Притворщица - Холбрук Синди - Страница 50
- Предыдущая
- 50/86
- Следующая
— Нет!
Он нежно поцеловал завиток волос на шее Элизабет и добавил:
— Я не хочу!
Джош почувствовал, как сразу расслабилось ее тело.
— Не хочешь?
— Нет. Не хочу. Умирать не хочу. Хочу убить его и вернуться к тебе.
— Что? — снова напряглась Элизабет и откинулась назад.
Джош моргнул и, растерянно опустив руки, непонимающим взглядом уставился на нее.
— Ты мерзавец! — вскочила с его коленей Элизабет. — И ты еще смел целовать меня!
— Но ты же сама… — обескураженно сказал Джош. — Ты же сама села на колени ко мне…
— Смеешь целовать меня, а потом говоришь, что убьешь человека на дуэли и вернешься ко мне?
— А как ты хочешь? — моргнул Джош. — Чтобы он убил меня?
— Нет! — гневно топнула ножкой Элизабет. — Я хочу, чтобы этой проклятой дуэли вообще не было!
— Э-э-э, — покраснел Джош. — Что-то я тебя не понимаю.
— Если ты решил пойти на встречу с Сент-Джоном, значит, ты можешь не беспокоиться о своем возвращении, — блеснула женской логикой Элизабет. — Ты мне больше не нужен.
Джош успел рассмотреть туманную дымку, появившуюся в ее глазах, но не более того. Элизабет молнией метнулась к двери и исчезла.
— Проклятие, — пробормотал Джош. — Гром и молния!
Он оглянулся в поисках спасительной бутылки. Увы, она опрокинулась и лежала теперь на ковре — сухая, как пустыня Сахара. Джош огорченно повертел ее в руках.
— Гром и молния!
Терренс стоял возле окна своей спальни, уставившись невидящими глазами в ночную темноту. В мозгу у него бесконечно мелькала одна и та же картина: Доминик Сент-Джон, целующий Изабель так, словно та была публичной девкой. И при каждом повторе в душе Терренса все сильнее вспыхивал гнев. Но не только. Кроме гнева, обжигавшего мозг, в нем росло и чувство вины, обжигавшее сердце. Да, он сам виноват. Нельзя, нельзя ему было ни на минуту терять бдительность. Нельзя было допускать, чтобы кто-нибудь не только посмел дотронуться до Изабель — посмел бы подумать, что может безнаказанно прикоснуться к этой женщине!
Он крепко стиснул зубы. Ладно! Завтра он убьет Доминика Сент-Джона, и больше никому и в голову не придет приблизиться к Изабель. Безнаказанно такие штучки не пройдут! Он покровитель Изабель и будет им всегда.
За своей спиной он услышал негромкий стук, а затем — звук открывающейся двери. Терренс обернулся и увидел Изабель. Она стояла, прислонившись к косяку, и грустно смотрела своими фиалковыми глазами.
— Вот и ты навестила меня в моей спальне, — натянуто улыбнулся Терренс. — Мы квиты.
Изабель не покраснела и не потупилась, как обычно. Вместо этого она подошла вплотную к Терренсу и заглянула ему в глаза.
— Ты пойдешь на дуэль?
— Лобовая атака, — усмехнулся он. — Да, конечно, пойду.
— Но почему?
— Потому, что Сент-Джон посмел поцеловать тебя, — сердито сказал Терренс. — Потому, что он вел себя с тобой как с легкодоступной женщиной.
— А что же в том удивительного? — спросила Изабель. — Ведь я пела и танцевала в таверне. Вполне простительная ошибка с его стороны.
— Знаю, черт побери, — отвернулся от нее Терренс. — Знаю.
— Тогда зачем же ты будешь драться с этим человеком?
— Потому что я — твой покровитель. Защитник. — Терренс вновь повернулся к девушке. — Он принял тебя за шлюху по моей вине. Моя это была ошибка. А ошибки нужно исправлять. Никому не позволено приближаться к тебе!
— Ну а если он тебя убьет?
— Тогда тебя будет защищать Джош, — буркнул Терренс.
— А если и его убьют?
— Черт! Вот об этом я как-то не подумал!
— Не делай этого, — дрогнувшим голосом попросила Изабель. — Я не хочу, чтобы тебя убили. И чтобы Джоша убили — тоже не хочу! Не разбивай мне жизнь!
— Боюсь, я уже сделал это, — огорченно сказал Терренс.
Изабель отвела взгляд, покачала головой и пошла прочь.
— Изабель! — негромко окликнул ее Терренс. Она обернулась. — Не оставляй меня в таком расстройстве!
Изабель обернулась — прямая, с высоко поднятой головой — ну просто принцесса!
— Чего ты хочешь? Чтобы я была с тобой ласковой и нежной? Чтобы поцеловала тебя на прощание и помахала платочком, когда ты отправишься за своей смертью?
— Нет, — ответил Терренс.
Он быстро подошел к девушке, заглянул ей в глаза — глубокие, мерцающие, таинственные. Увидел, как она дрожит, и понял, что и сам дрожит тоже.
— Да, — хрипло простонал он. — Да, черт побери!
Терренс обхватил руками плечи Изабель, притянул ее к себе. Как ему нужна была сейчас ее нежность!
Их губы осторожно встретились.
Изабель не отвернулась, не отодвинулась, только напряглась всем телом. Еще миг — и она стала отвечать Терренсу поцелуем на поцелуй со все возрастающей силой и страстью. Их объятия становились все крепче, все жарче…
Наконец Изабель оторвала губы от губ Терренса и уткнулась головой в его плечо.
— Я не прощу тебе, если ты не откажешься от дуэли.
Он почувствовал, как ослабли ее объятия, и разомкнул свои. Он сердцем понял, что должен поступить в эту минуту только так, и не иначе. Изабель отвела глаза и выскользнула из рук Терренса.
Терренс, в свою очередь, перевел взгляд на черное ночное окно. Он не хотел, не мог видеть, как она уходит.
Он услышал, как за его спиной негромко открылась дверь.
Потом она так же тихо закрылась.
Терренс зажмурился и прислушался к самому себе. Постарался вспомнить то восхитительное ощущение, которое он испытал, держа Изабель в своих объятиях.
Она ушла, не принеся покоя его душе. Но своим появлением она вдохнула в его сердце нечто не менее важное: силу.
Изабель шла по темному холлу, смахивая кончиком пальца набегающие слезы. Терренс был не прав. Совершенно не прав! Но так ли уж права она сама? Ведь она вбила в голову Терренсу, что он втянул ее в свою игру, заставил жить чуждой и неестественной жизнью в придуманном им мире. Но теперь, когда он стоит на краю жизни и смерти, нужно ли лгать самой себе?
Ведь в глубине души ей нравилась эта новая жизнь, и она с радостью играла свою роль в фарсе, который был бы совершенно невозможен и недоступен для нее, если бы не Терренс — сломавший ее старый замкнутый, затхлый мирок, позволивший ей стать совершенно новым, другим человеком!
Стыд опалил душу Изабель, смешавшись с поселившимся здесь прежде страхом. Терренс не должен, не может принести себя в жертву ради нее! Так неужели такой должна стать плата за все, что он сделал?
Погруженная в свои мысли, Изабель шла, не замечая ничего вокруг. Опомнилась она только тогда, когда наткнулась на кого-то в темноте.
— Кто здесь? — испуганно воскликнула она.
— Это я, Элизабет, — откликнулся слабый плачущий голос.
— Элизабет? — Изабель прищурилась, чтобы получше рассмотреть в темноте собеседницу. — С тобой все в порядке?
— Д-д-да, — всхлипнула Элизабет. — Д-да, к-конечно!
Они помолчали.
— Я должна признаться, — наконец нарушила молчание Элизабет. — Я х-ходила пов-видаться с Джошем.
— Значит, ты все знаешь, — утвердительно кивнула Изабель.
— З-знаю, — вздохнула Элизабет.
Изабель помолчала и тоже вздохнула.
— А я ходила к Терренсу. Он не собирается отказываться от дуэли.
— Джош тоже не хочет, — уныло заметила Элизабет.
— Это невыносимо, — сказала Изабель.
— Ты любишь его, правда? — раздался из темноты негромкий вопрос.
Изабель не торопилась с ответом. Бывают такие вопросы, заданные тихим голосом, которые бьют вас по голове похлеще церковного колокола. Да, непростой вопрос задала ей Элизабет! Изабель вздохнула и решила, что не имеет права лгать перед лицом смерти. Она набрала в грудь воздуха, в сердце — решимости и сказала:
— Да, очень люблю. Только, пожалуйста, не говори ему об этом!
— Не говорить ему? — поразилась Элизабет. — Но почему? Он тоже любит тебя. И тоже — очень!
— Правда? — спросила Изабель, и сердце ее заныло в груди.
- Предыдущая
- 50/86
- Следующая
