Том 20. Дом шалунов - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

— Даем! Даем! — хором отвечали ему мальчики.

— В таком случае те, кого я назову, выходите вперед, — скомандовал Алек.

— Так точно, ваше величество, — пропищал Бобка.

— Кто посмеет еще назвать меня царем или величеством, тому я дам хорошую трепку! — сверкнул на него своими черными глазами Хорвадзе и тотчас же добавил уже спокойно: — А теперь выходите вперед по очереди. Павлик Стоянов.

— Я.

— Вова Баринов.

— Здесь!

— Витик Зон.

— Я тут!

— Арся Иванов.

— Налицо!

— Бобка Ящуйко.

— Здесь. Только не дерись, пожалуйста…

— Дима Бортов.

— Весь тут!

— Греня Кошуров.

— Я!

— Антоша Горский.

— Есть такой!

— Гутя Ломов.

— Ау!

— Со мною вместе пойдут десять человек, считая и меня, самые высокие и сильные, — наскоро окинув глазами выбежавших вперед к нему мальчиков, произнес деловито Алек и затем продолжал: — те, которые останутся, постарайтесь нашуметь как следует за себя и за нас, чтобы никому и в голову не пришло, что нас десятка здесь не хватает. Поняли?

— Поняли! — отвечали оставшиеся мальчики.

— А вы, рыцари, вперед! И как можно тише! Я бы рекомендовал даже снять сапоги, — обратился Алек к послушно следовавшим за ним десяти мальчикам.

Все десять рыцарей пригнулись к полу, точно нырнули, и в следующую минуту уже шли в одних носках. Сапоги понесли с собою.

— Мы идем за Котей, Алек? — нерешительно осведомился Павлик по дороге.

— Нет, мы идем на чердак! — угрюмо отвечал их предводитель.

— На чердак? — произнесли недоумевающие все девять мальчиков разом. — Но что же там такое на чердаке?

— Многое, — коротко отвечал Алек тем же тоном, — там лежат корзины со всякой рухлядью, ящики с хламом и сундук с нашими святочными костюмами. Больше ничего!

— Больше ничего! — отвечали мальчики и разом замолкли, потому что уже были на чердаке, где Алек быстрой рукой зажег вынутый из кармана свечной огарок.

Михей и Котя шли густым темным лесом. Кудлашка плелась за ними. Черная ночь покрыла чащу. Но у Михея был фонарь, которым он освещал дорогу. Отошли недалеко, всего каких-нибудь полверсты от Дубков, потому что от волнения и горя маленький пленник Михея едва передвигал ноги.

— Не могу дальше идти, — прошептали его трепещущие губы, — дай мне отойти маленько!

— Еще чего! Ишь ведь барин какой! — грубым голосом закричал Михей. — Не велишь ли еще заночевать в лесу? Нет, братец ты мой, дудки это! Небось, здесь сейчас нечисть всякая водится и лесовик, не к ночи будь сказано, и русалки, и все такое. Заведут в чащу и замучат. И поминай как звали. Говорят тебе, прибавь ходу, а не то…

И прежде чем Котя мог опомниться, Михей со всей силы ударил его палкой, на которую опирался в пути.

Котя застонал. Кудлашка, видя, что обижают ее хозяина, залаяла и оскалила на Михея зубы.

Михей ударил и ее. Собака завыла.

— Не смей обижать Кудлашку! Не смей! Бей меня, сколько хочешь! А ее не дозволю трогать! — вне себя вскричал Котя и, весь взволнованный, дрожащий, со сверкающими глазенками, встал между Михеем и своим четвероногим другом.

— Ах, ты так-то! — зашипел Михей, и, швырнув Котю на землю, занес над ним палку. — До смерти заколочу!

— У! У! У! — послышалось в кустах. Точно кто-то смеялся, аукал и стонал.

— Что это? Господи, помилуй! — вырвалось из груди Михея, и он уронил на землю палку.

— Га-га-га-га! — ответило ему что-то с противоположной стороны куста.

— Это мы! Это мы! Это мы, дядя Михей, за тобой пришли! — заулюлюкали, зазвенели голоса.

