Правила Дома сидра - Irving John - Страница 123

• Предыдущая
• 123/151
• Следующая

– Боюсь, они скоро попросят нас кое-что осудить, – сказал д-р Кедр сестрам.

– Что же мы должны осудить? – забеспокоилась сестра Эдна.

– А давайте составим свой черный список, – предложил д-р Кедр.

– Законы против абортов, – не долго думая выпалила сестра Анджела.

– У нас это будет первый пункт, – поддержал д-р Кедр.

– Господи! – воскликнула сестра Эдна.

– Затем – республиканцы, – сказал д-р Кедр. – И совет попечителей, – подумав, добавил он.

– Боже мой! – опять воскликнула сестра Эдна.

– Капитализм, – сказала сестра Каролина.

– Ну, капиталами у нас и не пахнет.

– Паутинный клещик и плодожорка! – внесла свою лепту сестра Эдна. Все с недоумением посмотрели на нее. – Это такие вредители садов. Из-за них мне приходится все опрыскивать и опрыскивать. Их много, а я одна.

И в результате д-р Кедр извлек из шкафа свой старый кожаный саквояж, который ему служил еще в Бостоне, когда он был врачом-ординатором в родильном доме; отвез его сапожнику в Порогах-на-третьей миле, который попутно чинил дамские сумочки и приделывал к седлам золотые монограммы. Д-р Кедр попросил сапожника выгравировать на его старом черном саквояже золотые буквы «Ф.Б.» – Фаззи Бук.

И в августе 195… года, за несколько дней до появления в «Океанских далях» сезонников, он послал саквояж Гомеру. Как раз в августе Мелони брала на работе ежегодный отпуск.

Большинство рабочих верфи, даже электрики, уходили в отпуск дважды в год: две недели летом, две недели зимой, на Рождество. Мелони же отдыхала один раз, в яблочный сезон, прощалась с Портлендом и шла собирать яблоки, она любила эту работу, возвращавшую ее в молодость. В этом году Мелони решила наняться в «Океанские дали».

Она, как и раньше, путешествовала на попутных. По-прежнему носила мужскую рубаху и джинсы и по-прежнему ее принимали за бродягу; никто не признал бы в ней квалифицированного электрика с верфи, у которого в банке достаточно денег, чтобы купить приличный дом и две машины.

В «Океанских далях» первой ее увидела Толстуха Дот. Они с Флоренс убирали витрину в яблочном павильоне, хотя в их распоряжении был пока единственный сорт – грейвенстины. Расставляли на полках банки с желе, вареньем и медом, Айрин Титком хлопотала у плиты, где пеклись яблочные пироги. В конторе был один Уолли, говорил по телефону и не видел Мелони, она тоже его не увидела.

Кенди у себя дома на кухне пререкалась по телефону с братом Олив, когда-то простым грубым парнем Баки Бином. Он купил то, что осталось от пирса Рея Кендела, и построил на клочке земли маленький дешевый ресторанчик «Дары моря», один из первых в Мэне, где можно перекусить, не выходя из машины; молоденькие девушки в довольно легкомысленной одежде приносили вам что-то жареное и не очень горячее, и вы, опустив стекло, утоляли голод прямо в машине. Пицца подавалась на подносе, который крепился к дверце машины. Гомеру очень хотелось свозить д-ра Кедра в эту закусочную, послушать, что он о ней скажет. Наверняка отнесется к ней как к телевизору и сенатору Маккарти.

У Баки Бина родилась новая идея. Теперь он хотел купить кусок сада Петушиный Гребень, разбить его на участки размером в акр и продать под дачи с видом на океан.

В ту минуту, когда Мелони появилась в «Океанских далях», Кенди как раз ответила Баки Бину отказом. По ее мнению, дачный участок в один акр – слишком мал; кроме того, будущим владельцам вряд ли понравится, что у них под боком все лето опрыскивают сады и им придется дышать химикалиями. Конечно же, их будут соблазнять яблоки, висящие совсем рядом, только перемахни забор. И они будут считать себя вправе сорвать любое, какое глянется.

– Ты вся в Олив, – вздохнул Баки Бин. – У тебя нет воображения.

Как раз в этот миг Мелони подошла к Толстухе Дот. Она выбрала ее не только потому, что Дот Тафт была здесь явно старшей, но Мелони с большим доверием относилась к дородным женщинам. Толстуха Дот приветливо улыбнулась, ей тоже пришлась по вкусу незнакомая великанша.

