Искатель. 1992. Выпуск №3 - Макдональд Джон Данн - Страница 32

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая

— Если бы я только на минуту подумал, что это правда… — сказал мистер Фробишер-Пим.

— В четверг в два часа ночи, — продолжал Уимзи, — заговорщики спрятались в алтаре и стали ждать, пока миссис и мисс Хэнкок займут свои места у гроба. Затем они подняли шум, чтобы привлечь их внимание. Когда же леди смело бросились вперед, чтобы выяснить, в чем дело, они выскочили и затолкали их в ризницу.

— Боже праведный! — воскликнул мистер Хэнкок.

— Это произошло, когда карета смерти в условленное время подъехала к южному входу. Мортимер и двое других вытащили набальзамированное тело из гроба и заполнили его мешками с опилками. Я уверен, что это опилки, потому что они валялись на полу в приделе Божьей матери. Они положили тело в экипаж, и Мортимер умчался. Карета пронеслась мимо меня в половине третьего, значит, вся операция не заняла у них много времени. Мортимер, по-видимому, действовал один, хотя возможно, помощник у него все-таки был, чтобы присматривать за телом, пока он сам в черной маске исполнял роль кучера без головы. Впрочем, здесь полной уверенности у меня нет.

Когда я подъехал к развилке возле Фримптона, они как раз пронеслись через последние ворота и направились к сараю. Там оставили экипаж — я видел и его, и отруби, они были нужны, чтобы заставить лошадей идти тихо, — а тело, я думаю, они вывезли оттуда на машине. Впрочем, это уже детали. Я не знаю, куда они его девали, но, если вы спросите об этом Мортимера, не сомневаюсь, он заверит вас, что оно на земле.

Уимзи сделал паузу. И если мистер Фробишер-Пим и супруги Хэнкоки были ошеломлены и растерянны, Хэнкок просто позеленел. На щеках миссис Хэвиленд выступили красные пятна, рот запал. Уимзи взял «Нюрнбергскую хронику» и, задумчиво поглаживая ее переплет, продолжал:

— Тем временем молодой Ролинсон и его приятель учинили беспорядок в церкви, чтобы создать впечатление, что это выходка протестантов. Потом они заперли себя в котельной, а ключ выбросили в окно. Возможно, мистер Хэнкок, вы там его и найдете, если сочтете нужным поискать. Вам не показалось, что этот рассказ о нападении на них то ли двух, то ли трех человек был не очень убедителен? Хаббард здоровый, сильный малый, да и Ролинсон не из слабых, а их, как они говорят, засунули в котельное отверстие, словно детей, и при этом они не получили ни единой царапины.

— Послушайте, Уимзи. а вы уверены, что не преувеличиваете? — спросил мистер Фробишер-Пим. — Нужно иметь очень веские доказательства, прежде чем…

— Что ж, — ответил Уимзи, — получите ордер в министерстве внутренних дел. Вскройте могилу. И вы сразу увидите, правда это или только мое больное воображение.

— По-моему, весь этот разговор отвратителен! — возмутился мистер Бердок. — Не могу представить себе ничего более оскорбительного, чем на следующий день после похорон отца сидеть здесь и выслушивать эту возмутительную чепуху. Вы, конечно, не позволите, чтобы труп нашего отца был потревожен? Это ужасно! Это осквернение могилы!

— Действительно, очень неприятно, — мрачно сказал мистер Фробишер-Пим, — но если лорд Питер всерьез выдвигает свою поразительную версию, которой я едва могу поверить… (Уимзи пожал плечами), я считаю своим долгом напомнить вам, мистер Бердок, что ваш брат, когда он приедет, может настаивать на расследовании этого дела. Ого! Время обедать. Господи, что подумает Агата?

Уимзи протянул Бердоку руку, тот пожал ее с явным отвращением.

— Извините, — сказал Уимзи, — у меня, знаете ли, гипертрофированное воображение. Не обращайте внимания. Прошу прощения и все такое…

— Думаю, лорд Питер, не следует развивать воображение за счет хорошего тона, — язвительно сказала миссис Бердок.

Все стали расходиться. И, должно быть, от смущения Уимзи унес под мышкой «Нюрнбергскую хронику», что выглядело довольно странным в этих обстоятельствах.

— Я очень расстроен, — сказал мистер Хэнкок.

По приглашению супругов Фробишер-Пим он посетил их после воскресной службы и сейчас сидел, напряженно выпрямившись. Его лицо пылало от волнения.

— Вчера вечером я сам подмел пол в приделе Божьей матери, где стоял гроб, и нашел среди мусора немного опилок. Это навело меня па мысль поискать ключ от котельной, и я действительно нашел его в кустах — примерно на расстоянии броска от котельной. Тогда я решил поговорить с Хаббардом…

— Ну и что он — сознался? — с нетерпением спросил мистер Фробишер-Пим.

— Сознался, но, мне грустно об этом говорить, он не выказал при этом никаких угрызений совести. Даже смеялся. Это был мучительный разговор.

— Представляю, как это, должно быть, неприятно, — сказал Фробишер-Пим сочувственно. — Ну а теперь, я полагаю, нам нужно навестить мистера Бердока. Дело, конечно, скверное, и чем быстрее мы им займемся, тем лучше. Пойдемте, викарий.

Уимзи и хозяйка дома уже около получаса сидели у камина, обсуждая случившееся, когда мистер Фробишер-Пим неожиданно просунул голову в дверь и сказал:

— Послушайте, Уимзи, мы собираемся к Мортимеру. Я бы хотел, чтобы вы поехали с нами и вели машину. У Мерридью по воскресеньям всегда выходной, а я не люблю ездить по вечерам, особенно в туман.

— Хорошо, — согласился Уимзи.

Он поднялся в свою комнату и через несколько минут спустился вниз в тяжелом кожаном пальто и со свертком в руке. Коротко поздоровавшись с Бердоками, уселся на шоферское место. И вскоре он уже осторожно вел машину сквозь туман по Херритипг Роуд.

Дом мистера Мортимера с обширными конюшнями и хозяйственными строениями отстоял примерно на две мили от основной дороги. В темноте Уимзи мало что мог рассмотреть, он заметил только, что окна первого этажа освещены, а когда после настойчивого звонка мирового судьи дверь открылась, до них донесся громкий взрыв смеха — свидетельство того, что и мистер Мортимер не принимает своего злодеяния всерьез.

— Мистер Мортимер дома? — спросил мистер Фробишер-Пим тоном человека, с которым лучше не шутить.

— Да, сэр. Входите, пожалуйста.

Они вошли в большой, обставленный в старинном стиле зал, хорошо освещенный и довольно уютный, с изящной дубовой ширмой, стоящей углом к двери. Мигая от света, Уимзи шагнул вперед и увидел большого, плотного сложения мужчину с густым румянцем на щеках, приветственно простирающего к ним руки.

— Фробишер-Пим! Боже мой! Как это мило с вашей стороны! У нас здесь несколько ваших старых друзей. О, — голос его слегка изменился, — Бердок! Вот так-так!..

— Будь ты проклят! — закричал Хэвиленд, яростно отталкивая мирового судью, который пытался оттеснить его назад. — Будь ты проклят, свинья! Прекратите этот безумный фарс! Что ты сделал с телом?

— Что? С телом? — переспросил мистер Мортимер с некоторым смущением.

— Твой дружок Хаббард признался. Отрицать бесполезно! Какого дьявола ты спрашиваешь? Тело где-то здесь. Где оно? Давай его сюда!

С угрожающим видом он быстро обошел ширму и оказался в ярком свете ламп. Высокий худой человек неожиданно поднялся из глубины кресла и встал перед ним.

— Полегче, старина!

— Боже милостивый! — сказал Хэвиленд, подавшись назад и наступив Уимзи на ноги. — Мартин!

— Он самый, — сказал тот. — Я здесь. Вернулся, как фальшивая монета. Ну, здравствуй.

— Значит, за всем этим стоишь ты? Впрочем, чему удивляться? Ты, наверно, думаешь, что это прилично — вытаскивать из гроба своего отца и возить его по всей округе, устраивать цирковое представление!..

— Погоди, погоди, — сказал Мартин. Он стоял, слегка улыбаясь, руки в карманах смокинга. — Наше eclairrissement[15] приобретает, кажется, публичный характер. Кто эти люди? О, я вижу, викарий. Боюсь, викарий, мы обязаны объясниться перед вами и к тому же…

— Это лорд Питер Уимзи, — вступил в разговор мистер Фробишер-Пим, — который раскрыл ваш… к сожалению, Бердок, я должен согласиться с вашим братом, который называет это позорным заговором.

— О боже! — воскликнул Мартин. — Послушайте, Мортимер, вы ведь не знали, что играете против лорда Питера Уимзи, не правда ли? Неудивительно, что мышка выскользнула из мышеловки. Этот человек считается настоящим Шерлоком Холмсом. Диана, это лорд Питер Уимзи. А это — моя жена.

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая