Кирклендские услады - Холт Виктория - Страница 55

• Предыдущая
• 55/64
• Следующая

– Хм-м...

В этот момент сзади раздался шум, и мы обернулись, словно воры, застигнутые на месте преступления.

– Привет, – сказал Люк – Я услышал голоса и, признаться, решил, что здесь бродят духи менестрелей.

Я отчаянно пожалела, что в сумраке плохо вижу его лицо.

– Эта галерея совсем заброшена, – проговорил Саймон. – Здесь все рассыпается от старости.

– Современный оркестр сюда не влезет. Когда мы последний раз давали бал, музыканты сидели на помосте в холле.

– Было бы намного интереснее разместить их здесь, – сказала я.

– Ну да, с клавесинами и псалтерионами[11]... или на чем они там играли в темном прошлом? – В голосе Люка прозвучала насмешка.

Так, подумала я, сегодня утром он застал меня в библиотеке, днем – в галерее...

Все вместе мы вышли на лестницу и направились в зимнюю гостиную. Усевшись вокруг камина, мы беседовали, однако напряжение между нами не ослабевало, и это чувствовал каждый.

Обед в тот вечер был подан в холле. Хотя траур еще не закончился, Рождество оставалось Рождеством и многовековая традиция предписывала проводить его именно так.

Длинный стол, покрытый огромной кружевной скатертью, был сервирован с отменным вкусом. Свечи в медных подсвечниках ярко горели, заставляя сверкать начищенное серебро, отражаясь в бокалах и мягко поблескивая на фарфоре. Там и сям были разложены веточки остролиста. В настенных канделябрах также сияли свечи, – никогда еще я не видела холл столь ярко освещенным. Спускаясь по лестнице, я подумала: должно быть, сто лет назад здесь было именно так.

На мне было просторное платье из бархата цвета кротового меха с широкими свободными рукавами и лимонно-желтым кружевным гофрированным воротником. Я купила его в Хэрроугейте, и оно было самым подходящим к случаю и к моему состоянию.

Как объяснила мне Рут, за обедом принято обмениваться подарками, и действительно, возле каждого прибора лежала кучка ярких свертков и коробочек. Кусочки пергамента с именами оповещали, кто где должен сесть. Приборы были расставлены довольно далеко друг от друга, ведь за огромным столом нас собралось всего семеро; однако, по словам сэра Мэтью, после обеда к нам должны были присоединиться еще несколько гостей, приглашенных на бокал вина. Я знала, что придут доктор Смит с дочерью, а также мистер и миссис Картрайт с детьми.

Рут отдавала распоряжения Уильяму, который вместе с двумя горничными суетился вокруг сервировочного столика.

– Ну как, – проговорила она, завидев меня, – тебе лучше?

– Совсем хорошо, благодарю.

– Я очень рада. Было бы обидно заболеть в рождественский вечер. Но если ты устанешь раньше, чем гости разойдутся, можешь потихоньку уйти к себе. Я извинюсь за тебя.

– Спасибо тебе, Рут.

Она сжала мою руку. Это был первый жест искренней теплоты за все время нашего знакомства – видимо, сказывалось рождественское благодушие.

Следом за мной появилась Агарь. Она медленно прошествовала по лестнице, и, хотя ей приходилось опираться на палку, ее выход являл собой поистине величественное зрелище. Бархатное платье цвета гелиотропа, сшитое по моде двадцатилетней давности, удивительно шло к ее белым волосам. Ни в ком мне не приходилось видеть столько чувства собственного достоинства, сколько сквозило в каждом движении Агари Редверз; она внушала окружающим почтение и легкий трепет, и я была довольна, что мы с ней стали такими добрыми подругами. Наряд Агари довершали изумрудное ожерелье, серьги и кольцо с огромным квадратным изумрудом.

На мгновение прижавшись холодной щекой к моему лицу, она проговорила:

– Кэтрин, приятно видеть тебя здесь, с нами. Саймон уже спустился? – Она покачала головой. – Должно быть, еще одевается и ругается на чем свет стоит.

– Саймон всегда терпеть не мог одеваться для торжественных случаев, – заметила Рут. – Помню, однажды он сказал, что ни один случай не стоит такой мороки.

– Что верно, то верно, – согласилась Агарь. – А вот и Мэтью. Здравствуй, Мэтью!

Я увидела на лестнице сэра Мэтью, а позади него – тетю Сару. Чрезвычайно оживленная, она была облачена в платье с довольно рискованным декольте. Сшитое из голубого атласа и отделанное лентами и кружевами, платье очень молодило ее, – а может, все дело было в ее радостном возбуждении. Она скользнула глазами по столу и воскликнула:

– Ах, подарки! Это самая приятная часть праздника, правда, Агарь?

– Ты никогда не повзрослеешь, Сара, – отозвалась Агарь. Но Сара уже повернулась ко мне.

– А вот ты любишь подарки, Кэтрин, да? Мы ведь с тобой очень похожи. – Она снова обратилась к сестре. – Мы это заметили, когда... когда...

В этот момент наконец появился Саймон. Я впервые увидела его во фраке и подумала, что он хотя и не красив, но весьма импозантен.

– Ха! – вскричала Агарь. – Значит, ты все-таки уступил традиции, внучек.

Он поцеловал ей руку, и она растроганно улыбнулась.

– Бывают случаи, – объяснил он, – когда ничего не остается, как уступить.

Вдруг в озаренном свечами холле послышались звуки скрипки, лившиеся с галереи менестрелей. Все замолчали и посмотрели вверх. На галерее было темно, скрипка продолжала играть. Я узнала мелодию – «Свет прошедших дней».

Первой заговорила Агарь.

– Кто это?

Но ей никто не ответил, лишь плач скрипки звучал в холле.

– Сейчас мы это узнаем, – сказал Саймон.

Он двинулся к лестнице, но в этот момент на балконе появилась фигура. Длинные светлые волосы, бледное лицо – это был Люк.

– Я подумал, что вам будет приятно послушать серенаду! – крикнул он и запел приятным тенором, аккомпанируя себе на скрипке:

Я вспоминаю тех друзей,

Что были ближе братьев,

Могильный холод вырвал их

Из дружеских объятий.

И вот остался я один,

Стою в пустынной зале,

Где свет померк,

Где умер смех

И все цветы увяли…

Закончив, он поклонился, отложил скрипку, исчез и появился уже на лестнице, торопясь присоединиться к нам.

– Очень эффектное выступление, – сухо заметил Саймон.

– Ты совсем как твой дед, – сказала юноше Агарь, – обожаешь быть в центре внимания.

– Ну. Агарь, – со смехом запротестовал сэр Мэтью, – ты всегда была ко мне несправедлива!

– Мне кажется, Люку следовало бы чаще упражняться в пении и игре на скрипке, – вставила Рут.

Мы расселись и принялись разворачивать подарки. Сара вскрикивала от восторга, как маленькая девочка, остальные соблюдали приличия и обменивались сдержанными словами благодарности.

Возле своего прибора среди прочих свертков я обнаружила коробочку, на которой размашистым почерком Агари было написано: «Счастливого Рождества от Саймона и Агари Роквелл-Редверз». Почему они сделали мне общий подарок? Наверное, Саймон вообще не позаботился о подарке, и Агарь добавила его имя к своему, чтобы скрыть его промашку. От этой мысли сердце у меня упало. Но, открыв коробочку, я пришла в изумление, ибо в ней лежало кольцо, явно дорогое и старинное, рубин в обрамлении брильянтов. Я догадалась, что это фамильная драгоценность. Вынув кольцо из футляра, я вопросительно взглянула на Саймона, потом на Агарь. Саймон пристально наблюдал за мной; Агарь одарила меня той особой улыбкой, которая обычно приберегалась только для Саймона.

– Но это слишком... слишком... – пробормотала я.

Все внимание присутствующих обратилось на меня и кольцо.

– Это кольцо принадлежало нашей семье с незапамятных времен, – сказал Саймон. – Семье Редверзов, я хочу сказать.

– Оно просто изумительно!

– Да, нам есть чем похвастать, – отозвался Саймон. – Не все на этом свете принадлежит Роквеллам.

– Я не это имела в виду...

– Мы понимаем, что ты имела в виду, дорогая, – вмешалась Агарь. – Саймон просто дразнит тебя. Примерь кольцо, я хочу убедиться, что оно тебе подходит.

Кольцо оказалось маловато для среднего пальца правой руки, на который я попыталась его надеть, но пришлось впору на безымянный.

• Предыдущая
• 55/64
• Следующая