Татарский удар - Идиатуллин Шамиль - Страница 76

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая

Патрик пожал плечами и осведомился:

— Информация о запуске межконтинентальных ракет есть?

— Нет, конечно. То есть запусков нет. Все шахты под контролем — и русские, и китайские, и корейские даже.

— А мобильные носители?

— Мобильные носители все заняты ужасно: у русских же стратегические учения. И бомбардировщики, и атомные подлодки расползлись на полпланеты.

— Так, — сказал Холлингсуорк. — Может, действительно есть смысл в бомбоубежище сходить?

Майер с интересом посмотрел на него и согласился:

— Пойдемте. По дороге объясните.

К тому моменту, как собеседники в несплоченной толпе злых чиновников вышли на закрытую деревьями боковую аллею, ведущую к бомбоубежищу (грандиозному подарку президента Эйзенхауэра преемникам), Майер оценил вводную и принялся в бешеном темпе названивать по самым разнообразным номерам, давая очень толковые и, главное, немногословные ЦУ. Обгонявшие их обитатели Белого дома явно сгорали от любопытства, расслышав фразы: «Особое внимание на Blackjack над Арктикой, Антарктикой и Центральной Азией… Три тысячи миль — это уже расстояние прямого удара… Проклятие, они уже двадцать лет самые большие в мире бомберы делают. Так чего ради им не припасти царь-бомбу и царь-ракету?.. Усильте радиолокационное наблюдение и спутниковый мониторинг и немедленно затребуйте подробный отчет с российских баз». Но даже самые любопытные чиновники отменно вышколены, потому лишь ускоряли шаг и чинно устремлялись в живой коридор, талантливо выстроенный агентами секретной службы и приданными им в помощь морскими пехотинцами.

Майер в этот коридор погружаться не стал, а остановился у его устья, знаком предложив Холлингсуорку переждать вместе с ним. Патрик послушался и постарался расслабиться. Нервничать хотелось ужасно. Глупо это было — даже если тревога не ложная, прятки в бомбоубежище — детская игра. Если ракета, предположительно летевшая к Белому дому, ядерная, укрытие могло устроить только отъявленных мазохистов, предпочитающих умирать долго и страшно. А неядерная ракета, нацеленная в Белый дом, должна попасть в Белый дом, не причинив особого вреда его окрестностям, к которым относилось и бомбоубежище. Слов нет, у русских точность — понятие невероятно относительное, и оно вполне могло распространяться на высокоточное оружие. Но если бы ракета угодила вот в это укрытие, разницу между теми, кто находился внутри, и теми, кто нервничал снаружи, определил бы только опытный патологоанатом. Эта мысль слабо успокаивала, но позволяла, по крайней мере, не коситься с вожделением на замазанную штукатуркой дверь полутораэтажной надстройки, скрывавшей подземный бункер.

Развлекаться подобными размышлениями пришлось недолго. Завершив разговор, Майер выжидающе посмотрел на Патрика. Тому стало немного неловко, хотя не он же устроил скаутские забеги для цвета исполнительной власти. Чтобы преодолеть неловкость, Патрик продолжил недосказанную мысль: — По большому счету, это колка орехов не то что королевской печатью, а королевским ноутбуком. Дорого, неудобно и глупо. Куда проще сделать, как их чеченцы или арабы делают. Загрузить два грузовичка взрывчаткой и пустить по Пенсильвания-авеню один за другим.

— Дорогой Патрик, цивилизация развивается в сторону усложнения, а не упрощения. Упрощение начинается не там, где гениальность, а там, где возвращается варварство. Себестоимость боевой единицы постоянно растет, а ее убойная мощность, с одной стороны, по абсолютным показателям, растет не менее быстро, а по относительным — точнее, на практике, падает. Во времена войны Севера и Юга солдат стоил полдоллара, мог убить одного противника, но убивал иногда и десять. Во Вторую мировую солдат стоил уже несколько тысяч и мог убить пяток солдат — а убивал в лучшем случае одного. Корея и Вьетнам — там другая история, Сонгми и так далее, хотя принцип тот же. Сегодня солдат стоит минимум полмиллиона, может нажатием кнопки снести целый квартал в городе. А на деле война с участием двадцати тысяч военных с нашей стороны оборачивается смешными потерями у противника — если говорить о военной силе. При этом любая потеря с нашей стороны становится поистине трагичной. Так что дешевле использовать тот же Tomahawk стоимостью в один-два миллиона, который выполнит поставленную задачу без риска для американцев и с куда большим эффектом. Большое счастье, что мы можем себе это позволить — тратить деньги, сберегая жизни сограждан.

