Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 54

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая

– Это ваша горничная встретила меня? – поинтересовался доктор, когда мы устроились у камина. – Кажется, ее сестра недавно родила.

– Да, Мэри-Джейн так переживала за нее, даже ходила в тот день в Келли Грейндж. И как вы думаете, кого она видела по дороге?

Он улыбался, словно радуясь моему хорошему настроению.

– Вы удивитесь, – продолжала я, – но Мэри-Джейн видела монаха.

– Она видела... монаха?

– Именно. Я дала ей свой плащ, и, когда она возвращалась через развалины, монах повторил для нее свой спектакль – бродил между камней и кивал головой.

Я услышала, как у доктора перехватило дыхание.

– Не может быть!

– Я никому об этом не говорила, но вы, конечно, должны знать: ведь вы считали, что я схожу с ума, так что мне хочется разубедить вас. Но это еще не все.

– Сгораю от нетерпения услышать все ваши новости.

– Я получила письмо из дома...

Я пересказала доктору все, что узнала из письма отца. Он заметно расслабился, наклонился ко мне и ласково взял за руку.

– О, Кэтрин, – горячо промолвил он, – вы даже не представляете, как я рад это слышать!

– Можете себе представить, как обрадовалась я.

– О да.

– А теперь, когда Мэри-Джейн тоже видела монаха… Все выглядит совсем не так мрачно, как в тот ужасный день, когда вы сообщили мне…

– Я сам не находил себе места. Не знал, правильно ли поступил, рассказав вам о той женщине.

– Вы поступили совершенно правильно. Подобные вещи лучше не замалчивать. Видите, благодаря вам я развеяла все свои сомнения.

Он вдруг стал очень серьезен.

– Но, Кэтрин, вы сказали, Мэри-Джейн видела этого монаха. Что это может означать?

– Что кто-то угрожает жизни моего ребенка. Но я найду этого человека, тем более что мне известен его сообщник.

Я замолчала, и доктор быстро спросил:

– Сообщник?

Я колебалась, не решаясь сказать ему, что в этом деле замешана его дочь. Но доктор был настойчив, и я выпалила:

– Точнее – сообщница. Мне очень жаль, но это Дамарис. Он взглянул на меня в ужасе.

– Дамарис... – прошептал он еле слышно.

– Она, несомненно, видела монаха, однако отрицала это. Значит, ей известно, кто это, и она ему помогает.

– Не может быть! Зачем ей это? Зачем?..

– Если бы я знала... Впрочем, в последние дни я сделала несколько важных открытий. К сожалению, я никому не могу доверять.

– Это упрек, и Он мной заслужен. Поверьте, Кэтрин, я действительно пережил ужасные минуты, когда узнал, что в Ворствистле есть пациентка по имени Кэтрин Кордер и что она приходится вам родственницей. Я сообщил об этом сэру Мэтью и Рут, ибо так велел мне мой долг. Я всего лишь хотел поместить вас туда на несколько дней для обследования, у меня и в мыслях не было оставить вас там навсегда. Я лишь заботился о вашем благе.

– Я пережила ужасный удар, услышав свое имя в связи с этим заведением.

– Знаю. Но то, что вы мне сказали... это просто какой-то страшный сон. Дамарис, моя дочь... пособница преступления! Здесь какое-то недоразумение. Это известно кому-нибудь, кроме вас?

– Пока нет.

– Я вас понимаю: чем осторожнее вы будете действовать, тем легче вам будет обнаружить врага. Но я рад, что вы рассказали мне.

Раздался стук в дверь, и вошел Уильям.

– Мадам, прибыли миссис Роквелл-Редверз и мистер Редверз.

Мы с доктором спустились вниз встретить Агарь и Саймона.

Днем мы с Саймоном получили возможность поговорить наедине.

На улице было по-прежнему холодно, дул сильный северный ветер, но снег еще не пошел. Старшие члены семьи отдыхали в своих комнатах; где находились Рут и Люк, я не знала. Рут посоветовала мне полежать до чая, чтобы не повторился утренний приступ. Я заверила ее, что так и поступлю, но мне было трудно усидеть в своей комнате, и, промучившись десять минут, я вышла в зимнюю гостиную и обнаружила там Саймона, расположившегося у камина.

Увидев меня, он обрадованно вскочил.

