Пираты Неизвестного моря - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/36
• Следующая

«Ох, и возьмемся же мы за тебя, – решил я. – С хулиганами у нас разговор короткий. Раз – и к ногтю!»

А может, он не хулиган, а только притворяется? Есть такие!

У Вениамина стряслась беда – заболела бабушка (словно у маленького!) Он строго-настрого наказал, чтобы мы вели себя достойно, пока он не вернется.

– Чтоб без всяких штучек! – сказал он. – Сидите в пионерской комнате и читайте журналы. За черту лагеря – ни шагу. Вернусь часа в три.

Я уселся на ступеньках веранды и долго смотрел, как плывут облака… Слышу, калитка стукнула. Гляжу – в лагерь вбегает какая-то не наша девчонка.

– Стой! – заорал я. – Ни с места! Стрелять буду!

Она остановилась:

– А у тебя и ружья нету.

– Оно у меня за сараем стоит.

Я сразу узнал в ней ту самую девчонку, которую шофер подбросил к самому ее дому, когда мы еще только ехали в пионерский лагерь. Она мне еще тогда не понравилась. Задавала!

Девчонка показала мне язык и побежала. Я гнался за ней и кричал, как малолетний:

– Язык в черниле! Язык в черниле! На, распишись, на, распишись.

Я ее гнал прямо на наших ребят, которые с боем штурмовали «гигантские шаги».

– Держите ее, – кричал я. – Врешь – не уйдешь!

Девчонка врезалась в толпу:

– Где пионервожатый?

– Что за шум? – важно выступил вперед Рой и развернул плечи. – Вениамин уехал в город. Зачем? Неважно! Еще вопросы будут?

Девчонка всплеснула руками и печально вздохнула:

– Что же теперь делать?

– В чем дело? – зашумели все.

Девчонка села на бревно, сложила ладошки на коленях и говорит как-то виновато, а на нас не смотрит, словно стыдно:

– Сейчас все наши пионеры солому убирают…

– Ну и что? – удивился Спасибо.

Девчонка вскочила:

– Стог мы делаем. Пионерский! Убрать-то солому колхоз всю убрал, но ведь, если граблями и вилами пройтись, сколько еще можно собрать! Там охапка, здесь охапка… Мы же стог обещали набрать из потерь!

– Ну и что? – на этот раз удивился Славка Рой.

Девчонка чуть не заплакала.

– Мы уже много соломы набрали… Вот уже третий день собираем. А теперь стог надо сложить. А людей маловато. Успеть надо вовремя. Передавали, дождь страшнейший будет. Бюро погоды обещало.

Мы ее сразу же поняли.

– Ура!!! – вдруг завопили все. – Даешь сено-солому!

А Гринберг как закричит тонким-претонким голосом:

– Стройся!

Все начали строиться по росту.

Маша Пашкова хотела затрубить в горн, но ее остановили:

– Тише! Дядю разбудишь!

Дядя с портфелем единственный во всем лагере строго соблюдал мертвый час.

Девчонка радовалась невозможно как!

– Понимаете, мы, конечно, взрослых бы на помощь позвали. И председатель приезжал. Говорит, подбросить вам стогометатель? А мы: конечно, нет! Дело чести! Стог же пионерский! А потом чувствуем – не управимся быстро. Что делать?! А у нас там Колька один есть. Жми, говорит, в пионерлагерь. Хоть ребята и не колхозные, но должны помочь. И стог все равно пионерским будет. Я посоветовалась с нашим пионервожатым и к вам.

– И правильно, – закричали все.

– А вам не попадет? – забеспокоилась девчонка. – Нельзя без разрешения, а?

Но мы решили твердо – пойдем помогать и точка. Да и спроситься не у кого было. Вениамина нет. Дядя с портфелем спит, Татьяна Евгеньевна все равно нас не отпустит, а гармонист, как всегда, исчез – наверное, где-нибудь свадьбу гуляют. Меня «делегат» забраковала, из мести:

– Здесь останешься. Мал еще! Лагерь охраняй, у тебя же ружье за сараями.

Я страшно разволновался:

– Как же так? Они без меня ничего не могут, ничего не умеют!

Все начали просить за меня, особенно пираты старались. Я и не знал, что у меня столько друзей.

– Ну, сами подумайте, – не уступала она и всячески старалась убедить коллектив, – грабли ему не доверишь, вилы и подавно. Ну, разве…

Она задумалась.

