Пираты Неизвестного моря - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/36
- Следующая
– Ты прав, Петя. – Славка тоже поддержал меня. – Какой из него капитан?
Я думал, что они тут же назначат меня капитаном, да бабушка надвое сказала. Как только все увидели, что Ленькина власть зашаталась, каждый захотел стать капитаном. И как я ни бился, ни старался, капитаном меня не назначили. Правда, все признавали мои несомненные достоинства, но…
– Как выборы покажут, – уклончиво заявил Славка.
Вот тебе на! Выходит, я для всех старался, а не для себя? В субботу состоялись выборы капитана.
Собрался только актив: я, Ленька, Левка и Славка. Спасибо и Грунькина мы будить не стали – ну их!
– Итак, начнем, – заявил Левка.
– А зачем нам это нужно? – заныл мой брат. – Я капитан. Я!
– А это мы еще посмотрим, – заметил Рой. – Капитаном будет самый сильный из нас.
И он сделал стойку на руках.
– Чхи-чхи, плев-плев! – сказал я и тоже сделал стойку. Правда, я упирался ногами в стену. Но все равно – стойка есть стойка.
Ленька и Левка тоже задрали ноги вверх. Ох, и картинка была, скажу я вам, если посмотреть на нас со стороны. Все мы старались как можно дольше продержаться на руках и пыхтели вовсю. Так мы стояли минут десять. Вдруг что-то как загремит. Оказывается, это рухнул самый сильный из нас – Рой. И не удивительно, за стену он ногами не держался. Ленька и Левка повалились на него. А мне ничего другого не оставалось, как свалиться на них.
– Пустите меня, – отчаянно шипел Рой. – Это нечестно! Все на одного!
В общем, все кончилось благополучно, если не считать того, что Роя пришлось общими усилиями оттаскивать до его кровати. Он прикинулся, что не может идти сам. Только мы добрались до его койки, он как прыгнет – пружины так и загудели. И исчез. Словно сквозь землю провалился.
– Рой, вернись. Куда ты? – забеспокоился Гринберг.
Рой не отзывался. Как мы его ни искали, так и не могли найти впотьмах.
Мы вернулись под мою койку и стали размышлять, что же теперь делать. Вдруг меня как схватит кто-то за волосы. Я хотел заорать, но вовремя вспомнил, что разбужу всю палату, и заткнул себе рот кулаком своего брата.
– Ой, – вскрикнул Ленька. – Кончай глупые шутки!
Какие тут шутки! У меня глаза на лоб полезли от боли. Когда я решил все-таки заорать, меня неожиданно отпустили, и появился Рой.
– Напугал я вас? – опросил он.
– Поджилки трясутся, – съехидничал мой брат, заботливо поглаживая пострадавшую руку.
А я молчал и думал: ну его, Роя. А то с ним свяжешься, и сам рад не будешь!
– Предлагаю Соломоново решение, – внезапно оживился Гринберг. – Мы убедились, что все мы очень ловкие и сильные. Как настоящие пираты! А теперь проверим свои умственные способности. Кто расскажет самую интересную историю из своей жизни, тот и голова.
Все сразу повеселели…
Ох, и наговорили же! Мой брат, из бывших капитанов, похвастался, что постоянно ездит без билета на движущемся транспорте – привычка такая. За что и попал однажды в милицию. Говорит, что хотели ему дать 10–12 лет, но выпустили под честное слово, когда он сыграл милиционерам три сценки из драмы писателя Шиллера «Разбойники». В лицах!
А по-моему, его просто там пожалели. Разревелся небось! Да и вообще, такого «правдивого» случая из его жизни я что-то не помню.
Выслушав эту историю, мы немного приуныли. Ленька это почувствовал и изрек:
– Не с каждым такое случается. Мне даже предлагали оперуполномоченным работать. Потому как способности. Но я отказался. У меня – театр!
– Ну, кто следующий? – спросил я, выгадывая время.
– Я. Только у меня рассказ на отвлеченную тему. Из шахматной жизни, – заскромничал Гринберг.
Он рассказал потрясающий, по его мнению, случай, как он поставил мат сам себе сорок раз подряд, играя на пятидесяти досках сразу. И все потому, что применял защиту Нимцовича.
– Какие способности! – расхваливал он себя. – Высшие математические! Пришлось попотеть. Противник играл белыми.
