Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим - Страница 29
- Предыдущая
- 29/33
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
29
Нападение Сухраба на шатер Кей-Кавуса
Как услыхал Сухраб ответ такой,
К Хаджиру повернулся он спиной.
Скрыл от него лицо свое сурово
И больше не сказал ему ни слова.
Ударил кисти тыльной стороной,
Сбил с ног его, в шатер вернулся свой.
Один там, ночи пасмурной угрюмей,
Он долго предавался некой думе.
И встал и препоясался на бой,
Снял с головы венец он золотой,
Надел взамен индийский шлем булатный,
Облек могучий стан кольчугой ратной.
Взял меч, копье и палицу свою,
Как тяжкий гром разящую в бою.
От ярости и гнева весь кипел он,
На скакуна играющего сел он,
И, кажущийся мчащейся горой,
Как опьяненный слон, помчался в бой.
Пыль до луны, как облако, всклубил он —
Ворвался в средоточье вражьих сил он.
Как стадо ланей перед ярым львом,
Войска бежали пред богатырем.
Бежали храбрые пред закаленным
Копьем, в скопленье войска устремленным.
Щит поникал, роняла меч рука,
Страх обуял иранские войска.
Средь боя на совет сошлись вельможи,
Сказали: «Если он не Сам, то кто же?
Вежд на него без ужаса поднять
Нельзя!.. Кто ж битву может с ним принять?»
Тут загремел Сухраб, как гром небесный:
«Эй, Кей-Кавус, коварный шах бесчестный!
За все грехи ответишь ты сейчас!
Как чувствуешь себя ты в этот час?
Увижу я теперь не льва, а труса,
Когда метну аркан на Кей-Кавуса!
Как в ход пущу я меч свой и копье,
Я истреблю все воинство твое.
Когда лазутчик твой в наш стан прокрался,
Убил Жанду, – я солнцем дня поклялся,
Что перебью вас всех своим копьем,
А шаха на аркан возьму живьем.
Так что ж хвалился ты богатырями?
Где львы твои с могучими когтями?
Где Фарибурз, где Гив, Гударз и Тус,
Где славный лев – Рустам твой, Кей-Кавус?
Где богатырь Занга – любимец битвы?
Пусть выйдут! Не помогут им молитвы!
Что прячутся они? Пускай в бою
Покажут мощь хваленую свою!»
Умолк Сухраб. Мгновенья миновали.
В ответ иранцы в ужасе молчали.
Тут молча лев-Сухраб на холм взошел.
Где был шатер Кавуса и престол.
Ударил. Кольев семьдесят опорных
Свалил под грудою ковров узорных!
Карная рев над войском загремел,
Но шах Кавус собою овладел.
И возгласил: «Эй вы, столпы Ирана,
Скачите в стан Рустама Тахамтана!
Скажите: несказанна мощь его,
И выйти некому против него!
Не выстоит никто против удара
Туранца, кроме сына Зали-Зара».
Помчался в стан Рустама старый Тус,
Все рассказал, что приказал Кавус.
Рустам в ответ: «Всегда, когда владыка
Меня зовет пред царственное лико,—
Я знаю – будет битва. Он всегда
Зовет меня туда, где ждет беда».
Велел Рустам, чтоб Рахша оседлали,
Чтоб воины в готовности стояли.
Взглянул он в поле, видит: полем Гив
Куда-то скачет, густо напылив.
Вот взял Рустам седло из серебра.
Сказал Гургин: «Поторопись, пора!..»
Вот крепко подтянул Рустам подпругу,
А Тус помог надеть ему кольчугу.
Покамест сборы их на битву шли,
Они карнай услышали вдали.
И дрогнула душа у Тахамтана,
Сказал он: «Это битва Ахримана!
Поистине в день Страшного суда
Не над одной душой висит беда!..»
Тут поясом злаченым Тахамтан
Свой препоясал тигровый кафтан.
На Рахша сел Рустам и в путь собрался.
В шатре с войсками Завара остался.
Сказал Рустам: «Здесь будешь ты внимать
Нам издали, как любящая мать».
И понесли знамена пред Рустамом,
Свирепым в гневе и в бою упрямым.
Когда Сухраба увидал Рустам,
Он дрогнул духом: «Впрямь – он воин Сам,
Ни у кого нет груди столь широкой,
Могучих плеч и выи столь жестокой…»
Сказал Рустам Сухрабу: «Отойдем,
В открытом поле ратный спор начнем».
Услыша слово честное такое,
Отъехал в степь Сухраб, взыскуя боя.
Потер ладони он, оружье взял
И так Рустаму весело сказал:
«Поедем, муж! И пусть толкуют люди
О нашем ратоборстве, как о чуде.
Иранцев и туранцев не возьмем,
Мы в поле выедем с тобой вдвоем».
Любуясь, как Сухраб взирает гордо,
Как на коне своем сидит он твердо,
Рустам сказал: «О юный витязь мой,
Над этой степью, хладной и сухой,
Как нынче тепел ветерок весенний!..
Я много на веку видал сражений.
Я не людей – драконов убивал,
И поражений в битве я не знал.
Чудовищ Нила клал я на лопатки,
Ты поглядишь – каков я буду в схватке.
В ущельях снежных гор, в волнах морей
Разил я дивов – не богатырей.
Мне звезд поток – свидетель неизменный,
Что мужеством потряс я круг вселенной.
И сколько видели боев моих,
Не меньше числят и пиров моих.
К тебе во мне вдруг жалость возгорелась,
Мне убивать тебя бы не хотелось.
Таких, как ты, не порождал Туран,
Тебе подобных не видал Иран.
В тебе мне солнце новое явилось!»
Сухраба сердце тут к нему склонилось.
Сказал Рустаму: «Молви правду мне
До основанья о твоей родне.
Скажи мне о Дастане и о Саме,
Порадуй сердце добрыми словами!
Мне кажется, что предо мной Рустам,
Заль-Зара сын, чей предок был Нейрам».
Рустам сказал: «Ты видишь не Рустама,
Я не из рода Сама и Нейрама.
Рустам ведь богатырь, Ирана свет,
А у меня венца и трона нет».
И от души Сухраба отлетела
Надежда, будто солнце потемнело.
Он молча в руку взял свое копье,
Хоть вспомнил мать и все слова ее.
29
- Предыдущая
- 29/33
- Следующая
