Сеть для игрушек - Ильин Владимир Леонидович - Страница 97

• Предыдущая
• 97/112
• Следующая

Во всяком случае, я, как и прежде, регулярно получал анонимные сообщения с туманными угрозами. Для этого мой преследователь активно использовал различные способы: от надписей на стенах моей квартиры до устных переговоров по визору, который я в конце концов вынужден был отключить – впрочем, не столько из-за маньяка, сколько из-за журналистов, пытавшихся взять у меня интервью. Непонятно было, чего хочет добиться Демиург подобной тактикой измора: чтобы я, парализованный страхом, приполз к нему на коленях с просьбой о пощаде или чтобы я сам покончил с собой? Неужели наша схватка в подвале автостоянки его ничему не научила? И почему он, если имеет доступ в мою квартиру, медлит с нанесением решающего удара?..

Объяснение могло быть только одно: на то он и безумец, чтобы действовать не так, как действовал бы на его месте нормальный человек.

В то же время, моей личностью круг интересов охотника за людьми не ограничивался. По сообщениям газет, в городе продолжали таинственным образом пропадать люди. Если можно так выразиться, Демиург был маньяком-многостаночником и занимался несколькими объектами одновременно. Это удивляло, потому что в таком случае у него должен был иметься целый арсенал атомайзеров, помимо того, что достался мне в качестве боевого трофея. Иногда мне приходило в голову, что под этой претенциозной кличкой орудует целая банда, так как трудно было допустить, что один человек способен так распыляться. Или что Демиург – не одно и то же лицо, а его роль играют поочередно разные люди, превращаемые в «игрушек» геймерами второго поколения. Этот вывод казался мне более правдоподобным…

Передав полицмейстерские обязанности своему заместителю Лебу Штальбергу, я стал вести отшельнический образ жизни. Объяснялось это тем, что газетчики и телевизионщики, подобно множеству демиургов, развернули за мной самую настоящую охоту. Их очень интересовали причины моей внезапной отставки, поскольку Авер Гунибский отбивался от них одним – и самым верным – способом: «Отставка господина Любарского с поста начальника управления полиции вызвана его собственной просьбой. Комментариев не имею». Мои бывшие коллеги также мало что могли прояснить по этому поводу. Единственный человек, который знал о подоплеке моих не сложившихся взаимоотношений со властью, был скромный судебный эксперт В.Башарин, но до него корреспонденты пока еще не добрались, а если бы и добрались, то, надеюсь, никакой информации не получили бы.

Конечно, идея поведать миру о Воздействии, воспользовавшись интересом к своей опальной личности со стороны средств массовой информации, была достаточно соблазнительной, но после долгих внутренних борений я от нее отказался. Во-первых, кроме чисто гипотетических предпосылок и основанных на личном опыте интуитивных выводов, осязаемых доказательств у меня по-прежнему не было. Даже открытие Севы заключалось в том, что отдельные детали электронных микросхем потенциально могли быть использованы для осуществления Воздействия, но это не означало, что такая возможность была кем-то реализована: потенциально, комп-нот тоже может использоваться для забивания гвоздей, но это не значит, что кто-то применяет его в качестве молотка… Авер, несомненно, был прав в том, что меня в лучшем случае посчитают не совсем психически здоровым человеком. И во-вторых, высовываясь из форточки, чтобы прокричать людям правду, я рисковал привлечь к себе внимание со стороны Контроля-2, а возможно – и геймеров-2. Когда противник невидим, глупо идти на него в атаку в полный рост, подставляясь под пули. С ним следует бороться, находясь в подполье.

По вполне понятным причинам я почти полностью прекратил пользоваться стереовизором и прочими электронными штучками, которые имелись у меня в доме. Словно на себе испытывал те прелести «нецивилизованной жизни», о которой мне твердил Авер. Получалось – ничего, выжить можно. Правда, в моем распоряжении была целая библиотека, доставшаяся мне в наследство от родителей, да еще время от времени я принимался писать нечто вроде мемуаров. При этом я вовсе не преследовал цель закрепиться в когорте известных личностей нашей эпохи, как это бывает у многих автобиографов. Мне, прежде всего, хотелось, чтобы мои записки смогли стать отправным пунктом для тех, кто захочет по моим следам вступить в борьбу с Воздействием, если Контроль когда-нибудь ликвидирует меня…

Посетителей я старался не принимать. Наиболее близким мне людям в лице Севы и Катерины я еще в самом начале разъяснил, в чем дело, и они исправно соблюдали вето на контакты со мной. Иначе они могли бы стать жертвами того пикета из представителей пишущей братии, который чуть ли не круглосуточно дежурил у моих дверей. Кстати, в связи с этим оставалось загадкой, каким образом Демиургу удавалось, минуя этот самодеятельный живой заслон, просачиваться в мою квартиру, чтобы оставить мне очередное сообщение. В том, что ему это действительно удавалось, сомнений не было. Не раз, отправившись в ванную, чтобы снять с подбородка щетину или принять душ, либо в иные места удовлетворения естественных потребностей, я по возвращении на кухню или в одну из комнат имел удовольствие лицезреть свеженькое – по времени, но не по содержанию – извещение о своей предстоящей смерти. Проверка показывала, что дверь в квартиру по-прежнему закрыта, на замке следов взлома и применения отмычек нет, окна тщательно закупорены, а сигнализация исправна. Мне оставалось лишь предположить, что Демиург, помимо невидимости, обладает и даром проходить сквозь стены.

Страха перед своим призрачным противником я уже давно не испытывал, хотя, признаться, не расставался с оружием ни днем, ни ночью. Это был «таурус» калибра 9 миллиметров, который был конфискован при ликвидации одной шайки торговцев оружием, и в то время я забыл его приобщить к прочим стволам, учтенным в протоколе, а потом и вовсе позабыл про него. Только разгребая свой стол в кабинете, я обнаружил пистолет и прихватил с собой…

Конец моему отшельничеству пришел внезапно и, видит Бог, не по моей инициативе.

Ночью меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Первой моей мыслью было: «Ну, наконец-то этот загадочный придурок, достававший меня своими бесплодными угрозами, явился по мою душу собственной персоной!». Накинув халат, я извлек из-под подушки «таурус» и сунул его в карман. Затем проследовал к пульту управления внешней видеокамерой, дабы лицезреть ночного гостя.

Вопреки моим смутным надеждам, на лестничной площадке перед моей дверью торчал никакой не Демиург, а Леб Штальберг. Судя по тому, как он часто моргал и время от времени протирал глаза, словно в них попал песок, спать в эту ночь ему не пришлось.

Чертыхнувшись, я пошел открывать. Зная Леба довольно давно, я не сомневался в том, что случилось нечто из ряда вон выходящее, раз уж он собственной персоной заявился ко мне.

Открыв дверь, я с ходу осведомился:

– В чем дело, Леб? Неужели ты только что обнаружил, что я забыл вручить тебе ключи от сейфа с секретной документацией?

Леб был явно смущен. Он сунул руки в карманы пиджака, потом вытащил их, затем снова полез в карман, но на этот раз в руке его появилась сигарета, которую он, однако, так и не сумел прикурить, а сломал и швырнул в угол лестничной площадки.

– Мне надо с вами поговорить, Маврикий Павлович, – наконец, произнес он, избегая глядеть мне в глаза.

– Что ж, – насмешливо сказал я, – я так и понял. Едва увидел тебя на экране домофона, как тут же сказал себе: бьюсь о заклад, что Леб Штальберг хочет поговорить со мной… Ладно, заходи.

– А вы один? – осторожно спросил он, наклонив голову набок, словно прислушиваясь к тому, что творится в недрах моей квартиры.

– С недавних пор я всегда один, Леб, – сказал я, приглашая его войти. – Ни друзей, ни любовниц, ни домашних животных. Этакий, знаешь ли, отшельник на современный лад…

Штальберг последовал за мной в гостиную, где принялся невнятно, но многословно извиняться за то, что разбудил меня посреди ночи. На мой взгляд, он еще не совсем избавился от представлений обо мне как о своем начальнике, хотя и бывшем. Я прервал его и бесцеремонно спросил, что ему нужно.

• Предыдущая
• 97/112
• Следующая