Третья террористическая - Ильин Андрей - Страница 22

• Предыдущая
• 22/64
• Следующая

Соседи-продавцы делали Петру Степановичу какие-то знаки. Но он не понимал какие.

— «Бабки», падла, гони. Это наше место!

— Вообще-то это место больше мое, чем ваше, — вздохнул Петр Степанович. — Это я его строил…

Имея в виду, что весь этот рынок, бывший изначально НИИ, возник в том числе благодаря и его усилиям.

Но молодой человек его намеков не понял. Молодой человек выразился в том смысле, что вы не вполне осознаете возможные последствия своего необдуманного поступка, который может иметь самое негативное для вас продолжение, и куда-то побежал.

Продавцы стали срочно собирать и рассовывать по сумкам товар. И Петр Степанович стал. Но не успел. Потому что к нему подошла толпа лиц кавказской национальности.

Эти разговаривать с ним не стали. Не о чем им было с ним говорить… Они обступили его, прикрыв от посторонних взглядов спинами, и ударили в лицо. Сильно ударили, так что он рухнул на свой лоток.

Они никого не боялись — им некого было бояться, они здесь были хозяевами. Этот рынок был их.

Кто-то вывернул нарушителю карманы, вытряхнув из них все деньги и бросив куда-то в сторону паспорт, кто-то методично и спокойно рвал и бросал на пол, в грязь так и не проданный товар, вытирая об него подошвы ботинок. Из тюбиков, на которые вставали ногами, длинными белыми струями выстреливала зубная паста, что вызывало общее оживление и смех.

Они уничтожали его, вернее, даже не его, а докторов и академиков деньги.

— Как вы смеете! — вскричал Петр Степанович бросаясь на обидчиков.

Он никого не ударил, он не собирался никого бить и не смог бы. Но они приняли его вызов. Они встали кругом и сильными ударами в лицо и в корпус стали посылать жертву друг к другу, словно в пляжный волейбол играли. Головой, которая заменяла мячик.

Петр Степанович летал от одного кулака к другому, глухо стукаясь о жесткие костяшки пальцев и смешно дергая головой. Из его разбитого носа и рассеченной скулы хлестала кровь. Его передние зубы валялись в кровавых лужицах у него под ногами.

Ему никто не помог. Желающих иметь дело с кавказцами среди многочисленных зрителей не нашлось.

Потом он упал.

И, видно, крикнул что-то обидное. Потому что кавказцы перестали смеяться и несколько раз пнули его по лицу. Кавказцам не следует говорить ничего лишнего, они гордый народ и не прощают обид.

Еще через минуту или пять Петр Степанович перестал кричать и перестал закрываться от ударов. Потому что потерял сознание. Пинать изломанное, почти уже безжизненное, похожее на куклу, тело скучно, и чеченцы быстро остыли, потеряв к нему интерес. Но, уходя, один из них сделал шаг назад, навис над окровавленным мужчиной, приподнял повыше правую ногу и, хорошенько примерившись, с силой уронил ее вниз, впечатав каблук ботинка в открытое лицо обидчика. Тяжелый ботинок упал на лицо, и под ним что-то глухо хрустнуло…

— Вонючий ишак!

Кавказцы рассмеялись и неспешно, прорезая телами расступающуюся перед ними молчаливую толпу, пошли прочь. Пошли отдыхать.

Они все сделали правильно — они делали свой бизнес. Точно так же поступили бы тамбовцы, уралмашевские и любая другая, защищающая свой бизнес «крыша». Потому что если ты хочешь продавать свой товар на их территории, то ты должен платить им. Или не продавать! Или продавать не здесь!

Только где бы ты ни продавал и что бы ни продавал, «отстегивать» все равно придется — хозяевам той территории. Потому что ничьей территории на территории нашей, страны — нет, просто не осталось! Поделена вся наша страна…

Хотя поговаривают, что тем, кто попал под кавказцев, повезло меньше. Потому что «кавказская» крыша — одна из самых неуютных «крыш» и самых дорогих «крыш», потому что этой «крыше» нужно больше, чем тамбовской, солнцевской или еще какой-нибудь, так как нужно из «отстегнутых» им денег «отстегивать» на войну. За свободу Ичкерии!