Двух женщин явно потянуло друг к другу, Мелони заговорила, и голос ее, отдавшийся эхом в пустых помещениях павильона, возбудил внимание Злюки Хайда и Вернона Линча, которые заливали воду в радиатор трактора.

Мелони говорила обычно поразительно низким голосом, но иногда старалась его завысить, и тогда казалось, что она кричит.

– У вас на ферме работает парень по имени Гомер Бур? – спросила она у Толстухи Дот.

– Где же ему еще работать? – на шутливой ноте ответила Дот. – Он твой приятель?

– Был когда-то, – сказала Мелони. – Мы очень давно не виделись, – прибавила она, вдруг смутившись, насколько Мелони могла смутиться. Пожив с Лорной, она иногда смущалась в присутствии женщин, а с мужчинами по-прежнему была груба и самоуверенна.

– Где Гомер? – спросила Флоренс Злюку, уставившегося на Мелони.

– Разгружает ящики в Жаровне, – ответил Злюка Хайд и почему-то внутренне содрогнулся.

– Ты пришла повидать его? – спросила Толстуха Дот, заметив, что Мелони машинально сжимает и разжимает кулаки.

– Я вообще-то пришла, чтобы наняться на работу. Я умею обрывать яблоки.

– Сборщиков нанимает Гомер, – сказала Толстуха Дот. – Вам повезло, раз вы давние приятели.

– Сейчас еще рано нанимать, – буркнул Верной Линч. Но Мелони так на него взглянула, что он, вопреки обычаю, промолчал.

– Поди скажи Гомеру, что к нему пришли, – послала Толстуха Дот Вернона. – Гомер у нас главный.

– Главный? – переспросила Мелони.

Айрин Титком хихикнула и отвернула голову, пряча шрам от ожога.

– Кто здесь главный – большой секрет, – сказала она. Верной Линч так резко включил мотор, что от черного маслянистого дыма из выхлопной трубы женщины у прилавка закашлялись.

– Если ты будешь здесь работать, тебе бы не худо знать, – сказала Толстуха Дот, – что этот тип на тракторе большое дерьмо.

– Он что, у вас такой один? – пожала плечами Мелони, и Толстуха Дот рассмеялась.

– Ой, мои пироги! – воскликнула Айрин Титком и бросилась к плите.

Флоренс Хайд дружески обняла Мелони, а Толстуха Дот плюхнула ей на плечо увесистую ладонь, как давней подруге. Вернулась Айрин и объявила, что пироги получились хоть куда.

– Расскажи, откуда ты знаешь Гомера? – попросила Флоренс Хайд.

– Где познакомилась? Когда? – подхватила Толстуха Дот.

– В Сент-Облаке. Знаю его всю жизнь, – ответила Мелони. – Он был моим парнем, – продолжала она и, оскалившись, показала женщинам зубы, которым был нанесен когда-то непоправимый урон.

– Да ты что? – изумилась Толстуха Дот.

А Гомер Бур в это время рассуждал с сыном Анджелом о мастурбации, точнее, говорил один Гомер. Они расположились в обеденный перерыв под одной из самых старых яблонь в Жаровне; все утро развозили по садам ящики для сборщиков яблонь, чередуясь за рулем; то отец вел трактор, а сын сбрасывал ящики, то наоборот. Съели бутерброды, и Анджел, взболтав бутылку с содовой, облил из нее отца, а Гомер мучительно ломал голову, как бы начать разговор на эту нелегкую тему. Кенди недавно заметила Гомеру, что, судя по некоторым признакам (пятна на простыне), у Анджела начиналась пора половой зрелости и пришло время для «мужского разговора».

– Знаешь, в Сент-Облаке было очень трудно уединиться – как бы между прочим, по его мнению, начал Гомер.

Они лежали на спине в густой траве под сенью яблони, ветви которой поникли под тяжестью яблок.

– Да? – безразлично бросил Анджел.

– Да. Ты ведь знаешь, я там был старший, мне было столько же, сколько тебе сейчас. И я как бы отвечал за отделение мальчишек, А они были совсем маленькие, у них еще признака волос в паху не было. И конечно, они понятия не имели, почему их маленькие пенисы иногда напрягаются. Анджел засмеялся, Гомер тоже.

– Ну и как же ты устраивался? – спросил сын.

– Ждал, пока все уснут. И старался, чтобы не скрипели пружины. Но ты не представляешь себе, сколько надо ждать, пока полтора десятка мальчишек угомонятся.

И оба опять немного посмеялись.

• Предыдущая
• 123/151
• Следующая