Любовь по переписке - Хэнсон Джинджер - Страница 46
- Предыдущая
- 46/59
- Следующая
– Мы с вашим отцом должны пойти посмотреть на корову. – Женщина улыбнулась, потом погрозила указательным пальцем. – Чтобы я не слышала вашего хихиканья.
Слабый свет маленькой лампочки на столе достигал угла небольшой комнаты, но изможденное лицо немолодой женщины светилось любовью. Ее светлые карие глаза видели детей там, где ничего не существовало, и глубина ее чувств вызвала слезы на глазах у Анджелы.
Что произошло с семьей миссис Оутс?
Анджела долго лежала без сна после того, как хозяйка дома улеглась. Хотя ей было жаль миссис Оутс, она беспокоилась о себе. Она оказалась одна в обществе сумасшедшей женщины в диких прериях, граничащих со страной индейцев. Где-то недалеко от дома выли шакалы. Ветер разносил их вой, и казалось, что он проникал во все щели полуразрушенного дома. Она поежилась, стараясь не смотреть ни направо, ни налево, опасаясь увидеть там Бекки или Мэри Энн.
– Миссис Шампьон, просыпайтесь. Миссис Шампьон! – Эти крики разбудили Анджелу, которая с большим трудом заснула в эту ночь. Открыв глаза, она увидела стоящую у ее постели миссис Оутс. Не дав ей времени окончательно проснуться и опомниться, миссис Оутс объясняла:
– Вот тут ваш завтрак, миссис Шампьон. Я сегодня буду целый день на южном поле. Пока моя семья не вернется из города.
– Семья? – переспросила Анджела, и воспоминания о происходившем прошлым вечером отогнали остатки сна.
Она осторожно рассматривала миссис Оутс, опасаясь, как бы ее недоверие не спровоцировало пожилую женщину.
– Мистер Оутс и две наших дочери. – Миссис Оутс поставила тарелку с кукурузой так, чтобы Анджела могла ее достать. – Они ушли еще до рассвета.
– Мне жаль, что я не смогла их увидеть. – Анджела старалась говорить спокойным тоном.
– Они всегда возвращаются домой до темноты. – Миссис Оутс как-то неуверенно произнесла последние слова. Затем выпрямилась, как будто в чем-то убедила сама себя, и уверенно сказала: – Вы сможете увидеть их за обедом.
Знала ли она, что они никогда не вернутся, и просто не могла с этим смириться?
– Я уверена, что они вернутся до наступления темноты. – Что-то заставило Анджелу произнести эти слова.
– Конечно, а как же иначе. – Пожилая женщина положила несколько кусочков бисквита в полотняную сумку. – Если вам что-нибудь будет нужно, сильно стучите по дну сковородки, так, чтобы я услышала.
Плохо выспавшаяся и все еще мучимая своими ранами, Анджела большую часть дня проспала. Когда она проснулась во второй половине дня, миссис Оутс делала вид, что обедает за столом, разговаривая с несуществующей семьей.
В этот раз Анджела не была голодна, так как смогла взять себе миску вареной кукурузы перед тем, как миссис Оутс вернулась. На следующий день она собиралась посетить курятник, который видела во дворе.
На следующее утро повторилось то же самое. Анджела понятия не имела, когда семья миссис Оутс покинула дом и куда направилась, но она точно знала, что они возвращались только в воображении хозяйки дома.
А через два дня Анджела уже поняла, что миссис Оутс по утрам ведет себя совершенно нормально, но, когда она возвращается после работы в поле, ей кажется, что семья ждет ее дома.
«Железнодорожная станция Бакстер для нас так же недосягаема, как Париж», – подумал Рэнсом, когда он, Сойер и Гаррисон увидели группу канзасских фермеров, приближающихся к ним.
А над ними теплое июньское солнце опускалось за горизонт сквозь тучи, обещавшие дождь.
Рэнсом снял с шеи белый носовой платок, который Сабрина для него обшила кружевом, и стер пыль, покрывавшую его влажное лицо, подсознательно стараясь при этом уловить аромат жасмина.
– Смотрите, они собираются нас приветствовать, – проговорил Гаррисон, – но я не вижу угощений.
– Вместо угощений ружья и пистолеты, – сказал Сойер, положив руку на свой пистолет.
Рэнсом опять повязал платок себе на шею.
Пять всадников остановили своих лошадей в нескольких шагах от них. Крупный мужчина, сидевший на лошади, привыкшей, вероятно, пахать землю, подъехал немного ближе.
– Это ваши быки? – спросил он, обращаясь ко всем троим, но глядя на Рэнсома.
Сдвинув шляпу, Рэнсом кивнул головой. Нервничая от присутствия чужих лошадей, конь Рэнсома бил копытом землю и немного отошел в сторону.
– Мы приехали сказать вам, что в стране индейцев действует карантин. И мы не пустим к себе быков из Техаса. – Четверо его спутников молча кивали головами.
– Но вы перекрываете нам дорогу на железнодорожную станцию. – В каждом слове Рэнсома слышно было его разочарование, крушение всех его надежд. Ему ужасно хотелось сбросить этих седоков с их лошадей.
– Мы хотим обезопасить наши стада от техасской лихорадки.
– А вы понимаете, какой длинный путь мы прошли, прежде чем добрались сюда? – Задавая этот вопрос, Рэнсом думал о всех трудностях, которые пришлось преодолеть Анджеле, его людям, их лошадям и быкам во время этого длительного похода.
– Мы не просили вас приводить сюда быков.
Рэнсом хорошо осознавал ситуацию, он понимал, что может потерять любимое ранчо.
– А если мы попытаемся пройти на станцию?
– Мы расстреляем ваших быков. – И как будто в подтверждение своих слов каждый из них взялся за оружие.
– Вам не кажется, что это не по-соседски? – Гаррисон сплюнул, и пропитанная табаком слюна попала в траву между двумя группами всадников.
А Рэнсому ужасно хотелось расстрелять парламентеров. Преодолев массу трудностей, они находились в двух шагах от заветной цели, а эти люди стояли у них на пути, они стояли между ними и возможным успехом предпринятых ими усилий.
Год тому назад из-за Гражданской войны они оказались на противоположных сторонах конфликта. Сегодня боязнь техасской лихорадки опять развела их по разные стороны.
– Это все, что мы хотели вам сказать. – Проговорив это, они ускакали и вскоре исчезли из виду.
Если он не сможет продать быков, то не только потеряет ранчо, но не сумеет расплатиться с людьми, которые ему помогали. Как они смогут вернуться в Техас, не получив денег?
– Похоже, у нас возникли серьезные проблемы, – сказал Сойер.
– Есть у кого-нибудь разумные предложения? Я готов принять любое, – спросил Рэнсом.
– Проклятые янки! – Гаррисон плотнее надвинул на голову шляпу. – Мало того, что они победили в войне, они еще хотят заставить нас умирать от голода.
– В этом как раз и состоит разница между победителями и побежденными. Все права принадлежат победителю.
Рэнсом увидел приближающееся к ним большое облако пыли, в котором можно было различить силуэты трех всадников.
– Это что, еще одни парламентарии?
– Нет, – сказал Сойер, вглядевшись в приближающихся гостей, – это умелые опытные всадники.
Рэнсом согласился. По тому, как изящно они сидели на лошадях, видно было, что гости много часов провели верхом. На самом высоком из трех всадников была куртка из оленьей кожи, которую Рэнсом с удовольствием надел бы сам.
Остановив танцующего коня, приезжий приложил палец к полям шляпы.
– Добрый вечер, мое имя Чанселлор. Наше стадо находится на западе, примерно в трех милях отсюда. Что, местные жители оказали вам более теплый прием, чем нам?
– Нет. – Рэнсому приятно было слышать знакомую южную интонацию приезжего. – Видно, здешние добрые люди хотят обезопасить себя и не пропустить наших быков.
Он представился сам и представил своих людей.
– У меня есть некоторые соображения насчет того, как можно доставить быков на рынок, – сказал Чанселлор. – Хотите послушать?
– Может, вы согласитесь поужинать с нами, – предложил Рэнсом. – Ужин, возможно, будет не очень вкусный, так как наш повар пострадал от разъяренных быков.
Серхио предложил заменить повара. Фасоль оказалась немного недоваренной, а бисквиты чуть-чуть пригорели, но пастухи не жаловались, также, как и их гости.
Во время еды разговоров было мало, и Рэнсом к ним не прислушивался. Мысли его были заняты поиском выхода из создавшегося положения. Он пытался оценить, сколько денег сможет получить за быков и лошадей. Повозка со всеми запасами была уничтожена разъяренными быками.
- Предыдущая
- 46/59
- Следующая