За которую в Москве, Питере, Краснодаре, Вологде, Новосибирске, Владивостоке, Курске, Нарьян-Маре, Омске, Улан-Удэ, Иркутске… россияне, занимающиеся частным предпринимательством, должны платить соответствующий налог!

И платят!

И будут платить!..

Потому что на эти изъятые у русских торгашей деньги можно будет купить у русских братков похищенные с российских складов автоматы и гранатометы, чтобы убивать из них русских солдат, которые, может так случиться, будут детьми торговцев, отстегнувших чеченской «крыше» налог на войну в далеком от войны Мурманске…

Джип ехал по указанному адресу. В джипе были злые как черти чеченцы и подсунувшие им некондиционный товар продавцы. Двое — из недавно еще четверых. Продавцы валялись друг на друге между сиденьями, упираясь лицами в пол, чеченцы сидели, поставив на них ноги. Такая была диспозиция…

Джип ехал быстро, подпрыгивая на плохой дороге, от чего продавцы больно бились головами о пол и о дверцы. Но они не возмущались, они были очень довольны своим положением, они бы так согласились до самого Владивостока ехать. Подумаешь, башка стукается, «чехи» могут сделать так, что не будет стукаться, а будет кататься. В багажнике…

Поворот. Еще поворот…

Известные в округе уголовные авторитеты, от одного имени которых начинали трепетать и заикаться местные розничные, мелкооптовые и даже среднеоптовые торговцы, лежали тихо и смирно, боясь пошевелиться. Видели бы их сейчас обираемые ими жертвы!..

Остановка.

— Эй, куда дальше?

Одного из продавцов схватили за волосы и потянули вверх.

— Туда, налево. Вон тот дом… Второй подъезд… Третий этаж… Семнадцатая квартира… — быстро-быстро затараторил продавец, стараясь понравиться «чехам». — Это все — он! Он там живет! Это он, гад, вас обманул — это не мы!..

— Как его зовут?

— Прапорщик Кузьмичев…

Старший прапорщик в/ч 16265 Кузьмичев Валерий Павлович испытывал трудности с деньгами. Трудности заключались в том, что он хотел иметь денег много, а имел — мало. Что создало опасный для обороноспособности страны дисбаланс. Потому что войсковая часть 16265 была не просто в/ч, а была складом армейского резерва вооружений. А старший прапорщик — кладовщиком.

Должность не пыльная, но малоденежная. Особенно если учитывать его возросшие за последнее время потребительские аппетиты. Когда столько всего есть в свободной продаже, трудно все это не купить. Раньше было проще — раньше не было соблазнов, потому что ничего не было. И раздражающих примеров не было. Командир части получал чуть больше прапорщика, а купить мог даже меньше его, если, к примеру, у прапорщика жена была товароведом военторга, а у командира библиотекарем. Тогда и воровать-то по-крупному смысла не имело. Куда потом эти деньги девать? В гарнизонной лавке лишнюю банку сгущенки купить? Так ее и так можно было купить, хоть целый ящик, на те еще полновесные рубли.

По мелочи, конечно, тянули, кто тогда не тянул, но это было скорее хобби, чем воровство. «Приделать ноги» незаменимой для рыбалки химзащите Л-1 или слить канистру бензина — это одно, это — святое. А вот загнать на сторону что-нибудь посерьезней, хоть даже один несчастный «макар», никому в голову не приходило. Потому что за тот «макар», будь ты хоть кладовщик, хоть командир части, хоть начальник округа, тебя бы закатали лет на пять с конфискацией!

Теперь все изменилось.

Теперь министр обороны может запросто «потерять» в Чечне оружия и воинского имущества на полмиллиарда баксов и выстроить за казенный счет пятиэтажную дачку на Рублевском шоссе, командующий флотом толкнуть налево списанный им же крейсер, а командир дивизии стратегических бомбардировщиков передать пару бомбовозов в СП, для организации челночных рейсов в Турцию.

Нынче все можно!

А если начальству можно, почему кладовщику нельзя? Чем он хуже? У него тоже много чего на подотчете числится.

Так себя уговаривал «товарищ прапорщик», когда загнал налево первую коробку патронов к пистолету «ПМ». Патроны ушли бойко и дорого. Судя по тому, как бойко и как дорого, в патронах население нуждалось не меньше, чем в хлебе насущном.

• Предыдущая
• 22/64
• Следующая