Татарский удар - Идиатуллин Шамиль - Страница 77

• Предыдущая
• 77/90
• Следующая

Генералы вслед за Майером повернули чугунные морды и уставились на пищащего штатского.

«А какого, собственно, черта», — после то ли векового, то ли секундного замешательства подумал Холлингсуорк, извиняясь, улыбнулся ястребиной компании и вытащил телефон.

Ровно в эту секунду раздалась не менее громкая трель. Майер перевел гадючий взгляд на нагрудный карман собственного пиджака и, не меняясь в лице, извлек оттуда трубочку.

Это словно подало сигнал остальным телефонам, притаившимся в зале заседаний: они принялись трещать, мяукать и вибрировать, так что военное руководство супердержавы на короткий миг превратилось в сюрную рекламу какого-нибудь сайта полифонических сигналов.

Патрик не успел по достоинству оценить картинку, потому что прочитал пришедшее сообщение первым. Майер справился с этим вторым, и послание SMS явно было тем же, что и у Холлингсуорка. Помощник поднял голову и медленно процитировал:

— Белый дом атакован татарскими ракетами. Подробности на www.news.tat. Что это за х…

Договорить он не успел, потому что исчез. Удивиться этому, или даже просто что-то заметить, или понять не успел ни Холлингсуорк, ни любой из двенадцати участников совещания, исчезнувших вместе с Джереми Майером и заметным участком Западного крыла Белого дома. Две ракеты, выпущенные два часа назад экипажем полковника Зайцева, достигли цели — на тридцать секунд позже расчетного времени, зато практически без отклонения от мишени.

Радарная установка Белого дома, которую с самого утра морочила многоуровневая система помех и несанкционированных вторжений, построенная вашингтонскими агентами Казани по заранее полученной схеме, успела засечь ракеты лишь за семь секунд до их контакта с целью. И то, главным образом, потому, что ракеты включили телевизионную оптику. Она позволила последний раз скорректировать курс — а заодно передать на развернутую неподалеку, за Нью-Йорк авеню, приемную антенну картинку надвигающегося Белого дома. Через полторы минуты эта картинка была закачана на сайт news.tat и еще полтора десятка сайтов, открытых специально для такого случая. Это был самый успешный дебют новостных ресурсов в истории мировой Сети. Впрочем, уже через полчаса картину дня дополнили более качественные сюжеты, снятые как многочисленными зеваками, так и профессионалами. Первым оказался Ричи Кармайкл, приглашенный сделать сюжет об итогах совещания начальников штабов. Он прибыл к Белому дому раньше времени, чтобы отснять цепочку лимузинов с флажками, прибывающих со стороны Пентагона. За несколько минут до удара Ленни по команде Ричи снова включил камеру и взялся за небесную панораму, украшенную росчерками сразу нескольких пар истребителей ПВО, рыскавших на разных высотах и в разных направлениях.

Ричи понял, что происходят, как минимум, масштабные учения, и принялся дозваниваться до источников — сначала в Белом доме, потом в Пентагоне. На вызовы никто не ответил, а Ленни всполошился, заметив в видоискатель снижавшийся по спирали странного вида Boeing со здоровенным диском над фюзеляжем.

Оператор решил, что террористы опять угнали пассажирский самолет, чтобы посадить его в Овальном зале.

На самом деле это был самолет дальнего локационного обнаружения AWACS, способный обнаружить и навести перехватчики на малоразмерные и малозаметные цели на дальнем расстоянии. Х-555 были ему вполне по зубам. Но роковую роль сыграла неверная команда вести поиск в высотном эшелоне от пятнадцати миль над поверхностью земли.

Когда руководство ПВО убедилось в чистоте стратосферы и решило перевести поиски на низший уровень, было уже поздно. AWACS успел засечь ракеты (проделавшие большую часть пути в нескольких метрах над поверхностью океана, а затем в режиме огибания рельефа Восточного побережья) чуть раньше, чем это сделала станция Белого дома, и даже передал информацию ближайшей паре истребителей противовоздушной обороны F-16 ADF. Истребители вышли на безнадежный вираж преследования только для того, чтобы пройти впритирку к вспухшему и тут же осевшему Западному крылу Белого дома.

На этих кадрах CNN заработала больше, чем на всех эксклюзивных съемках всех войн, которые вели США последний год.

Бьюкенен имел шанс — довольно слабый, но бесспорный — узнать о ракетной атаке первым в стране. Вопрос, сумел бы он информацией воспользоваться, остается открытым и страшно интересным для любителей собачиться в сослагательном наклонении. В любом случае, президент США этой возможностью не воспользовался — как положено, из самых лучших побуждений. Которые и стали качественным покрытием дороги в один конец для блестящей когорты защитников американского образа жизни.

Лучшие побуждения заставили президента на денек устраниться от дел и посвятить себя семейным отношениям и человеческим чувствам. Такая возможность у нормального человека слишком часто бывает связана со скорбными обстоятельствами… Увы, родственников приходится видеть только на похоронах. Это плохо, это неправильно. Но это жизнь. Которая, так получается, без смерти не тянет на фамильную ценность.

Бьюкенен поймал себя на мысли, что смерть Даффи оказалась весьма уместной. Да, кончина старого приятеля — факт бесконечно печальный. Но еще печальней вежливая холодность, которой последние месяцы прибавлялось в разговорах и поведении дочерей. Сегодня Эмма и Дэзи, к счастью, не были ни холодными, ни вежливыми. Были родными и несчастными. Даже железная Холли шмыгала носом и категорически отказалась участвовать в прощальной церемонии, отговорившись необходимостью приготовить полноценный семейный обед. Такого тоже давно не было — и такое тоже очень дорогого стоило. И, слава богу, виной этому была кончина не близкого человека, а близкого пса.

Бьюкенен любил Даффи, которого сам выбрал пятнадцать лет назад, на четырехлетие старшей дочки — выбрал за безмятежный нрав и храбрость, которые невозможно было скрыть за тупой мордой двухмесячного щенка. Однако своих девчонок он любил больше. Поэтому плюнул на дела, увез семью и корзину с Даффи в родовое поместье, и там, за вязовой рощицей, лично вырыл яму: поодаль от могил двух кошек, Тощей Лиззи и Агилеры, но рядом с захоронением Дракона, своего любимого ротвейлера. Дракона Майку подарил отец на двенадцатый день рождения. Ротвейлер стал лучшим подарком в жизни Майкла Бьюкенена и первым большим горем. Дракон умер в четыре года от какой-то непонятной заразы. Сначала отнялись задние лапы, пес волочил их по земле, но на постельный режим не переходил. Через неделю отнялись передние. А потом были еще две тоскливые недели. Дракон не плакал, и Майкл не плакал, и сам сделал укол снотворного, врученного печальным ветеринаром Паркером. И сам вырыл могилу — свою первую могилу. К сожалению, не последнюю. К счастью, все эти могилы предназначались для бессловесных тварей. От более существенных потерь Бьюкенена хранила судьба. Как он давно понял (и поняли все его сторонники), не случайно.

Президент разровнял холмик, положил в его изголовье небольшой алебастровый брусок с именем и годами жизни Даффи и встал рядом с дочками. Девчонки зашептали про себя молитву — уже почти не прерываясь на всхлипывания. Бьюкенен подумал, что в такую погоду необходимо придумать какое-то развлечение на свежем воздухе — не прямо сейчас, а ближе к вечеру. Тут в поле зрения возник Кевин, новый офицер по особым поручениям. Поручение у него на самом деле было одно — быть на побегушках. Но исполнял его Кевин творчески, норовя помешать патрону именно тогда, когда делать этого не следовало. Сейчас он твердо вознамерился завязать беседу с президентом в разгар молитвы. Бьюкенен позволять этого не собирался — не для того он так старательно, лопатой и граблями, поддалбливал и растапливал лед между собой и своими девчонками.

• Предыдущая
• 77/90
• Следующая