– У вас сегодня такой сияющий вид, – заметил он, – что я с трудом узнал вас. Уверен, это неспроста. Вам удалось что-то узнать?

Я вспыхнула от удовольствия. Комплименты Саймона всегда искренни – значит, я действительно хорошо выгляжу.

Я поведала ему о письме, о приключении Мэри-Джейн, а также о нашей утренней экспедиции. Выслушав рассказ о моем происхождении, Саймон весело рассмеялся.

– Для вас это прекрасная новость, не так пи, Кэтрин? Что же касается меня... – Он наклонился и заглянул мне в лицо. – Если бы вы даже происходили из семьи буйнопомешанных, я и тогда утверждал бы, что вы – разумнейшая из женщин.

Я засмеялась вместе с ним. Как хорошо было сидеть вот так, вдвоем с Саймоном, у камина! Если бы я не была вдовой, это могло бы показаться не совсем приличным»

– Вы рассказали обо всем доктору? – поинтересовался Саймон. – Когда мы приехали, он как раз был у вас.

– Да, он все знает и очень рад. Саймон кивнул.

– И о Мэри-Джейн?

– Да, об этом тоже. Но больше я никому не стану говорить – кроме вашей бабушки, разумеется.

– Разумно, – согласился он. – Мы должны усыпить бдительность нашего монаха. Хотел бы я встретиться с ним лицом к лицу. Может, он покажется сегодня ночью?

– Сегодня в доме слишком много народу, но все может быть.

– Тогда уж ему от меня не уйти, можете быть покойны.

– Не сомневаюсь.

Саймон бросил взгляд на свои руки, и я в который раз отметила, как они сильны. Должно быть, он думал о том, что сделает с монахом, когда тот ему попадется.

– У меня есть план аббатства, – сообщила я. – Я пыталась найти тайный ход в дом.

– Нашли?

– Увы, нет. Утром, пока все были в церкви, мы с Мэри-Джейн обследовали развалины.

– Насколько я понял, вы намеревались лежать в постели.

– Ничего подобного. Я просто сказала, что хочу остаться дома, и ни словом не обмолвилась о том, что собираюсь делать.

– Да вы, оказывается, завзятая обманщица! – усмехнулся он. – Ну, расскажите же, что вам удалось обнаружить.

– Ничего определенного, но я уверена – тайный ход существует.

– Откуда такая уверенность?

– Только этим можно объяснить некоторые загадки в поведении монаха. Во-первых, ему надо где-то прятать свою рясу. Во-вторых, после первого появления он исчез, пока я бежала от кровати к двери. Возможно, у него есть сообщник.

– Дамарис? Я кивнула.

– В некоторых случаях она могла исполнять роль монаха.

– Вполне возможно.

– Я подозреваю, что вход в тайник находится где-то на галерее менестрелей.

– Почему?

– Потому что в тот, первый раз он мог спрятаться только там.

– Кажется, вы правы.

– Уверена, из галереи можно попасть в подземный ход, ведущий из дома.

– И слуги о нем не знают? Сомневаюсь.

– А почему бы и нет? Круглоголовые прожили в Забавах несколько лет и не смогли найти его.

– Так чего же мы ждем?

Он вскочил и увлек меня на галерею менестрелей.

Галерея, тонувшая во мраке, как всегда, производила зловещее впечатление. Окон не было, свет попадал сюда только из холла. Тяжелые занавеси висели по обеим сторонам балкона. Видимо, цель такого устройства галереи заключалась в том, чтобы музыкантов было слышно, но не видно. В это утро здесь было темно и жутко.

Галерея была невелика. Сюда мог бы втиснуться оркестр из десяти музыкантов, не более. Задняя стена была прикрыта гобеленами, к которым явно давным-давно никто не прикасался. Саймон обошел галерею, простукивая стены, однако звук, доносившийся сквозь ткань гобеленов, едва ли мог нам помочь.

В одном месте он обнаружил, что гобелен можно сдвинуть в сторону. За ним, к моему восторгу, оказалась дверь. Однако, открыв ее, мы увидели всего лишь пустой чулан, пахнувший на нас сыростью и плесенью.

– Он мог спрятаться здесь и переждать, пока все не стихнет, – заметил Саймон, закрывая дверь чулана.

– Но он спустился с третьего этажа.

– Вы имеете в виду Люка?

– Честно говоря, да, я думала именно о нем, – призналась я, опуская на место гобелен.

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая