Стихи и статьи о Нике - Турбина Ника Георгиевна - Страница 49

Не то что спорное — очень опасное утверждение. Почти индульгенция — кто бережет черновики?..

За «Черновик» Ника Турбина в 12 лет получила на поэтическом фестивале в Венеции «Золотого льва»; до нее этой награды удостоился только один русский поэт — Анна Ахматова. С Мариной Цветаевой Нику сопоставляли еще раньше: в разное время они учились в одной и той же ялтинской школе-гимназии. Ассоциативный ряд налицо… Впрочем, дядя Женя Евтушенко предпочитал говорить о Нике в мужском роде: «этот поэт». Они съездили вдвоем в Америку, где на конференции в Колумбийском университете литературоведы обсуждали технику перевода ее стихов, а переводили Нику Турбину на десятки языков мира.

Начало. Грандиозное начало…

А затем шум вокруг Ники потихоньку сошел на нет. Время от времени о ней еще можно было прочесть в газетной заметке; услышать по радио, как она читает стихи своим странным, словно задыхающимся голосом; даже увидеть по телевизору. В одном из подростковых интервью она рассказала, с каким удовольствием снималась в кино (картина «Это было у моря» с участием Нины Руслановой), намекнула, что будет поступать во ВГИК. Сообщила о новой книжке, которую в 12 лет принесла в издательство, но там попросили подождать: мол, «в стране напряженка с бумагой»…

Уже позже стало известно, что как раз в это время Никина мать вышла замуж, родила вторую дочку, назвала ее совсем просто — Маша и уже ни за что не хотела второго гения в семье. Что Ника Турбина переехала в Москву, поближе к «дяде Жене», а тот в какой-то момент исчез из ее жизни, перестав отвечать на звонки и письма… И кто его знает, как оно было на самом деле. Это чужая жизнь, которую никто не имеет права судить со стороны.

В середине 90-х мне попалось интервью с абсолютно другой Никой. Красивой и порочной. Она рассказывала, как в шестнадцать лет вышла замуж за 76-летнего швейцарского психиатра — кстати, вполне дееспособного как мужчина! — уехала с ним в Лозанну, но долго там не выдержала и сбежала назад в Россию. Как не может из-за интриг восстановиться в Университете культуры. Как ведет в Москве богемную жизнь, пьет и попадает по ночам в милицейский участок. Говорила практически на сленге, местами ненормативном. По-моему, слегка рисовалась. Производила впечатление одинокой, непонятой — но самодостаточной.

И вот в 97-м — сообщение о ее «падении с пятого этажа». Самые разные журналистские интерпретации: от «вытряхивала коврик» до «приводила последний аргумент в споре». Большинство склонялось к тому, что это была попытка самоубийства; вспоминали, что Ника и раньше резала вены и т. д. Писали, будто она осталась инвалидом, не смогла больше ходить…

Последний раз мы увидели ее живой в спецпроекте Анатолия Борсюка «Ника Турбина: история полета». Фильм имел хорошие отзывы и, кажется, какой-то фестивальный приз; не знаю, мне не понравилось. Сухой монтаж архивных записей 1982 и 1995 годов плюс новая, 2000-го. Все это вместе выглядело если историей полета — то «не вверх, а вниз». А точнее — историей краха. Без всякой надежды на возрождение.

26-летняя Ника, слава богу, более-менее нормально двигалась, хотя сильно располнела и выглядела уже не порочной красавицей, а просто утомленной женщиной неопределенного возраста, последние силы которой направлены на борьбу с бытом и безденежьем. На удивление спокойная по сравнению с записью 95-го. Умная, привлекательная в горькой самоиронии — но какая-то потухшая, равнодушная к себе самой.

Анатолий Борсюк говорил, что этим фильмом хотел бы привлечь внимание к судьбе Ники Турбиной: вдруг найдутся люди, которые ей помогут? Наверное, он был искренен. Но не понимаю, зачем понадобился ну совершенно необязательный кадр, где она кроет матом свою собачку, съевшую колбасу, — эпатаж, «правда жизни»? А на эпизод, в котором Ника пытается и не может вспомнить свои новые стихи, сослались потом во всех публикациях, последовавших за трагедией. Как подтверждение вердикта: поэтом Ника Турбина давно уже не была.

В 1989 году в издательстве «Дом» при советском Детском фонде имени В. Ленина все-таки вышла вторая книга Ники Турбиной. Но ее никто не заметил. Сегодня мало кому вообще известно о существовании этой книги, а те, кто держал ее в руках, отзываются более чем скептично. «Там я нашел мало нового. Это была уже не Ника Турбина…» (Вячеслав Лашук, поэт, автор переводов стихов Турбиной на украинский язык). «Нику так замучили и оглушили славой и рекламой, что к шестнадцати-семнадцати годам поэт в Нике умер — ей уже нечего было сказать» (Евгений Бунимович, литератор, классный руководитель Ники в старших классах).

Однако университетская преподавательница Турбиной Алена Галич утверждает, что Ника и в последние годы постоянно писала стихи. Неразборчивым почерком, на любых обрывках бумаги. О существовании нескольких сотен неопубликованных стихов дочери говорит и мать Ники Майя Анатольевна. Сама Ника тоже во всех интервью уверяла, что продолжает писать. Вот только с памятью стало хуже из-за алкоголя… и блокнот со стихами куда-то запропастился.

Можно не верить. И если в скором времени всплывет рукопись «неизвестной Турбиной», ничто не помешает объявить ее мистификацией — скорее всего, так оно и случится. А может быть, эти строки, если они и были, действительно не шли ни в какое сравнение с теми, зарифмованными «восьмилетним поэтом»… Или же стали бесконечным самоповтором — но уже без права скидки на возраст? Тут возможны лишь предположения, и не больше.

Как можно лишь предполагать, что же случилось год назад, 11 мая 2002-го. Снова падение с пятого этажа — на этот раз последнее. Как было сообщено в СМИ, самоубийство. Но свидетели утверждают: прежде чем сорваться, женщина цеплялась за подоконник, звала на помощь… На этом основании было дано разрешение отпевать Нику в церкви. Алена Галич в самоубийство не верит категорически, по ее настоянию открыто уголовное дело по факту смерти Турбиной. Несчастный случай? Или — не случай?..

Так или иначе, трагедия Ники Турбиной снова привлекла внимание к ее судьбе и поэзии. А еще — к судьбам всех детей-вундеркиндов, повальная мода на которых в СССР пришлась на 80-е годы. Детей, имена которых уже никому ни о чем не говорят. Которые в свое время стали точкой приложения интересов как конкретно взятых взрослых — родителей или преподавателей с непомерными амбициями, — так и Системы в целом… Та страна нуждалась в разрекламированных детских талантах. Как, между прочим, отчаянно нуждается в них и наша теперешняя страна, из последних сил творящая свой позитивный имидж на международной арене. Пожалуй, маловато материальных ресурсов для их раскрутки на государственном уровне, а желание — оно есть…

И ведь, казалось бы, давно известно, что ажиотаж и шумиха вокруг ребенка непременно искалечат его психику. Дитя с сильным типом нервной системы сделают самодовольным и манерным эгоистом. А со слабым — а именно такие, хрупкие и ранимые, подавляющее большинство талантливых людей — способны сломать вообще. Но кто станет задумываться о детском будущем, когда речь идет о взрослых, весомых и сиюминутных интересах?

А с другой стороны, что делать, если ваш ребенок действительно уникально талантлив? Внушать ему, что он — такой как все? Никак не способствовать продвижению его таланта, а если вдруг выпадет шанс извне — отбиваться от славы руками и ногами? Вряд ли он когда-нибудь поблагодарит вас за это. Тем более что во взрослой жизни шанса может больше и не выпасть.

А может быть, все гораздо проще. Можно — помогать, открывать, способствовать. Нельзя предавать. Нельзя не любить того, кто не может жить без любви.

…Большое искушение закончить статью стихами Ники Турбиной. В ее «Черновике» можно найти строчки для любого финала: трагического, пронзительного, укоряющего, пророческого и даже оптимистического. Но вновь и вновь цитировать строки, написанные восьмилетней девочкой, — значит признать, что взрослого поэта Ники Турбиной никогда не существовало.