– Ну, дальше, дальше… – заскакал я вокруг нее.

– Ну, разве что воду будешь возить с Иванычем. – И зачем-то добавила: – Питьевую.

Я ошалел от радости. Мечта детства! Верхом на лошади! Дикие прерии! Пампасы! Все хотят пить, все ждут тебя. Короче, самый первый человек на селе – водовоз.

– Чего стоим? – подал голос Спасибо. – Дождя ждем? И мы пошли организованным строем.

Колхоз действительно был недалеко. Вовка Князь сказал, что, когда он сидел на столбе, ему были видны эти поля, море кукурузы и далекие крыши свиноферм, сверкающие новым шифером.

Странно выглядело пшеничное поле, подстриженное комбайнами словно под машинку. Идешь, а под ногами так и хрустит.

– Эх! – мечтательно сказал Рой. – Устроить бы здесь международный бег по пересеченной местности. Босиком!

– Негры бы победили, – солидно заявил Гринберг. – В Африке все босиком ходят. Климат такой. У них вся подошва, как у меня на пятках. Видал по телевизору?

Длинная цепь огромных стогов уходила к горизонту.

– Вон наши, вон! – закричала девчонка.

Мы увидели мальчишек и девчонок с вилами и граблями. А кругом – соломы, соломы… Огромные кучи! И не поверишь, что раньше это была не солома, а «потери». Ну, и молодцы! Захотели, и на целый стог соломы нагребли – поля-то большие, конца и края нет. Ясно, у взрослых есть дела и поважнее, чем собирать граблями по соломинке.

Между прочим, я раньше и не знал, что солома – не сено. Солома – это стебли пшеницы, если объяснять научно-популярно. Я у девчонки (кстати, ее Надькой зовут) все выпытал! Делать копны – это значит «копнить». Копны комбайн делает. Сзади у него бункер такой с решеткой. Набралось в бункер соломы, а комбайн ее раз – и вывалил. Копна и готова! А сооружать стога – значит, «стажировать» (это я самолично догадался!).

Нас здорово встретили. По-боевому! Поздоровались со всеми за руку и сразу за дело, без лишних слов.

Я подумал: «Стог-то расти будет все время. Как же ребята солому на самый верх поднимут?» А потом увидел их пионервожатого – высоченный парень – и успокоился. Не пропадут! Снизу подадут, а он сверху подхватит.

Девчонка не забыла о своем обещании. Она подвела меня к бородатому старику, сидевшему на телеге. Почти перед самым его носом из стороны в сторону мотался лошадиный хвост – удобно, и мух разгоняет и прохладу дает, словно вентилятор.

Сзади лежала дубовая бочка. Странная такая бочка. Дыра в ней не сверху, а на боку.

– Ага, помощник явился, – догадался старик. – Ну что ж, поедем. А то всю водичку-то выпили.

Я хотел смело вскочить на коня. Но старик рассмеялся:

– Нет, так не пойдет.

И мне пришлось оседлать бочку.

Когда лошадь тронулась, я оглянулся, ребята разбирали вилы, а девчонки – грабли. Я даже позавидовал. Старик все время вздыхал:

– Не дай бог, дождь вдарит. Сгорит солома, испортится.

– А какая разница, – робко опросил я его, – так он ее намочит, или в стогах?

– Большая, – охотно объяснил старик. – Если солома в стоге, то дождь намочит только верхний слой, а все остальное будет сухим. Ты небось в дождь плащ надеваешь? Плащ – мокрый, а сам ты – сухой!

– Когда как, – возразил я ему. – Если я на речке, и дождь идет, то я – мокрый, а одежда – сухая.

– То есть как? – удивился старик.

– А так. Одежду я глубоко в песок закопаю, а сверху травы навалю.

– Вот и стог-то, он точно так же устроен, – вывернулся старик и довольно засмеялся.

Мы ехали вдоль сплошной стены кукурузы.

– Ишь, какая вымахала! – оказал я. – Метра три, не иначе.

– Как на дрожжах, – заулыбался старик. – Королева полей! Царица! А знаешь, что такое кукуруза?

– Конечно, – удивился я. – Растение.

– Не совсем точно. Ты вот что больше всего есть любишь?

– Арбузы! – сразу ответил я.

– Так она любому животному вкусней любых арбузов и дынь. Так лопают, что за ушами трещит.

Кукурузе все не было конца.

• Предыдущая
• 21/36
• Следующая