Фантастика 1969-1970 - Григорьев Владимир Васильевич - Страница 80

Он уже заранее ненавидит и боится этих людей «пищевого назначения», которые могут помешать его «далеко идущим планам». Он по собственной инициативе посылает на смерть тех, кто пытается организовать сопротивление, мало того, он измывается над ними, что тоже очень характерно для подобных типов. И в особое исступление его приводит тот факт, что эти люди умирают с гордо поднятой головой, что даже и среди его собственного класса находятся герои, предпочитающие смерть в бою позорному рабству.

Стакан теплой человеческой крови, который преподносят с барского стола своему прихвостню новоявленные властители в знак признательности, — удачно найденная деталь, завершающая образ этого негодяя. И он пьет кровь своих жертв — здесь метафора доведена до реального воплощения, — пьет в общем даже с наслаждением. К черту предрассудки: «Нет ничего красивей и благородней… завоевателя».

В переводе на русский имя героя повести «Велл Эндъю» можно прочитать как «Ну, а ты?». Смысл, вложенный писателем в эту значимую фамилию, можно истолковать так: ну, а ты, человек, каким окажешься в минуту тяжелых испытаний, останешься ли человеком?

ИТАК, с первого своего появления марсиане оказались в гуще нравственных, социальных и политических треволнений Земли.

По мнению братьев Стругацких, «второе нашествие марсиан» произошло после второй мировой войны. Но это утверждение — плод досадного недоразумения. На самом деле в первой половине нашего века марсиане много раз прилетали на Землю, а еще чаще люди наведывались к ним.

Один из таких визитов, состоявшийся еще в 1899 году, довольно забавен. В межпланетное путешествие отправляются двое землян — профессор физики и спекулянт зерном из Чикаго, финансировавший постройку корабля.

На Марсе компаньоны обнаруживают «параллельную жизнь», детально копирующую историю человеческого общества с отставанием по фазе. В данный момент там египетский период, библейские времена — точнее, середина семи «тучных» годов, после: чего, как известно, последуют семь «тощих». Предприимчивый бизнесмен, не теряясь, основывает пшеничный рынок. Впечатления от этого полета путешественники изложили в своих записках, которые опубликовал Эллисворт Дуглас в романе «Маклер фараона».

Как ни слаба была дореволюционная русская фантастика, но и она вполне своевременно откликнулась на марсианскую тему.

В 1901 году в Новгороде была издана маленькая книжечка «На другой планете», принадлежащая перу известного в свое время писателя-этнографа Порфирия Инфантьева. В предисловии к «Повести из жизни обитателей Марса» приведена небезынтересная корреспонденция из газеты «Новое время». В заметке говорится, что американский астроном мистер Дуглас, наблюдая Марс, «был поражен следующим странным фактом: он внезапно заметил серию блестящих огней, расположенных по прямой линии, тянувшейся на несколько сот километров. Эти гигантские огни горели в течение часа и десяти минут и затем исчезли столь же внезапно, как внезапно и появились.

Это расположение огней на прямой линии как бы указывает на волевое, разумное действие, а одновременность возникновения и исчезновения их подтверждает это предположение».

Скорее всего «разумные» огни почудились астроному, но, между прочим, вспышка, описанная в «Войне миров», существовала в действительности, и зарегистрирована наблюдателями. Не подумайте, кстати, что подобные заявления делались только семьдесят лет назад по тогдашней научной наивности. Вот вполне современные слова покойного президента Академии наук БССР В. Купревича: «Беру на себя смелость предположить, что и в наше время Марс населен живыми существами. Возможно, даже разумными. Об этом, в частности; свидетельствует внезапное появление на карте Марса Лаокоонова узла — темной области размером с Украину. Действительно: как в течение одного-двух сезонов образовался на столь обширной площади темный голубовато-серый покров? Возможно, не без участия преобразователей природы и необходимых (не будем говорить — технических) средств».

Но это так, мимоходом.

