Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович - Страница 96

• Предыдущая
• 96/112
• Следующая

– Я ему верю, Авер.

– И что же ты предлагаешь?

– Ты сам догадываешься, господин мэр, – ехидно сказал я. – Раскинь-ка своими мозгами, как можно избавиться от Воздействия, если вся эта зараза льется в город потоком через стереовизоры, приемники и прочие аппараты?

– Нет, – быстро сказал Авер, – ты сошел с ума! Да ты представляешь, что начнется, если мы лишим людей почти всех благ цивилизации?! И под каким соусом мы это преподнесем им? Что какой-то вшивый судебный эксперт обнаружил в электронных микросхемах невесть что?!.. Да если мы на это пойдем, через два дня ни меня, ни тебя в этих креслах не будет!

– Авер, я тебя понимаю, старина, но что для нас с тобой лучше : удержаться в креслах или сделать людей по-настоящему свободными?

– Вижу, ты вбил себе в голову, что лучше второе. Но, послушай, Рик, разве та цена, которую ты предлагаешь за свободу для всех и каждого, не превышает ценность этой свободы? Ведь, по сути, ты отбрасываешь город чуть ли не в средние века! Представь: Интервиль окажется отрезанным от всего мира, потому что в первую очередь придется ликвидировать все средства связи. Затем дойдет очередь до стереовизоров, приемников, затем – до кухонных комбайнов, автоматических прачечных, кафе самоообслуживания и так далее… Согласятся ли наши граждане влачить такую жизнь – без как следует обустроенного быта, без развлечений и без информации?.. Веками человек приучался требовать от жизни две вещи: грубо говоря, хлеба и зрелищ. Это въелось в нашу плоть и душу так, что не вытравить! А теперь ты предлагаешь людям жить и без хлеба и без зрелищ! И ты полагаешь, они поймут и поддержат нас с тобой?!..

– Поймут, – сказал я, стараясь быть спокойным, хотя в душе моей нарастал вязкий страх. Я уже понял, что Авер не согласится с моими предложениями. – Если людям объяснить вс?, ничего не скрывая, они поймут…

– Эх ты, наивная душа! Да что ты им объяснишь, что? Что свобода – это самое дорогое, что есть у каждого, и что ради нее можно и нужно пожертвовать благосостоянием?.. Да они засмеются, не дослушав, плюнут тебе в глаза и пойдут своей дорогой. И, в общем-то, они будут правы, Рик! Потому что люди уже не видят никакой прелести в независимости! Они успели привыкнуть, что ими руководят и управляют другие – иначе у нас давно бы воцарилось бы подлинное народовластие. Или анархия…

– Тем более, – упрямо сказал я. – Значит, людей надо учить быть свободными, а для этого им надо создать условия… И потом, что ты заладил про какую-то средневековую жизнь? Да, первое время людям придется пожить без фильмов и радиопередач, а там придумаем, как наладить у себя в городе выпуск принципиально новых аппаратов, безопасных в психогенном отношении… У нас же есть свои предприятия, на которых мы могли бы организовать сборку нужных приборов!

– Ничего ты не знаешь, Рик, – с горечью сказал Авер. – Ведь наши заводы осуществляют только сборку электроники из готовых блоков и деталей, которые поступают к нам со всего мира. Не будешь же проверять электронным микроскопом… или чем там еще?.. каждую детальку!

– А почему бы и нет? – неуверенно сказал я. – Если понадобится, организуем такую проверку… Ты пойми, Авер, в любом случае у нас нет другого выхода. Вот ты хочешь избавиться от преступности, да? Ты хочешь, чтобы в городе больше не было садистов, убивающих людей ни за что, ни про что, и чтобы не горожане не устраивали массовую резню?.. А ведь все это – звенья одной цепи, Авер, и если мы не остановим Воздействие, то одного маньяка будет сменять другой, каждый будет воевать против всех остальных, и в один прекрасный день город превратится в руины!

– Для этого есть ты и твои парни, Рик, чтобы Интервиль не стал развалинами. Поэтому давай забудем наш разговор и вернемся к исполнению своих прямых обязанностей… меня, между прочим, в приемной люди ждут…

– Нет, Авер, подожди, я так просто от тебя не отстану!

– Ну ладно, допустим, что ты убедишь меня. Но как мы сумеем запретить горожанам пользоваться всей электроникой – а люди, между прочим, за нее в свое время деньги платили, и немалые! Как?.. Издать соответствующий декрет? Что, мол, с завтрашнего дня запрещается смотреть стереовизоры и слушать радиоприемники, звонить по визору и пользоваться компьютерами?.. А потом что? Ходить по домам с обыском и отбирать всю электронику у тех, кто не подчинился нашим требованиям? А как же быть с правами человека на собственность и на информацию? Или переписать все законы, чтобы подогнать их под наши потребности?.. Нет уж, лично я этого постараюсь никогда не допустить!

Собственно, на этом можно было ставить точку, но я решил испытать последний аргумент.

– Послушай, Авер, ты же сам в свое время стал жертвой Воздействия, – сказал я, глядя ему в глаза. – Ты что, забыл, как геймеры вытянули у тебя деньги, скопленные на лечение жены? И ты хочешь, чтобы в будущем такие же вот сволочи творили подобное и по отношению к другим?! Чтобы они развлекались, наживались и исполняли любые свои желания чужими руками?!..

Он отвел глаза, но упрямо повторил:

– Я не хочу этого, Рик. Но то, что ты предлагаешь, – это безумие! А я безумных идей на дух не переношу, я в своем нынешнем положении должен охлаждать такие вот раскалившиеся мозги, как у тебя!.. И я это буду делать, чего бы мне это ни стоило.

– Значит, я тебя не убедил? – спросил я. – Значит, ты мне не веришь, Авер?

Тут Гунибский вдруг стукнул кулаком по хрустальной столешнице так, что фужеры со звоном покатились на пол, а бутылка подпрыгнула в ведерке со льдом, и стал орать, что дело вовсе не в доверии, черт возьми, а в том, что нельзя переступать за грань своих убеждений и принципов, а его принципом всегда была и есть работа на благо людей, и сделано им за время пребывания на посту мэра немало, ты же сам видишь, черт возьми, Рик, что люди наконец зажили более-менее, как подобает цивилизованным личностям, и осталось-то совсем немного – всем миром навалиться и вымести из города последний мусор, который еще мешает людям жить спокойно, а ты вдруг предлагаешь все это взять и перечеркнуть, все плоды мнолетних усилий, а главное – ради чего?..

– Ради того, чтобы люди не просто жили цивилизованно, но и были действительно людьми, а не «игрушками», – остановил его свирепую тираду я. – Ладно. Считай, что это мое прошение об отставке с поста начальника полиции.

Я достал из кармана полицмейстерский жетон и подтолкнул его через стол к Аверу. Жетон звякнул о ведерко с шампанским и рикошетом улетел на пол.

Авер опустил голову.

– Зря ты так, Рик, – глухо сказал он, сразу обмякнув всем телом. – Ты же этим меня без ножа режешь. Ты прекрасно знаешь, что тебя некем будет заменить!..

– Свято место пусто не бывает, – сказал я, поднимаясь из кресла. – Прощай.

У двери я остановился и оглянулся. Авер сидел, почти уткнувшись носом в столик и что-то чертил пальцем по его прозрачно-ледяной крышке.

– А анекдот я тебе все-таки расскажу на прощание, старина, – сказал я нарочито бодрым голосом. – Хочешь послушать?.. Про то, как власть превратила одного хорошего, умного и честного человека в черствого, глупого и лукавого чиновника, думающего не о людях, а о человеке – о себе самом…

– Смешно, – проронил Гунибский упавшим голосом совсем как тогда, когда нас с ним разделяла стойка, и у меня невольно защемило сердце. Мне почему-то стало его жаль, хотя я знал, что жалеть его не имею права, потому что теперь нас с ним отделяла друг от друга не стойка бара, как прежде, – стена…

Вопреки моим ожиданиям, Демиург не оставил меня в покое, когда я добровольно ушел в отставку. Значит, я интересовал его не потому, что был начальником полиции… Вполне возможно, что у этого маньяка-невидимки существовал свой график уничтожения людей, в котором Маврикий Любарский представлял лишь один из пунктов. Или же Демиург посчитал необходимым уничтожить меня во что бы то ни стало, потому что я не только знал, каким оружием он пользуется, но и имел это самое оружие в своем распоряжении.

• Предыдущая
• 96/112
• Следующая