, находящуюся сейчас и здесь, посередине огромного непознанного мира, который принадлежал теперь ей точно так же, как и всем прочим тварям господним.

"Тварь господня… "

Она возвращалась.

Она вернулась. И место, куда "вернулась" Дженевра, являлось домом.

Дом.

Понятие это, еще недавно имевшее для нее всего лишь характер некоей абстракции, сейчас не вызвало никаких возражений, даже при том, что в душе ее сосуществовали, не успев окончательно притереться, совпасть и слиться, два совершенно разных жизненных опыта, два непохожих один на другой мира, два характера, две судьбы. Впрочем, судьба у человека может быть лишь одна. И это была ее судьба. И никакой другой уже не было…

Осторожность!

Только теперь, когда из глубин памяти всплыло это тревожное слово, Дженевра окончательно осознала, где она находится и почему. "Переход" завершился, и в сознании, освободившемся от смертельного пресса биологии, все встало на свои места.

"Война", – вспомнила она. И это не было преувеличением. Это являлось жестокой правдой, потому что весь этот огромный мир, что раскинулся вокруг нее, по-определению являлся территорией войны.

Мир людей.

Ну что ж, и это тоже следовало принять, как данность. Здесь, и в самом деле, жили люди. Очень много людей и слишком мало магов. Теперь к ним добавилась еще одна женщина.

"Меня зовут Ольгой", – твердо сказала она себе, и неожиданно Дженевра исчезла, раз и навсегда уступив свое место Ольге.

"Я Ольга", – повторила она мысленно и не почувствовала никакого несоответствия. Сейчас она действительно стала Ольгой Эйнхорн, и теперь уже до самого конца.

Черт высадил ее у Английского парка, и, поскольку Мюнхена Лиса практически не знала, направилась она к Мариенплатц. Общее направление указал Черт, а остальное, как говорится, дело техники. Вероятно, она не заблудилась бы и без карты, но в квартале от парка, Лиса набрела на типичный туристический магазинчик, из тех, что в последние годы расплодились во множестве по всей объединенной Европе. Кому конкретно принадлежал патент, сказать теперь было сложно, но идея оказалась плодотворной и кормила – в прямом и переносном смысле – не только туристов, но и содержавших эти заведения эмигрантов, по странному стечению обстоятельств, преимущественно пакистанцев. Ассортимент в магазинчике был стандартный (с поправкой, разумеется, на местный, немецкий, колорит), но самый что ни наесть востребованный людьми, оказавшимися в чужом, незнакомом месте, да еще вечером, когда все обычные магазины закрыты или вот-вот закроются. Прохладительные напитки, сигареты и алкоголь, нехитрая снедь (в основном бутерброды, йогурты да шоколадки), немного фруктов и овощей и всякие нужные (или положенные по статусу) праздношатающимся людям вещи, типа карт и путеводителей, фотопленки, батареек и сувениров.

Лиса купила смешную тирольскую шапочку, бутылку фанты, сигареты и путеводитель на немецком языке. Теперь, в фетровой шляпе с перышком, легким рюкзачком за спиной, пластиковой бутылкой в одной руке и путеводителем – в другой, она окончательно слилась с пейзажем и, соответственно, стала относительно не заметна. Относительно, потому что пропустить ее мимо себя, не "облазив" с ног до головы, а то и по быстрому "раздев", не мог, кажется, ни один встречный мужик. Но это уже были сущие пустяки. Смотрели-то с совершенно очевидным интересом и, значит, видели и запоминали только то, что никак повредить Лисе не могло: длинные ноги да торчащие вперед сиськи. Да еще, вероятно, задницу, но это уже только те, кто не стеснялся оборачиваться вслед или шел прямо за ней.

На самом деле, это была лучшая маскировка, какую Лиса могла себе вообразить. Странно, но по общему убеждению, такие "шлюшки", какой она должна была теперь казаться, ни в чем серьезном, кроме употребления травки, обычно не замешаны. На самом деле это было не так, и Лиса лично знала несколько вполне бледоватого вида девиц, которые на поверку являлись вполне опасными террористками или бандитками. Но архетип, сидящий у мужиков, по-видимому, не в голове, а в яйцах, свое дело делал. Полицейские, притормозившие было рядом с ней на своем BMW, только что на слюни не изошли, но и только. Даже документов не спросили. Не меньшими козлами оказались и патрульные спецназа, попавшиеся ей на встречу. Эти вообще способны были только бессмысленно лыбиться, но спроси уже через полчаса этих бравых вояк из Бундесвера, как она выглядит или во что, скажем, одета, ответят вряд ли. Так что, если не обращать внимания на липкие взгляды – "Ну и хрен с ними, душ приму!" – Лиса оказалась предоставлена самой себе, напрочь выпав из поля зрения "роющих землю" властей, и время, затраченное на неспешную прогулку до старой ратуши, использовала с максимальной пользой. Впервые с позавчерашнего дня, она получила возможность спокойно и на ясную голову обдумать свалившиеся ей на голову обстоятельства. Впрочем, если честно, ничего ей на голову не падало. Она сама все это выдумала, все эти обстоятельства создала и неожиданно возникшие обязательства на свою "седую" голову приняла.