Откровение Егора Анохина - Алешкин Петр - Страница 31

• Предыдущая
• 31/66
• Следующая

«Как верно, как хорошо!» – думал Анохин, стараясь не пропустить ни одного слова. Неподалеку кто-то закашлялся, и на него сразу зашикали.

– Нельзя быть равными при разных способностях, – говорил по-прежнему тихо и убежденно Плужников. – А если от этого природного различия отказаться и всех – глупых и умных, трудолюбивых и лентяев, честных и мошенников насильно поставить на одну доску, остричь под одну гребенку, то это будет каторга, а не жизнь. Люди сбегут от такой райской жизни, потому что она пригодна для коровьего стада, но не пригодна для общества свободных людей. – Наумыч примолк на секунду, улыбнулся всем доверительно. – И третий обман. Большевики всех своих противников зачислили в буржуи, но можно жить своим трудом, быть против старого режима и быть против большевиков. Враг народа тот, кто идет против народа, приносит не пользу, а вред народу. Большевики – самые настоящие враги народа. Большевики обманывали народ, а он им поверил. Поверил потому, что при царе натерпелся горя и нужды, и теперь ухватился за сказку большевиков, суливших ему счастье и радости. Народ пошел за ними в обещанный рай, называемый ими коммунизмом. И когда собственными глазами увидел этот рай, когда на себе самом испытал счастливую жизнь в этом раю, тогда убедился, что его жестоко обманули: при большевиках осталось все то, что его давило и угнетало раньше, что теперь все это угнетает и давит еще сильнее, что большевистский режим хуже, тяжелее, невыносимее старого режима. При большевиках над всякой личностью возможно насилие, потому что где большевики, там и насилия, самые грубые, самые безобразные. Не только лишают свободы, мучают, издеваются над людьми, избивают почти на каждом шагу, убивают стариков, взрослых людей, насилуют женщин. Мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем всех тех несчастных, которые пали жертвою большевиков. До нас доходят только отрывочные, случайные известия, но и этих известий достаточно, чтобы сказать, что произволом и жестокостью, неуважением к человеческой личности большевики далеко опередили слуг царского правительства.

Перед глазами Анохина вставали жестокости, грабежи в Масловке Маркелина: убийство Докина, Митька Павлушина, порка у церкви Акима Поликашина. Плужников этого знать не мог, значит не один Маркелин бесчинствовал в деревнях, если об этом говорит Наумыч.

– Большевистская власть учредила особую Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, которая прославилась своей жестокостью. Никогда еще в России не лилась кровь рекой. До того, как не было власти в руках большевиков, они требовали отмены смертной казни, а когда захватили власть, запятнали себя такими кровопролитиями, какие не видала Русь со времен монголо-татарского нашествия. Большевики обещали дать землю трудовому крестьянству. Они исполнили свое обещание, сказали: товарищи, трудовые крестьяне! Заводите комитеты деревенской бедноты, берите чужую землю, кто хочет – никто в ответе не будет!.. Но когда крестьяне взяли, пришли в деревни вооруженные пулеметами отряды и у того самого трудового крестьянина, которому только что дали землю, стали насильно забирать хлеб, скот, птицу, деньги, стали мобилизовывать мужчин на фронт. И остались в деревнях осиротелые семьи, разоренные, раздетые, озлобленные, без хлеба, без скота, без работников. Кто пострадал? Больше всего простой народ, одураченный большевиками. Он перенес больше всего страданий и несчастий от проклятых большевистских порядков, больше всего пролил своей крови, выплакал слез, больше всего испытал лишений и мук.

Не пострадали большевистские комиссары. Они не знают голода, дороговизны, не подвергаются насилиям и издевательствам: живут в царских дворцах с царской пышностью и роскошью. Комиссары ниже рангом живут в реквизированных домах буржуев, катаются в реквизированных автомобилях и обеспечили себя реквизированными капиталами.

Да, русский народ вынослив и терпелив. Вынесет все, что Господь ни пошлет! Но всякому терпению бывает конец. Терпел русский народ татарщину, а в конце концов свергнул. Терпел крепостное право, но не раз поднимал восстания, пока не освободился. Свергнул русский народ старый режим, свергнет и новый, большевистский!

Слушал Егор, понурив голову. Прав был Плужников, прав!

С этого дня Анохин старался не пропустить ни одного выступления председателя СТК. А выступал он часто, любил выступать, ни один сход не пропустит. Видел, как слушают его, с какими лицами расходятся по домам. Запомнилась Егору беседа Плужникова с крестьянами о бюрократии. В то время в газетах была напечатана речь Ленина на каком-то то ли совещании, то ли съезде, где он ругал бюрократию. Это была его не первая попытка бороться против нее. Плужников тоже часто критиковал советскую бюрократию, вот ему и намекнули крестьяне, что и Ленин с ним заодно.

– Нет-нет-нет! – спокойно возразил Григорий Наумович. – Это обычное ленинское лицемерие. Советский бюрократизм неотделим от большевистской власти. Она его создала, чрез него управляет и на него опирается. Бюрократизм – лишь другое название Советской власти. Лицемерная шумная критика бюрократизма нужна, чтоб пустить пыль в глаза, чтобы снять ответственность с режима, приписывая всю беду якобы объективным причинам, а в действительности они созданы самим фактом большевистской диктатуры. Там, где задавлена свобода, где народ лишен простых гражданских прав, где пресекаются в корне всякие попытки самостоятельной деятельности, где власть, отгороженная стеной штыков от народа, диктует стране из центра свою волю, навязывает ее насилием, там неизбежен бюрократизм. Бюрократизм – это спутник всякой деспотической власти, держащей народ в рабстве. Наличность огромной, чудовищно распухшей бюрократии в Советской России говорит, насколько глубоко деспотичен большевистский режим, насколько он враждебен народным массам. Против бюрократизма и его злоупотреблений есть одно лишь лекарство – раскрепощение народа, самодеятельность населения, развитие свободной общественности, контроль общественного мнения и политические свободы. Большевизм, абсолютистский по самой природе своей, не может применить этого лекарства, не убив самого себя. Большевизм находится здесь в роковом круге, из которого он вырваться не может. Самим своим существованием большевизм питает бюрократию, которая душит страну. Вот почему Ленин лицемерит, пытается пустить народу пыль в глаза.

И всюду: в больших селах и малых деревнях, Плужников раздавал крестьянам листовки с программой Союза Трудового Крестьянства и «Памяткой трудовому крестьянству». Крестьяне брали, несмотря на то, что большевики на месте расстреливали каждого, у кого находили эти листовки. Впервые увидел и прочитал «Памятку» Егор в Пречистенском после выступления Плужникова. Присоединился к партизанам Анохин из протеста против крови, которую ненасытно, сладострастно лили отцы Тамбовской губернии, но не понимал, чего хочет Антонов, пытался понять поскорей, потому и слушал так жадно Плужникова, читал листовки. То, что Антонов отпустил домой вильников, обрадовало Егора. Да и не только его – какие вильники бойцы, гибли только зря. Да и в плен красноармейцы брали именно их, а потом расстреливали. Не бойцы – жертвы. И в бою от них толку мало, маневр сковывают. Одобрил приказ Анохин. Пусть вильники хлеб домолачивают, к севу готовятся. Когда Плужников и Ишков стали раздавать листки, Егор взял, сел на завалинку под окном, развернул.

I

Помни: только тогда ты будешь свободным гражданином, когда в России будет власть, народом избранная, народом сменяемая и народом контролируемая.

II

Угнетенный во времена царского самодержавия, ты и советской коммунистической властью остался не раскрепощенным. Ты был и остаешься рабом. Лишь правильно избранная на основе всеобщего, прямого, равного, тайного избирательного права власть в лице Всероссийского Учредительного Собрания даст тебе права гражданина и избавит тебя от всяких насилий диктаторов-коммунистов.

• Предыдущая
• 31/66
• Следующая