— Ох! — вырвалось у Михея. — Пропали мы с тобою, Миколка! Совсем пропали! Нечистая сила это! — роняли его трясущиеся губы, и он метнулся было в другую сторону от кустов.

— Не уйдешь! Не уйдешь! Не уйдешь! — загоготали снова из ближнего куста.

Михей схватился за голову, не зная, куда броситься, что предпринять. Котя был тоже сам не свой. Как и все деревенские дети, он верил в существование на свете леших, чертей, ведьм и русалок, во всякого рода небылицы, выдуманные простыми, необразованными людьми.

Холодный пот выступил у мальчика при первых же звуках этого страшного хохота. Даже Кудлашка, и та была испугана. Она поджала хвост, тихо завыла и, вдруг стрелой кинувшись в кусты, исчезла там.

Трясущаяся холодная рука Михея схватила руку Коти.

— Мы пропали, Миколка! Бежим! Хошь? Авось спасемся! Господи, помилуй! Слышь, бежим! Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его!

Хохот, гиканье и голоса в кустах умолкли на мгновенье. Там только слышался странный, едва ли испуганный визг Кудлашки и какая-то возня в траве.

Михей, позабыв и про Миколку, и про весь мир, кинулся со всех ног по лесной тропинке.

Но вдруг кусты ожили. Страшные черные существа с хвостами и рожками выскочили оттуда и в один миг окружили Михея.

Котя замер от ужаса, хотя одно из рогатых существ шепнуло ему:

— Ты не бойся. Тебе мы ничего дурного не сделаем.

При свете Михеева фонаря страшные маленькие рогатые существа с диким хохотом, визгом и улюлюканьем запрыгали, закружились вокруг беглеца. Их черные рожи, их рога, хвосты и по-змеиному извивающиеся фигуры наполняли новым ужасом суеверного Михея. Они накидывались на него, щекотали, щипали его, дули ему в уши, царапали ему руки, тормошили и всячески мучили его.

— Свят! Свят! Свят! Господь Саваоф! — шептал Михей и поминутно крестился, всеми силами стараясь избавиться от страшных существ. Но ему не помогал ни крест, ни молитва: они не исчезли.

— Сейчас мы замучим тебя!

— Замучим! Да, да!

— И утащим в ад!

— И утащим! Утащим! — пищали они, кривляясь на разные лады. И дикая пляска их продолжалась без конца вокруг Михея.

— Слушайте, родимые! — не своим голосом прошептал Михей. — Не губите душу христианскую! Отпустите меня!

Тогда самый высокий подскочил к Михею и захохотал ему диким хохотом прямо в ухо:

— Отпустим тебя, только клятву нам дай: этот лес — ни ногой никогда, никогда! В это место забудь заходить!

— Слышу, родимые! За десять верст близко не подойду. Отпустите только!

— Клянешься?

— Жизнью своей клянусь! Пущай меня гром убьет на этом самом месте.

- прогремел страшным голосом высокий и так дико засверкал глазами на Михея, что тот как безумный вскочил на ноги и стрелой понесся по лесу, крича во все горло:

— Родимые, спасите! Голубчики, помогите! Смертушка пришла! Ой! Ой! Ой! Ой!

За ним вдогонку понеслись визг, свист, хлопки и улюлюканье. Потом все собрались около Коти, который очнулся и сидел под деревом, обнимая мохнатую шею Кудлашки, снова очутившейся возле него.

При виде возвращающейся "нечистой силы" Котя громко вскрикнул, протянул вперед руки и закрыл глаза.

Тогда самый высокий прыгнул вперед и радостно крикнул голосом Алека Хорвадзе:

— Котя, голубчик! Ты можешь быть спокоен, дядя Михей никогда уже не придет за тобою!

И маленький грузин схватил удивленного Котю в свои объятья.

— Так вот вы кто! А я думал… Спасибо, что спасли меня, братцы! — вскричал Котя, в то время как пансионеры горячо целовали и обнимали своего маленького приятеля.

Алек рассказал ему в нескольких словах, как он придумал напугать Михея, как десять мальчиков отправились на чердак и взяли из большого сундука десять святочных костюмов, которые им делали к прошлому Рождеству, и как догнав Михея, они напугали его так, что он никогда уже не вернется в Дубки.

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая