Искатель. 1992. Выпуск №3 - Макдональд Джон Данн - Страница 31

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая

— Нюрнберг? — высказал предположение Уимзи.

— Именно так; да, конечно, так — «Нюрнбергская хроника». Интересно, она все еще на старом месте? Если мне не изменяет память, она стояла там, около окна.

Он приблизился к одному из стеллажей, который вплотную подходил к окну. Сырость похозяйничала здесь весьма основательно. Стекло было разбито, и в комнату попадал дождь.

— Куда же она девалась? Большая книга в тисненом переплете. Хотел бы я взглянуть еще разок на старую «Хронику».

Его взгляд неуверенно скользил по полкам. Уимзи, как истинный любитель книг, первым заметил «Хронику», втиснутую в самом конце полки, у стены.

— Боюсь, она довольно в плохом состоянии. О!..

Когда он вытащил книгу, ему под ноги упал свернутый лист бумаги. Он нагнулся и подобрал его.

— Послушайте, Бердок, это не то, что вы ищете?

Хэвиленд Бердок — он рылся на одной из нижних полок — выпрямился так быстро, что его лицо покраснело от стремительного движения.

— Боже мой! — воскликнул он, то краснея, то бледнея. — Смотри, Винни, это отцовское завещание. Удивительно! Кому бы пришло в голову искать его именно здесь?

— Это действительно завещание? — спросила миссис Хэнкок.

— Должен сказать, что в этом можно не сомневаться — холодно ответил Уимзи. — «Последняя воля Симона Бердока».

Он стоял, снова и снова переводя взгляд с передаточной[14] надписи на чистую сторону листа.

— Ну и ну! — сказал мистер Хэнкок. — Странно! Это кажется почти предопределением — то, что вы взяли именно эту книгу.

— Что же в этом завещании? — с волнением спросила миссис Бердок.

— Прошу прощения, — сказал Уимзи, передавая ей документ. — И в самом деле, мистер Хэнкок, похоже на то, будто мне было предопределено найти его.

Он снова посмотрел на «Хронику», с мрачным видом провел пальцем вокруг пятна плесени, которая, проев переплет, проступила даже на страницах книги, почти уничтожив выходные данные.

Хэвиленд Бердок тем временем развернул завещание на ближайшем столике. Его жена склонилась над его плечом. Супруги Хэнкоки, едва сдерживая любопытство, стояли рядом, ожидая результатов изучения. Уимзи с видом полного равнодушия к этому семейному делу рассматривал стену, возле которой стояла «Хроника». Он прикасался пальцами к влажной поверхности стены, исследуя пятна сырости, которые имели вид усмехающихся человеческих лиц.

Мистер Фробишер-Пим, отошедший было куда-то, теперь приблизился и осведомился о причине волнения.

— Вы только послушайте! — вскричал Хэвиленд. Едва сдерживаемое торжество звучало в его голосе и сверкало в глазах. — «Все, чем я владел, умирая… — здесь длинный перечень имущества, это не имеет значения — моему старшему сыну Мартину…» (Мистер Фробишер-Пим присвистнул.) Слушайте! «…до тех пор, пока тело мое остается на земле. Но как только я буду похоронен, предписываю, что вся собственность переходит целиком к моему младшему сыну Хэвиленду…» — Тут еще много всего, но это — главное.

— Боже милостивый! — сказал мистер Фробишер-Пим. Он взял у Хэвиленда завещание и, нахмурясь, прочитал его.

— Все правильно, — сказал он. — Мартин имел собственность и потерял ее. До сегодняшнего дня все принадлежало ему, хотя никто об этом не знал. Сейчас все это ваше, Бердок. Без сомнения, самое необычное завещание, которое я когда-либо видел. Ну что же, Бердок, должен вас поздравить.

— Спасибо, это очень неожиданно, — засмеялся Хэвиленд.

— Что за странная мысль! — воскликнула миссис Бердок. — Если бы Мартин был бы здесь, все было бы страшно неловко. Вдруг бы он захотел остановить похороны?

— Действительно, — сказала миссис Хэнкок. — А он смог бы это сделать? Кто распоряжается похоронами?

— Исполнители, как правило, — ответил мистер Фробишер-Пим.

— А кто в данном случае исполнители? — спросил Уимзи.

— Не знаю. Сейчас посмотрим. Позвольте. — Мистер Фробишер-Пим снова изучил документ. — А, вот то, что нам нужно! «Я назначаю двух своих сыновей, Мартина и Хэвиленда, совместными исполнителями моей воли». Что за удивительное распоряжение!

— Я бы назвала его безнравственным, нехристианским! — воскликнула миссис Хэнкок. — Оно могло бы иметь ужасные последствия, если бы — по воле провидения — завещание не было потеряно.

— Боюсь, отец этого и хотел, — мрачно сказал Хэвиленд. — Понимаете, я не желаю притворяться. Он ненавидел нашу мать и ревновал ее к нам. Это все знают. Его отвратительное чувство юмора было бы, по-видимому, удовлетворено, если бы мы стали переругиваться над его телом. К счастью, он перехитрил самого себя, когда спрятал завещание здесь. Теперь он похоронен, и вопрос решился сам собой.

— Вы в этом уверены? — спросил Уимзи. Он насмешливо смотрел то на одного, то на другого, и его длинные губы складывались в подобие усмешки.

— Уверены в этом? — переспросил викарий. — Мой дорогой лорд Питер, вы присутствовали на похоронах. И сами видели, как его зарыли.

— Я видел только, что зарыли гроб, — мягко сказал Уимзи. — А то, что в нем было тело, это всего лишь непроверенное умозаключение.

— Я видел его в гробу, — сказал мистер Хэвиленд, — и моя жена тоже.

— И я, — сказал викарий. — Я присутствовал, когда тело перекладывали из временного гроба, в котором его привезли из Штатов, в постоянный дубовый гроб, доставленный Джо-лиффом.

— Совершенно верно, — сказал Уимзи. — Я не отрицаю, что, когда гроб поставили в церковь, тело в нем было. Я только сомневаюсь, было ли оно там, когда гроб опускали в могилу.

— Лорд Питер, это просто неслыханно — высказывать подобные предположения, — строго произнес мистер Фробишер-Пим. — Не могли бы объясниться более подробно? И потом, если тело не в могиле, то где, как вам кажется, оно находится?

— Пожалуйста. — сказал Уимзи.

Он уселся на край стола и, покачивая ногой, заговорил:

— Думаю, эта история начинается с молодого Ролинсона. Он клерк в конторе мистера Грэхема, который составлял завещание, и, как я предполагаю, кое-что знал об условиях этого завещания.

Когда из Штатов поступило известие о смерти мистера Бердока, молодой Ролинсон, по-видимому, вспомнил условия завещания и решил, что мистер Бердок, находясь за границей далее, будет до некоторой степени в неравном положении. Должно быть, Ролинсон привязан к вашему брату.

Викарий пробормотал, что у Мартина, как он слышал, всегда были хорошие отношения с деревенскими парнями.

— Это только подтверждает мою мысль, — сказал Уимзи. — Видите ли, я полагаю, молодой Ролинсон хотел дать Мартину равный шанс на законное наследство. Ему не хотелось ничего говорить о завещании — его могли и не найти, — и, возможно, он думал, что, даже если оно и найдется, могут возникнуть какие-нибудь затруднения. Вероятно он, рассудил, что самое лучшее — украсть тело и хранить его непогребенным, пока Мартин не приедет и сам во всем не разберется.

— Очень странное предположение, — сказал мистер Фробишер-Пим.

— Так вот, — продолжал лорд Питер, — молодой Ролинсон понял, что в одиночку ему не справиться, и стал искать себе помощников. И остановился на мистере Мортимере.

— Мортимере?

— Я не знаю Мортимера лично, но, судя по тому, что о нем говорят, это, должно быть, бойкий малый с возможностями, которые есть не у каждого. Молодой Ролинсон и Мортимер все обсудили и разработали план действий. Конечно, мистер Хэнкок, вы чрезвычайно помогли им этой вашей идеей прощания с покойным. Трудно представить, как бы иначе они смогли все провернуть.

Смущенный Хэнкок издал что-то похожее на клохтанье.

— Замысел был таков. Мортимер предоставляет свой древний экипаж, раскрашенный люминесцентной краской и затянутый черной материей. Он должен изображать карету старого Бердока. Кроме того, молодому Ролинсону необходимо было во что бы то ни стало найти достаточно легкомысленного компаньона, который бы согласился принять участие в игре. Он столковался со сборщиком налогов и сочинил небылицу для мистера Хэнкока, чтобы дежурить с четырех до шести утра. Одним словом, план был составлен, и в ночь на среду состоялась генеральная репетиция, которая до смерти напугала вашего человека, Планкетта, сэр.

• Предыдущая
• 31/37
• Следующая