Особой эстетической ценности книга П. Инфантьева не представляет, но в ней выдержан вполне приличный для того времени научный уровень. И это особенно заметно по сравнению со всякого рода халтурой, которая не обошла своим вниманием и Марс. Например, в романе немецкого литератора А. Дейбера «Три года на планете Марс» можно отыскать такие шедевры, как «народ, обитающий здесь, наверху…». По мнению автора книги, Марс расположен выше Земли. Или: «Мы столкнулись, к счастью, очень легко с маленькой Луной Марса, Фобосом».

Столкнулись и полетели дальше.

И в начале века можно было бы знать, что воздухоплавание не подойдет для межпланетных перелетов по причине отсутствия воздуха. Наконец прилетели: «…Слезы счастья, слезы самой чистой радости бежали по обросшим бородами, давно уже не бритым щекам… ученых». Любопытно, что мешало им побриться в дороге?

Но вернемся к П. Инфантьеву.

Самое интересное в его повести способ, с помощью которого герой попадает на Марс, — лишнее доказательство того, что новое — это хорошо забытое старое. Уже П. Инфантьев отлично понимал сложность переброски материальных тел через такие гигантские расстояния, поэтому его герои обмениваются разумами — человеческое «я» временно поселяется в теле марсианина, и наоборот, точь-в-точь как в недавней повести В. Тендрякова «Путешествие длиной в век» или в «Обмене разумов» Р. Шекли. Правда, П. Инфантьев и его персонажи еще ничего не знают о радиоволнах, и писателю приходится умолчать о конкретном способе передачи мыслительных излучений.

П. Инфантьевым сделана одна из первых, хотя еще и очень примитивных, попыток описать неземное общество. Внешне его марсиане не похожи на людей, и, когда герой приходит в ужас, осознав себя в теле марсианина с единственным глазом, хоботами вместо рук, клешнями, хвостом и ухом на макушке, ему очень резонно отвечают: «Вы, обитатели Земли, привыкли считать себя центром мироздания, венцом творения и, если подозреваете о существовании разумных существ на других планетах, то почему-то воображаете, что эти существа непременно должны быть и по наружному виду похожи на вас…

И поверьте… что обитателю Марса, в первый раз видящему организм человека, он кажется таким же безобразным и внушает такое же отвращение, как и наш организм вам». Вполне материалистическая и атеистическая точка зрения.

Само же марсианское общество аналогично земному, но сильно ушло вперед по части механизации. «У марсиан применение различных машин доведено до удивительного совершенства, и всюду, где только можно заменить работу разумного существа автоматическим механизмом, это сделано». Описывая научно-технические достижения, передовую систему образования, развитие искусств, П. Инфантьев, правда, обходит стороной вопрос о политическом строе марсианского общества.

Несколькими ступенями выше этих книг стоит изданный примерно в то же время роман некогда популярного и не совсем справедливо забытого немецкого фантаста Курда Ласвица «На двух планетах». Эта книга принадлежит не к уэллсовской, а к жюльверновекой школе. Заслуживает доброго слова попытка К. Ласвица придать научной фантастике черты художественной литературы, пусть даже не во всем удавшиеся. Здесь мы найдем первые индивидуализированные портреты марсиан. По Ласвицу, они вполне похожи на людей, так что между земными кавалерами и марсианскими дамами завязываются романы. Да и попробуй не завяжи роман, если марсианка Ла чудо как хороша: «Ее пышные волосы, свернутые на затылке узлом, были такого цвета, который почти не встречается на Земле: светло-русые, с красноватым отливом, они напоминали, пожалуй, чайную розу; обворожительно нежно, подобно сиянию, обрамляли они ее бледное точеное лицо…» Здесь пора сделать небольшое отступление и, сильно забежав вперед, упомянуть о пародийном рассказе американского писателя Э. Гамильтона «Невероятный мир», маленький диалог из которого помещен в эпиграфе этой статьи. «Невероятный мир» не раз приходит на ум при чтении марсианской фантастики.