– Все это – мизер, – кратко оценил Левкин рассказ Рой, удачно ввернув слово-сорняк. – Я буду краток. Три года назад поздним вечером я возвращался из кинотеатра «Маяк». Мне пришлось идти через мост. Вдруг слышу… – И он заорал протяжно и страшно: «На по-о-о-мощь! Помо-о-гите!»
Все ребята проснулись, и поднялся страшный переполох. А мы под шумок молниеносно разбежались по кроватям.
– Ты слышал? Ты слышал? – приставал ко всем Грунькин. – Из лесу кричат. Кого-то волки задрали!
– Я тоже слышал, – зашипел Князь, тревожно вглядываясь в окно. – Этих хищников здесь тьма-тьмущая.
– А может, мы горим? – ошарашил всех спросонья Спасибо и засопел, принюхиваясь. – Кажись, пахнет паленым, а?
Долго еще все волновались, смотрели в окна, выходили на крыльцо… В конце концов все заснули, и мы опять собрались под моей койкой. Перво-наперво я отпустил Рою такой щелчок – Рой только головой покрутил. Но задираться не стал, потому что четко чувствовал свою вину. А мне каково! Чуть палец не сломал. Целый день потом я его изо рта не вынимал – уж очень больно.
– На твоем лбу только орехи колоть! – разозлился я.
– У меня все тело такое, – заскромничал Рой. – Одни мышцы.
– …Ну, так вот, – снова зашипел Рой. – Иду через мост. Ночь. И слышу: «На по-о…»
Мы ему сразу зажали рот. Он только головой вертел туда-сюда. А когда мы его отпустили, он продолжал как ни в чем не бывало:
– …«м-о-щь!» Три человека тонут. Два брата и сестра. Я их сразу увидел.
– Это ночью-то? – усомнился Ленька.
– С моста все видно. Как в бинокль. Так вот, я даже раздеваться не стал и в чем был – в воду…
– Это с моста-то?! – снова усомнился Ленька.
– А чего? Каких-то двадцать метров… В самое дно головой уперся. Оттолкнулся. Раскрыл глава. И вижу…
Только хотел Ленька его перебить, а он сразу:
– Ничего не вижу! Ночь, понимаешь! Ну, а дальше… дальше ничего особенного. Я их спас. Влезли мы на мост. И сидим, ждем «Скорую помощь». А она не идет. Я им говорю: «Ребята, мне домой пора. И не надо меня благодарить, обычное дело». Так я и ушел, даже фамилию не сказал. А они меня потом через газету «Гудок» целый год искали.
Если бы я не был заинтересованным лицом, я бы смело заявил: «Рассказ – что надо!» Недаром после Славкиной истории Ленька так разволновался:
– Я ошибся, я вам не то рассказал! Ну, можно еще разок попробовать? – и он как застрочит: – Идуяпоздноночьюсрепетиции…
Но мы ему слова не дали.
– Нечего, нечего! – осадил его Рой. – Точка! Валяй, Петька.
Я задумался:
– Может, я вам завтра расскажу?
– Маленький, а хитрый! – возмутился Ленька. – За ночь знаешь, сколько можно вспомнить?
Как я ни ломал себе голову, ничего не мог выделить из своей жизни знаменательного. И рассказал им старую-престарую историю, о которой знал весь наш двор: как я пошел в первый класс.
– А было это, братцы мои, так. Как вам всем давно известно, я не по годам развит… А ты не хмыкай, не хмыкай (в сторону брата)! Когда мне исполнилось семь лет, все соседи говорили маме: «Какой многообещающий, даровитый ребенок!» И правда, я уже мог свободно читать про себя, грамотно писать не один десяток слов и считать без запинки до двадцати трех. Без костяшек! Других детей отводили в школу или мамы, или папы, а меня – и мама, и папа. Ленька, подтверди… Я зашел в класс, сел за первую парту и гляжу на учителя. А родители стали подглядывать в окно. Но учитель сделал им на первый раз замечание через форточку, и они на время исчезли. Кажется… точно не помню, начали разучивать алфавит: а, б, в, г, д, е, ё, ж, з, и, к, л, м…
Но ребята меня перебили и закруглили алфавит.
– Я! – зашипели они хором. – Валяй дальше. Не выгадывай время, чтобы надумать.
– А Рой тоже думал! – оскорбился я. – Все волков искали, а он лежал себе и думал. Потому у него и звучит!
– Что верно – то верно, – охотно согласились со мной Левка и Ленька. – Будем считать Славкин рассказ недействительным.
Его замечательная история не давала нам покоя.
- Предыдущая
- 19/36
- Следующая