Новые варвары не ценят свои жизни. А где дешева жизнь, дешево и все остальное. Им, на самом деле, просто выступить в роли камикадзе, использовав самые примитивные подручные средства — бутылку с керосином, крысиную отраву или серебряную краску. Но это не ускорит их развития, а наоборот, отдалит от цивилизованного уровня. Вы уж простите за цинизм, Патрик, но в обществе потребления даже затраты на массовое убийство являются не роскошью, а показателем цивилизованности… И Магдиев, как к нему ни относись, это понимает. Если он будет действовать с помощью грузовиков и шахидов в Cessna — потеряет всю сомнительную популярность, которую успел приобрести, и встанет на одну доску с каким-нибудь бен Ладеном. Он этого страшно не желает, потому и выбирает относительно технологичные — хотя и примитивные, по нашим меркам, способы. Вот почему я считаю ваше предупреждение по поводу Blackjack, по поводу возможности их задействования татарской стороной, ценным и достойным самого пристального внимания. Если не сейчас, то в будущем. Вполне в стиле Магдиева, если я правильно его оцениваю, — сообщил Майер, и его телефон, словно ожидавший завершения тирады, тут же зазвонил.

Он коротко ответил, отключился и сказал:

— Опять отбой. Пойдемте продолжим наши игры.

И направился к резиденции президента. Патрик последовал за ним, не обращая внимания на агентов, которые, получив, видимо, отбой из прозрачных наушников, принялись откачивать людской поток из убежища в обратную сторону.

Холлингсуорк именно в этот момент взялся оживлять собственную трубку, потому что вспомнил, что не позвонил жене. А она как раз сегодня отправилась к доктору выяснять, киста это все-таки или не киста.

Оказалось, не киста, а что-то доброкачественное и саморассасываемое. Сара по этому поводу наконец позволила себе разреветься — впервые за последние два месяца. Патрик сам едва не разревелся. Неудачно пошутил, предложив свою помощь в процессе рассасывания, после чего разговор приобрел ненужную нервность. Так что в себя Холлингсуорк пришел у западного входа — как раз когда завершил дозволенные речи.

У входа организованно, по-военному, толклись генералы из комитета начальников штабов. Представители политической, военной и контртеррористической разведок, надо полагать, уже проникли в здание и заняли ключевые посты. Завидев знакомые арки металлоискателей, Патрик принялся поспешно отключать телефон. Но Майер махнул рукой со словами «Бросьте» и сообщил дежурившему капитану:

— Это со мной. Пропуск не потеряли? Покажите офицеру. Благодарю. Да не выключайте вы телефон, он там все равно стабильно не работает.

В зале для секретных совещаний Патрик по привычке занял неприметное место у входа. Майер не стал просить его сменить дислокацию. Холлингсуорк с облегчением сделал вывод, что выступать ему не придется — помощник уже взял от собеседника все, что хотел, и дальше будет пользоваться этим (чем бы оно ни было) в автономном режиме.

— Джентльмены, — начал Майер и тут же замолчал.

Динамики под потолком опять издали пронзительную трель, а пол под ногами ощутимо завибрировал.

Майер не успел даже выругаться по поводу шестой тревоги за день — трель оборвалась, словно ее раздавили грубой рукой.

Холлингсуорк остро порадовался собственному ступору, не позволившему опытному разведчику позорно броситься к двери, — и тут же похолодел по иному поводу. В кармане Патрика запищал телефон, очевидно, поймавший текстовое сообщение.

Холлингсуорк с ужасом прижал карман, поминая про себя всех родственников Майера по женской линии, проклиная свою уступчивость и недостоверность легенд, согласно которым в зале совещаний впадает в анабиоз любая телефония.

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая